Летом отец Нади Даймондстейн взял нам билеты на «Призрака оперы». До того я бывал на школьных и университетских спектаклях, но ничего подобного не видел ещё ни разу. Когда эта люстра стала падать с потолка, у меня пересохло во рту. Я сидел отдельно от своих, вокруг были чужие люди, и я вцепился в подлокотники кресла, чтобы не вскочить и не закричать: «Браво!» Я видел раньше, как ведут себя футбольные фанаты, – вот так примерно я себя чувствовал. Мне до сих пор снится тот мюзикл. Я купил на память сувенирную программку за целых десять долларов и столько раз её рассматривал, что, наверное, своими взглядами стёр весь глянец. Когда-нибудь я сам придумаю костюмы для такого мюзикла.
Но сначала надо собрать урожай тыкв.
В третью субботу с начала учебного года на рынке появились Джулиан и его папа. Сперва я увидел их издали. Они не выделялись из толпы, потому что на фермерском рынке округа Кларион всегда много покупателей из университета, а в университете, в свою очередь, всегда много народу со смуглой кожей. У отца Джулиана на руке висела корзинка. И в университете, и в богатых пригородах многие считают, что это очень экологично – ходить с корзинкой. Я увидел, как Джулиан показывает отцу на меня и как они направляются к нашей палатке.
Джулиан представил своего папу моей маме и мне. Мистер Сингх сразу стал расхваливать высокое качество продуктов на рынке. (Их все хвалят. На нашем рынке правило такое: продавать можно только что, что ты вырастил или произвёл сам.) И сказал, что, как только его пансион откроется и начнёт принимать гостей, он станет нашим постоянным покупателем.
Когда они ушли, мама стала меня расспрашивать. Она впервые проявила доброжелательный интерес к судьбе Силлингтон-хауза. Я рассказал ей всё, что знал.
В следующую субботу Джулиан и его отец опять пришли к нашей палатке. Мистер Сингх бесконечно долго и придирчиво выбирал тыквы из тех, что по два с половиной доллара. Наконец он выбрал четыре штуки – не очень большие, но совершенно одинаковые по форме и размеру, просто-таки клоны. Джулиан вручил мне десятидолларовую купюру. Я этого терпеть не могу. Не знаю почему, но я ненавижу брать у ровесников деньги, хоть они и заработанные. Я взял у него из рук эту купюру, сложенную пополам, и сказал: «Спасибо». Многие продавцы при этом ещё и говорят: «Хорошего дня», но я никогда так не делаю, и мама тоже. «Ешьте на здоровье» она ещё иногда может сказать, но «Хорошего дня» – ни за что. Все Поттеры говорят только то, что действительно хотят сказать. Кроме дяди Лу – он политик.
Я выждал, пока Джулиан и его папа удалятся к следующей палатке, и только тогда развернул купюру. Внутри к ней был прилеплен крошечный самоклеящийся листочек. Я глянул на него, ничего не понял, посмотрел пристальнее и решил положить купюру не в общую кассу, а в карман. С мамой мы позже сочтёмся.
Торговля всё утро шла бойко, и это было хорошо – значит, меньше тыкв потом грузить в машину и везти обратно. Мне некогда было рассмотреть записку Джулиана или хотя бы вспомнить о ней. Нет, наверное, я всё же о ней помнил. Но не всё время.
Дома, оставшись наконец один в своей комнате, я достал купюру из кармана и отклеил записку.
«Приключения Алисы в Стране чудес»
Название главы VII
Я нашёл книгу на полке в гостиной и понёс к себе наверх. Закрыл за собой дверь комнаты, сел на край кровати и стал листать, пока не дошёл до главы VII. Она называлась «Безумное чаепитие».
Это явно было приглашение. Самое странное в моей жизни. Меня не только никогда раньше не приглашали на чаепитие – меня вообще никогда раньше не приглашали в гости без указания времени и места. Тайна, которая либо раскроется, либо нет. В любом случае я не собирался ни размышлять о ней, ни обсуждать её с кем бы то ни было.
Включая Джулиана Сингха.
Поскольку не разговаривать с Джулианом Сингхом в автобусе уже вошло у меня в привычку, мне не составило никакого труда не заговорить с ним о записке, приклеенной к десятидолларовой купюре. И Джулиан, надо отдать ему должное, даже не намекнул, что ждёт ответа, – ни тебе загадочных ухмылок, ни многозначительных взглядов. Он просто вошёл в автобус, прошагал в конец салона, сказал, как всегда, «Доброе утро» и молчал всю дорогу. И, выйдя из автобуса, сразу пошёл в школу, не дожидаясь меня.
Я опять исхитрился покинуть автобус последним. Надевая рюкзак, я обнаружил под левой лямкой самоклеящийся листочек. Отлепил его и прочёл:
Чаепитие всегда в 4:00
Атлас мира
Карта 4, D-16
Я положил записку в карман рубашки.
После большого перерыва у нас занятия в школьной библиотеке. Первые пятнадцать минут можно самому смотреть что хочешь. Я нашёл атлас. Карта 4 оказалась картой штата Нью-Йорк. Квадрат D-16 – округ Кларион. В атлас, на развороте с картой 4, был вложен рисунок: дом с деревянной террасой, похожей на кружевной воротник. Ниже был написан адрес: Грамерси-роуд, дом 9424. Я взял рисунок и положил в карман рубашки, где уже лежали две остальные записки. Теперь я знал, что, где и (частично) когда. Дату я по-прежнему не знал.
Возвращаясь к столу, я прошёл мимо Нади Даймондстейн. Она стояла у полок с художественной литературой и доставала книгу на букву Д. Доджсон – настоящая фамилия Льюиса Кэрролла. Я смотрел, как Надя быстро пролистывает страницы и несёт книгу библиотекарю, чтобы взять её домой. Книга была – «Приключения Алисы в Стране чудес».
Вечером, раздеваясь перед сном, я достал из кармана рубашки всё, что там было. Кроме двух самоклеящихся листочков и рисунка с Силлингтон-хаузом, там обнаружился ещё один, четвёртый листок – из карманного календарика. Месяц – октябрь. Четырнадцатое число обведено кружком. Теперь я знал всё, что мне было нужно, кроме одного: как Джулиану удалось незаметно подсунуть листок мне в карман.
Первый раз за все школьные годы – нет, даже дольше, вообще самый первый раз в жизни – я с нетерпением ждал похода в гости. Отчасти это было потому, что Джулиан решил оставить в тайне, кого он приглашает. Когда кто-то, зовя гостей, всем сообщает список приглашённых, то те, кого в списке нет, становятся как бы официально неприглашёнными – и от этого начинают враждебно относиться к приглашённым. Такие списки – безотказный способ настроить людей друг против друга. А Джулиан сделал так, чтобы я не знал остальных гостей, – правда, теперь у меня возникло подозрение, что среди них будет Надя Даймондстейн, и не скажу, чтобы это меня огорчало.
Я задумался: а нужен ли подарок? Вообще-то подарок – это всегда хорошо. Но я не знал, что подарить. Спортивный инвентарь я исключил сразу. Книги? У него их небось больше, чем в библиотеке. Видеоигра? Не то. Одежда? НЕТ! Но потом, когда я был в ду́ше, нужное слово вылетело на меня прямо из рассекателя. Пазл! Вот оно. То что надо. Идеальный подарок для Джулиана Сингха. В торговом центре, в магазине видеоигр продаются десятки разных пазлов – не электронных, обычных. Я там видел и трёхмерные, и плоские, но двусторонние – на одной стороне одна картинка, на другой другая.
Я не хотел никому говорить, что иду в гости. Особенно – что иду на чаепитие. Мне и самому с трудом в это верилось. Но надо было как-то попасть в магазин, так что в ту самую субботу, в день чаепития, я попросил маму по пути с рынка высадить меня у торгового центра. Она спросила зачем – я не сомневался, что спросит, – и я ответил, что мне нужно купить подарок, потому что позже, днём, я иду в гости. Мама была не в восторге. Ей хотелось побыстрее оказаться дома, чтобы мы разгрузили пикап и разобрались с бухгалтерией. Но она сказала: «Ладно» – хоть и почти сквозь зубы – и добавила, что подождёт меня в пикапе.
Почему бы ей не пойти со мной в торговый центр и не побродить по магазинам, как делают нормальные женщины? Почему-почему, да потому что она знала: остаться в машине – это лучший способ заставить меня поторопиться.
Я выскочил из пикапа и побежал в магазин видеоигр. Как назло, ни один продавец не спешил спросить, чем мне помочь. Зайди я просто так, побродить-посмотреть, они бы тут же налетели со всех сторон. А в этот раз мне пришлось чуть ли не вымаливать их внимание. Пазлы стояли на самых высоких полках, среди коробок с настольными играми. Например, был пазл с водопадом – тысяча деталей. Или картина с какими-то размытыми кувшинками. Или двусторонний: с одной стороны водопад, с другой коала. А ещё один пазл представлял собой просто белый круг. И вот это было круто: попробуй собери, когда у тебя нет никаких подсказок. Вот его-то и возьму, решил я. У дальнего конца прилавка болтали двое продавцов, она и он. Я направился к ним, и мне пришлось дважды сказать: «Извините», прежде чем они меня заметили. Я показал на пазл и сказал, что хочу подарочную упаковку.
– Это номер четыре – шестьдесят два? Их больше нет, все раскупили.
– Тогда почему он у вас там стоит?
– Просто образец. Это очень популярный пазл, на следующей неделе мы ждём новую поставку.
– Но мне он нужен сегодня, – сказал я. – Давайте я куплю у вас образец.
– Он не продаётся.
– Но почему? Я же не прошу скидку, ничего такого. Я заплачу полную цену.
Продавщица сказала:
– Да потому что на образце детали приклеены к картинке. Иначе как бы они держались, по-твоему?
Я оглядел полку.
– Тогда мне вон тот, двусторонний. Рядом с этим белым.
– Этот тоже закончился.
– А вы не могли бы проверить на складе?
– Я проверяла утром. Его больше нет, как и белого круга. Но, кстати, есть в форме сердца.
Я посмотрел на пазл в форме сердца. Он был весь розовый, кроме крошечного красного сердечка внутри большого розового сердца. Собирать его, конечно, легче, чем полностью белый круг, но всё равно сложно. Но он был розовый. Розовый! Я бы даже в Валентинов день не стал дарить розовое сердце парню.
– Я лучше возьму вон те кувшинки.
– Это один из самых популярных наших пазлов, – сказала продавщица. – Репродукция знаменитой картины одного французского художника-импрессиониста, тоже знаменитого.