В день накануне чемпионата округа к миссис Олински под надуманным предлогом наведался мистер Коннор Ле Дью, директор Найтсбриджской средней школы. Он встал сбоку от коляски миссис Олински, наклонился, улыбнулся и произнёс:
– До меня дошёл слух, что ваша команда намерена разнести мою в пух и прах.
Улыбка его при этом была такой же неподдельной, как отксерокопированная подпись.
Для того чтобы встретиться взглядом с человеком, стоящим так, как стоял мистер Ле Дью, миссис Олински требовалось вытянуть шею в двух направлениях – вперёд и вбок – и широко открыть глаза. В этой позе вид у неё был умоляющий. Но внешность обманчива.
Мистер Ле Дью снова нацепил эту свою улыбку и продолжил:
– Я сказал нашему тренеру: я её просто-напросто повешу, если она допустит, чтоб ваши захолустные обормоты обыграли нашу команду.
– В таком случае, – ответила миссис Олински, – при всём уважении к вашему тренеру рекомендую вам прямо сейчас отправляться за верёвкой. – Она слегка склонила голову и добавила: – Кстати, мистер Ле Дью, к вашему сведению, в нашем захолустье говорят не «обыграть», а «надрать задницу». Представляете?
Доктор Рой Клейтон Ромер, районный инспектор, нервничал. Пункт первый: доктора Ромера беспокоил его контракт, который истекал и требовал продления. Пункт второй: доктора Ромера беспокоило, что команда его района может проиграть и вылететь. Пункт третий: доктора Ромера беспокоил мистер Гомер Фэрбейн, его заместитель. Доктор Ромер нервничал оттого, что пункт третий мог неблагоприятно повлиять на пункт второй, а тот, в свою очередь, на пункт первый.
В прошлом году турнир, который вёл мистер Гомер Фэрбейн, транслировали в прямом эфире на образовательном телевизионном канале. Вопрос «Из какой страны родом папа римский Иоанн Павел II?» мистер Фэрбейн прочёл так: «Из какой страны родом папа римский Иоанн Павел одиннадцать?» На следующий день после эфира на телевидение пришло пять писем о мистере Фэрбейне, и ни одно не содержало комплиментов в его адрес.
Доктор Ромер знал, что в этом году у передачи будет гораздо больше зрителей, чем обычно, – отчасти потому, что людям интересно посмотреть на шестиклассников, претендующих на победу в окружном школьном чемпионате, но главное, люди надеются, что Гомер Фэрбейн опять что-нибудь ляпнет. При этом доктор Ромер понимал, что снова должен позволить мистеру Фэрбейну быть ведущим, дать ему шанс доказать общественности, что он научился отличать II от 11.
Доктор Ромер не сомневался: если в вопросах попадётся название какой-либо из бывших советских республик – например Узбекистан, или Азербайджан, или, боже упаси, Кыргызстан, – Гомер опозорится. Если придётся произносить фамилии каких-нибудь министров из Японии или Заира или любые имена, в которых согласных больше, чем гласных, или гласных больше, чем согласных, – Гомер опозорится.
Мистер Гомер Фэрбейн, человек кроткий, не видел проблемы в том, чтобы в случае чего попросить помощи у преподавателей внеклассного чтения. Но доктор Ромер, чьё терпение было на исходе, как и контракт, напомнил, что все преподаватели внеклассного чтения – его, доктора Ромера, прямые подчинённые, а значит, обратившись к ним за помощью, мистер Фэрбейн не только опозорится сам, но и опозорит доктора Ромера.
Поэтому доктор Ромер за целую неделю до турнира раздобыл для мистера Фэрбейна вопросы, наказал ему неустанно практиковаться в их чтении вслух и настойчиво порекомендовал в случае любых затруднений – пусть даже одного-единственного затруднения – обращаться к кому-нибудь из школьных логопедов. (Логопеды не были прямыми подчинёнными доктора Ромера.)
В четверг, перед игрой с Найтсбриджем, Души остались после уроков на долгую тренировку. Миссис Лорансен послала им кока-колу и пиццу. В пятницу, ближе к вечеру, она сама пришла к ним в класс и велела команде после тренировки сразу отправляться по домам и хорошенько выспаться, – и неважно, победят они завтра, проиграют или сыграют вничью, всё равно она не сможет гордиться ими сильнее, чем сейчас, потому что сильнее некуда.
По всем вышеозначенным причинам (впервые в истории дошедшие до финала окружного чемпионата шестиклассники; высокомерие и чванство команды Найтсбриджа; всеобщая надежда на то, что мистер Фэрбейн снова выставит себя на посмешище) столовая Найтсбриджа была забита до отказа. Младшие школьники восседали на столах, потому что стулья закончились, а эпифанские шестиклассники подпирали три стены из четырёх, точно кариатиды.
Мистер Фэрбейн справлялся отлично. Он был в ударе и явно получал удовольствие от собственного чтения, однако ему подложил свинью знак переноса. В вопросе нужно было назвать племя каждого из четырёх вождей коренных американцев и сказать, чем именно прославился этот вождь. Имена вождей были такие: Секвойя, Текумсе, Оцеола и Джеронимо. Но имя «Джеронимо» было разделено переносом: «Джеро-» осталось на одной строке, а «нимо» переместилось на другую, и мистер Фэрбейн, как на грех, прочитал не «Джеро́нимо», а «Джерони́мо».
