тупала я: ради нашего брака и детей. Даже мой фамильяр — черный кот по имени Мистер Тиббс — принадлежит скорее мальчикам (у них на двоих не найдется ни одной искорки магии, они интересуются только футболом да кибердевочками) и о волшебстве даже не вспоминает, а все больше линяет на ковры да гоняет мышей. Но все равно, отчаянно думала я, чувствуя, как глаза начинают слезиться от напряжения, хоть что-то да должно было остаться, крупица магии, которую можно пустить в дело. Я слышала, как Глория шепчется с Изабеллой; краем глаза видела, как Деззи смотрит на меня, жадно и весело, словно Мистер Тиббс у мышиной норки.
— Дорогая, по-моему, она не может.
— Ты шутишь…
— Она потеряла…
— Шшш…
Хоть это простейшее, крохотное заклинание… Я побагровела, подмышки защипало — это я вспотела от нервов. Ни огонька, ни даже искры. Я отчаянно огляделась, надеясь увидеть хоть одно сочувственное лицо, но Ханна была смущена, Юдифь, кажется, почти заснула, а Джейн была слишком занята второй порцией десерта и не обращала внимания на мою немую мольбу. Я смутно представила себе, как выгляжу со стороны: бесполезная тупая корова, не может даже свечку зажечь.
Внезапно у меня из пальцев вылетел сноп пламени, и почти тут же послышался запах гари. Я отдернула голову, и как раз вовремя: с подсвечника струилось пламя; сама свеча почти исчезла в языках сине-зеленого огня. Через полсекунды свеча слетела с подсвечника и взорвалась под потолком снопом разноцветных искр. Кажется, за другими столиками никто ничего не заметил — кто-то укрыл наш стол магическим щитом.
Глория, которая сидела, жадно подавшись вперед, отскочила и взвизгнула, забыв о чувстве собственного достоинства. Каролина в изумлении уставилась на почерневший подсвечник.
— А ты сказала, что не в форме! — наконец произнесла она.
Я соображала очень быстро и изо всех сил. Кто-то мне помог, это ясно; кто-то не хотел моего унижения. Я подняла взгляд, но на лицах окружающих увидела только злорадство, любопытство, ярость или удивление. Деззи лихорадочно вычесывала искры из длинных волос. Огарок упал Изабелле в стакан, обрызгав ее вином.
— Ой, блин! — сказала потрясенная Джейн. — Что это было?
Я попыталась улыбнуться.
— Шутка, — едва слышно ответила я.
— Та еще шутка, — проворчала Глория. — Ты мне чуть брови не сожгла.
— Не рассчитала, наверное, — пробормотала я.
С невыразимым облегчением я налила себе вина.
Каролина в кои-то веки промолчала. Я видела, что внушаю ей невольный трепет. Затем какое-то время я уворачивалась от ее вопросов: где я повышала квалификацию, имею ли я духовное посвящение, кто мой наставник? Когда я скромно отказалась отвечать, она спросила:
— Ты, случаем, не влезла во что-нибудь запретное, а?
— Ты про Хаос? Не говори глупостей. — Я чуть не рассмеялась.
Чтобы добиться посвящения в Хаос, нужно долго и тяжело работать, а я и двадцать лет назад не способна была постичь даже основные принципы. Каролина некоторое время подозрительно глядела на меня, потом, к моему облегчению, разговор перешел на другое. Воскресали старые ссоры, вспоминались мелкие шалости, вновь переживались грубоватые шутки. Шум нарастал; временами мне едва слышно было, что говорят на дальнем конце стола. Даже я, подбодрившись от выпитого вина и нежданного чуда взлетевшей свечи, почувствовала себя менее скованно. Может, вино крепче, чем я думала. Или это компания так на меня действует.
Но что именно происходит, я поняла, лишь когда Анна, Морвенна и Деззи принялись яростно ругаться из-за давнишнего критического замечания по поводу формы икр Морвенны, Юдифь явно уснула, Изабелла стала объяснять Джейн тонкости секс-магии, рисуя иллюстрации ручкой на скатерти, а Глория решила продемонстрировать превращение солонки в хомячка. Это не обычное веселье, слегка вышедшее из-под контроля. Кто-то заколдовал минеральную воду.
— Это просто гадко, — сказала Каролина. Кажется, только на нее вода не подействовала. — Вы беситесь, как банда гоблинов. Я думала, что наша встреча будет соприкосновением умов, что мы обменяемся опытом двадцати лет следования путем Мудрости…
— Ой, заткнись, Карри, — сказала Анна, у которой в результате дискуссии растрепались волосы. — Ты вечно была такая вумная овца. То-то и живешь теперь в деревне с овцами.
— Слушай, — сказала Каролина, резко утратив самодовольство, — мне плевать, что ты три года подряд была капитаном ковена…
— Девочки, девочки, — вмешалась Деззи, — что вы себе позволяете?
— И ты заткнись, — ответила Каролина. — Со своей магической журналистикой. И если хочешь знать, это твое сделанное тело выглядит просто чудовищно…
— Сделанное?! — завизжала разъяренная Деззи. — Чтоб ты знала, у меня тело абсолютно натуральное! Я за собой слежу! Спортом занимаюсь!
— Да ладно, дорогая, — ласково сказала Морвенна. — Ничего такого, не переживай. Теперь многие припасают парочку заклинаний на случай, когда уже не будет той упругости.
— Да на твои толстые икры парочки заклинаний явно не хватит!
Я попыталась вмешаться. Я чувствовала, как электризуется воздух, волоски на руках стали дыбом, кожу покалывало. Накапливалась мощная магия. И быстро. Интересно, что именно добавили в напитки. Зелье правдивости? Или еще что похуже?
— Слушайте… — произнесла я.
Но было уже поздно. Началось. Морвенна вцепилась в волосы Деззи, Деззи протянула руку к Морвенне, и внезапно обеих обвили шипящие струи магии. Ведьмы отскочили друг от друга, словно кошки, которых окатили водой.
— Что ты сделала? — рявкнула Деззи, с которой полностью слетел лоск.
— Ничего! — взвыла Морвенна, тряся онемевшими пальцами. — Это ты что-то сделала!
Я только радовалась, что магический покров нашего стола пока держится. По ту сторону спокойно жевали ничего не подозревающие люди.
— Прикольно, — с удовольствием сказала Джейн, поглощая вторую порцию шоколадного торта. — Совсем как в старые добрые времена.
— Точно, — чуть саркастически произнесла Юдифь Каббал.
Я про нее почти забыла; она, кажется, проспала большую часть ужина и, насколько я помнила, не произнесла ни слова. Она и двадцать лет назад была такая же: молчаливая, некрасивая ведьмочка, освобожденная от физкультуры по состоянию здоровья; она никогда не получала писем из дома и даже солнцеворотные каникулы проводила в школе. Мне тоже однажды пришлось: мои родители уехали в Новую Зеландию на оккультную конференцию, а я осталась в школе, в ужасном унынии, несмотря на присланный мне сундук подарков. Все мои подруги разъехались на каникулы, только Юдифь осталась. Я знала, что она не ездит домой на Солнцеворот, но никогда об этом не задумывалась. Теперь задумалась. Если бы она была чуть менее неприступна, не так сильно погружена в учебу, мы могли бы, воспользовавшись случаем, стать друзьями. Но я быстро выяснила, что Юдифь сама по себе была такой же скучноватой и немногословной, как Юдифь в толпе. Она не искала моего общества, ей, кажется, нравилось проводить время в одиночестве — в библиотеке, в саду магических трав, в обсерватории. Но все равно, кроме нее, в школе никого не было, если не считать нескольких учителей и их фамильяров, и как-то вечером я разделила с ней остатки солнцеворотного полена[24] и бутылку вина из бузины. Я почти забыла про это, вспомнила только сейчас; начались занятия, и все стало как раньше, а следующий год уже был выпускной.
— Юдифь, а ты что делала после школы? — спросила я.
Она пожала плечами.
— Ничего особенного, — ответила она. — Вышла замуж.
Надеюсь, она не заметила, как я удивилась.
— Мой муж — психонавт, — продолжала Юдифь тем же ровным, тихим голосом. — Читает лекции по теории морфического поля и хаосо-эфирной парадигме.
— Правда? — С этими терминами я была знакома только понаслышке; подобные теории выходили далеко за пределы даже самых сложных курсов нашей программы. — А ты?
Юдифь холодно улыбнулась.
— Я стала метаморфисткой. Специалисткой по телам, если хочешь. Делаю тела для тех, кто не озабочен своей кармой.
— О Богиня! — выдохнула Каролина, которая все слышала. — Ты хаосистка!
— Ну должен же кто-то этим заниматься, — ответила Юдифь. — А если людям удобнее платить мне за услуги, чем самим изучать нужные искусства…
— Платить кармой из следующих жизней!
Юдифь пожала плечами.
— Ну и что? — ответила она. — Если Деззи хочет в следующей жизни воплотиться в виде редиски, это ее личное дело.
Теперь уже все смотрели на нас. Деззи побелела.
— Ты всегда меня презирала, — сказала Юдифь тем же бесцветным голосом. — Я всегда была посмешищем всего ковена.
— Юдифь, — беспокойно сказала я.
Мне пришло в голову, что Юдифи с ее теперешней квалификацией ничего не стоит превратить всех собравшихся в тараканов, если ей вдруг захочется. Теперь я поняла, кто помог мне со свечой; у меня вдруг пересохло в горле.
— Никто из вас с тех пор особенно не изменился, — спокойно продолжала Юдифь. — Глория все та же мелкая язва; Деззи — дурочка, обожающая быть в центре внимания; Анна — зазнайка; Каролина — бездарь, липовая ведьма. Ни одна из вас не настоящая…
Каролина взвизгнула было, но тут же притворилась, что это кашель.
Юдифь посмотрела на меня.
— Кроме тебя, — сказала она, чуть заметно улыбаясь. — Я не забыла тот Солнцеворот, когда мы ели пирог в спальне. К счастью, я умею хранить секреты…
Она смотрела на Деззи, но мне казалось, что говорит она со мной.
— …и не верю в месть.
Произнося эту маленькую речь, она встала, и я впервые заметила, какая она высокая. И еще я удивилась — почему она сначала показалась мне старой; сейчас она выглядела молодой — кожа чистая, почти красавица.
— Ну что ж, — сказала она чуть менее мрачно. — Кажется, я все сказала. За мной сейчас зайдет муж, а я не хочу, чтобы он ждал.
Мы молча смотрели, как она покидает зал; Глория и Изабелла в кои-то веки перестали шептаться, и даже Каролина воздержалась от комментариев. Дождавшись ее ухода, мы помчались к окну. Тогда мы увидели их на мгновение — настоящих ведьму и ведуна, — они шли прочь, держась за руки. Мужчина был высокий, светловолосый; на миг мне показалось, что это Пол Привид, но уверенности никакой не было. Они с Юдифью шли по улице, и я удивлялась, как это люди могут быть такими спокойными и свободными, такими уверенными в себе и в будущем. Я смотрела, как они уходят, а ведьмы вокруг меня одна за другой опускались на стулья, понемногу возобновляя разговор. Мне показалось, что тротуар чуть золотится вслед уходящим, но и этого сказать наверняка я бы не смогла.