Доктор Ромер надеялся, что никто не заметит, – и действительно, никто из команды Найтсбриджа не заметил. Но они и на вопрос ответить не смогли, и тогда право ответа перешло к Душам, и Джулиан исправил мистера Фэрбейна:
– При всём уважении, сэр, я полагаю, что вы имели в виду Джеро́нимо, предводителя племени апачей.
Бедный, бедный мистер Фэрбейн. Он опустил глаза на карточку, сощурился, перечитал и произнёс:
– Да, действительно, юноша, вы правы. Рад за вас. – Он поймал на себе взгляд доктора Ромера и, поняв, что сделал что-то не так, нервно хохотнул и добавил: – Вы и сами немного похожи на индейца.
Джулиан улыбнулся.
– Мои предки родом из так называемой Ост-Индии.
– О, как интересно! – сказал мистер Фэрбейн. Он с улыбкой окинул взглядом зрителей и, намереваясь подкрепить комплимент, спросил: – А из какого вы племени?
Доктор Ромер побледнел до состояния прозрачности, а зал ахнул и затаил дыхание. Все – даже те, кто не проходил обучение основам мультикультурализма за счёт денег налогоплательщиков, – понимали, что осознавать этническое происхождение человека хорошо и правильно, а вот прилюдно комментировать его – неправильно и нехорошо.
Миссис Олински уж было подумала, что доктора Ромера унесут из зала на носилках. Мистер Фэрбейн тоже заметил внезапную бледность доктора Ромера и, не зная, где именно сел в лужу, но не сомневаясь, что сел, скороговоркой произнёс:
– Это всё чрезвычайно интересно, юноша, но, боюсь, у нас мало времени. Вы можете ответить на вопрос или нет?
– Могу, сэр, – сказал Джулиан.
И он ответил, и его ответ вывел Эпифанию вперёд, и Душам был задан последний, заключительный вопрос: «Как появилось выражение “встретить своё Ватерлоо” и что оно означает?»
Глаза Итана победно сверкнули, когда он завершил свой ответ словами:
– …потерпеть оглушительное поражение!
Миг – и оглушительная тишина взорвалась оглушительными аплодисментами. Хлопали все. Кроме шестиклассников-кариатид, подпиравших стены. Они, по сигналу Майкла Фролиха, вынули из карманов короткие отрезки бечёвки и, соединив концы, прикололи получившиеся петельки себе на рубашки – на то место, где висела бы медаль.
Сойдя со сцены, Души встали вчетвером за коляской миссис Олински и покатили её в дальний конец зала, где шестиклассники, построившись в колонну, подняли её – миссис Олински вместе с коляской – и торжественно понесли на парковку.
Перед минивэном миссис Олински двое шестиклассников отделились от остальных. Один из них был Майкл Фролих. Он вскочил на плечи второго и набросил петельку-медаль на антенну минивэна.
Итан сказал: «Хоп!», и Ноа сказал: «Хоп!», а Надя подумала: «Иногда подбросить – это не подвезти, а поднести», а Джулиан ничего не сказал, только погладил в кармане маленькую обезьянку цвета слоновой кости.
За этой победой последовали другие, но ни одна не была слаще.
8
После победы над Найтсбриджем Души начали подготовку к чемпионату штата.
Регионов в штате было восемь, и каждый был назван в честь какого-либо местного водоёма: в честь озёр, больших и малых, в честь рек, текущих с севера на юг или с запада на восток, а один – в честь пролива Лонг-Айленд. Эпифания относилась к региону под названием Озёра Фингер. Регион Озёра Фингер никогда ещё не выигрывал чемпионат штата. Зато регион Река Гудзон, к которому принадлежала Максвеллская средняя школа, за последние четыре года выигрывал трижды.
За неделю до чемпионата штата миссис Олински договорилась с миссис Лорансен, что в субботу во второй половине дня школа будет открыта, чтобы можно было провести дополнительную тренировку. Её команда всегда была готова – и даже рвалась – тренироваться, поэтому миссис Олински очень удивилась и расстроилась, когда они вдруг отказались.
– Не обижайтесь, миссис Олински, но мы предпочли бы пропустить.
Не обижайтесь, но? Предпочли бы пропустить?
– Что же у вас такое важное в субботу, важнее, чем тренировка? – спросила она.
– Чаепитие, – ответил Ноа. – По субботам мы все пьём чай.
– Вы пьёте чай? – переспросила она.
– Ага, – подтвердил Ноа. – Пьём чай.
– В Силлингтон-хаузе, – добавила Надя.
– В четыре, – добавил Итан.
А Джулиан заключил:
– Чай всегда в четыре, миссис Олински.
Чаепития мистера Сингха уже прославились по всей округе, и миссис Олински вспомнила, как после дневного представления «Энни» дала себе полуобещание ещё когда-нибудь так же неспешно выпить чашечку чаю, – а сейчас, кажется, она получила полуприглашение. Две половинки в сумме дают одно целое, подумала миссис Олински. Она приедет на чай в Силлингтон-хауз ровно в четыре часа в субботу.
Ровно в три сорок пять миссис Олински заперла двери своего дома, села в минивэн и направилась в Силлингтон-хауз. Она прибыла ровно в четыре и не успела выехать на коляске из минивэна, как увидела распахивающиеся двери и мистера Сингха, спешащего ей навстречу. Мистер Сингх хотел непременно сам вкатить её коляску по пандусу на террасу. Перед холлом он остановился и сказал: