Три дня и три ночи плакала девушка. Три дня и три ночи умоляла морского царя отпустить на землю суженого.
Но глух был к ее рыданиям Морской царь…
И воскликнула тогда девушка:
«Ах ты, Царь Морской, грозный ворог мой, отнял ты у меня счастье, погубил моего суженого, извёл его в холодной морской пучине. Так возьми же и меня к себе, ибо нет мне жизни на земле без моего милого…
Сказала она так, и бросилась со скалы в черные волны.
Но не погибла добрая девушка. Пожалели её боги, превратили в доселе никому не ведомую птицу, которую люди позднее нарекли именем Чайка…
И расправила девушка-чайка сильные крылья, и стали близки ей небо и солнце.
И полетела она над бескрайними морскими просторами, и закричала, наполняя тоской поднебесье:
«Где ты, где Сын Рыбака? Где ты, где ты, милый и ненаглядный мой? Вернись, мой желанный…»
Но пустынно было море…
Так и летает с тех пор птица чайка над океанами и морями, провожая уходящие в плаванье корабли, и зовет, и кличет любимого. Много тысяч лет ищет его.
И верит, что когда-нибудь найдет….
Но пока не находит…
3
Отзвучала легенда, но Мальчику не хотелось возвращаться из сказочного мира волшебной сказки в реальный мир. Чуть слышно шуршала высокая трава, колыхаясь под легким дыханием лёгкого ветерка, солнце посылало земле полуденный зной, — но Мальчик ничего не видел и не чувствовал, он сидел, крепко зажмурив глаза, и казалось ему, что стоит он на высоком скалистом берегу, а перед ним расстилается бескрайнее синее море. Напротив Мальчика вырастает из воды огромная — почти до самого небе — скала, и на вершине той скалы застыла девушка в серебристо-белом (почему-то именно в серебристо-белом…) одеянии… Она стоит, протягивая руки к небу, словно молит о чём-то всемогущих и справедливых богов… Но боги остаются глухи к молитвам, их каменные сердца не могут тронуть горькие слёзы, и девушка, устав от молитв, медленно идёт к краю пропасти, на мгновение останавливается, — и вдруг делает шаг вперёд. И стремительно падает вниз… Сейчас она погибнет, разбившись об острые прибрежные камни… И тогда Мальчик срывается с места и что есть сил бежит к ней на помощь… Он хочет спасти незнакомую девушку от неминуемой смерти… Но не успевает, так бывает всегда во сне, когда ты хочешь кого-то спасти. И вдруг Мальчик видит, как взмывает в лазурное небо сизокрылая птица с прекрасным именем Чайка… И летит она над притихшей гладью небесно-лазурного моря, касаясь чёрным крылом синих вод…
Она летит навстречу буйным ветрам, навстречу коварным волнам, навстречу необъятному простору небес… Летит, чтобы найти своего суженого… Летит над морями и океанами, над реками и озёрами, летит, и никак не может прервать свой бесконечно-бессмертный полёт…
— … и так много дней и ночей… Много дней и ночей… — доносится до Мальчика тихий голос вожатого.
Так кончилась легенда…
Мальчик нехотя открыл глаза — и сразу увидел маленькую чайку…
Она уже не летала над речной гладью, а сидела на берегу, у самой кромки воды, и — так показалось Мальчику, — смотрела на него красными бусинками маленьких глаз. Глаз не птичьих, а почти человеческих. Смотрела так, словно что-то хотела сказать…
Или ему это только показалось?
— И ей нельзя помочь? — спросил Мальчик, по-детски наивно и по-взрослому прямо глядя в глаза своему старшему другу. Тот слегка улыбнулся, зачем-то провёл рукой по волосам Мальчика…
— Знаешь, — сказал он немного погодя, — когда мне было столько же лет, сколько тебе сейчас, я тоже хотел помочь несчастной птице… Но потом понял, что это всего лишь сказка. Красивая, грустная, но все-таки сказка…
— Но ведь чайка плакала! — с надрывом в голосе воскликнул Мальчик. Ему снова хотелось плакать. — Значит, это правда?
— Конечно, правда, — легко согласился вожатый. — Любая сказка правда… А если чайка плакала, значит, у нее была причина плакать… Потому что никто — ни зверь, ни птица, ни человек — не станет плакать без причины…
Послушай, что я тебе сейчас скажу и запомни… Многие люди давно уже перестали верить в старые сказки, потому что считают их глупыми выдумками для маленьких неразумных детей… Такие люди давно уже забыли, что сами были когда-то детьми… И верили, что в сказках всё правда, что так и было на самом деле… Ты тоже когда-нибудь вырастешь. Станешь мужчиной, и…
— Когда это еще будет? — протянул Мальчик. — Еще очень долго…
— Конечно, долго, — согласился вожатый. — Но ты знаешь, на самом деле время летит очень быстро. И очень быстро проходит детство, — вожатый вздохнул. — Поэтому не торопись… Но когда вырастешь, то не забывай, что был когда-то ребёнком и верил в сказки…Верил, что чайка когда-то была красивой девушкой… Верил, что она превратилась в чайку, чтобы найти своего любимого… Верил в многое другое, что известно только тебе одному… Верил — и продолжай верить… Верь в свою чайку, и она непременно прилетит к тебе. Да, ты вырастешь, наступит время, и ты узнаешь, что такое любовь… И тогда самое главное — это не спугнуть любовь, не обидеть, не причинить ей боль… Иначе она уйдёт… Уйдёт навсегда… Ты знаешь, у легенды о чайке есть продолжение. Я узнал его совсем недавно от одной девушки, которая… но это не важно. Когда чайке приходит время умирать, она превращается в земную девушку и ходит по земле, появляясь в разных городах и странах- ищет суженого… Потому что её суженый мог снова спустя века вернуться в мир людей и жить новой жизнью, даже не зная о том, что когда-то, в своей прошлой жизни, он был Сыном Рыбака, и его любила прекрасная девушка по имени Утренняя Заря… Но дело в том, что Заря живёт в человеческом облике до тех пор, пока кто-то очень сильно не обидит её… Ведь люди порой бывают жестоки, и ты, мой маленький тёзка, уже хорошо знаешь об этом… К сожалению, знаешь… И когда эту девушку обидят, она умрёт. А вместе с ней умрёт и чайка… И вернуть её к жизни может только добрый и хороший человек который пожалеет её… А если такой человек не появится, то Утренняя Заря уйдёт навсегда…
Но у сказок никогда не бывает плохих концов, поэтому такой человек непременно найдется, и тогда он станет её суженым. Может быть, его будут звать не так, как звали раньше, у него будет другое имя, но это будет именно он… Потому что он тоже узнает её… И после этой встречи они всегда будут вместе, — если, конечно, их не разлучат злые и завистливые люди… Ладно, нам пора в лагерь. Тебя, наверное, уже ищут…
— Пошли, — кивнул Мальчик. Он уже ничего не боялся, но ему было очень грустно. Он плохо понял, что сейчас ему говорил вожатый, но ему было до боли в сердце бедную девушку с таким красивым и необычным именем, которую злые силы обрекли на вечное скитание… Мальчику было всего восемь лет, и он не знал ещё, что такое любовь, и он понял слова вожатого так, как может понять ребёнок. Понял, как сказку.
А у сказки и правда бывает только счастливый конец…
Как не хотелось выбираться из травяных дебрей! Как приятно было сидеть в высокой, до самого неба траве и чувствовать себя маленьким лилипутом в стране добрых гуливеров!
Но Мальчик первым раздвинул шёлковистые стебли.
Первым вышел на каменистую тропу, ведущую к лагерю.
И тут же увидел старшего воспитателя. Противную толстую тётку с противным дребезжащим голосом, от звуков которого по коже бежали трусливые мурашки.
Старшая воспитатель тоже узрела своего незадачливого воспитанника и, просверлив его неприятным взглядом болотно-зеленых глаз, грозно рявкнула:
— Марш живо ко мне!
Мальчик виновато потупил голову и медленно побрел к воспитателю, едва перебирая непослушными тяжёлыми ногами.
— Не бойся, — вожатый догнал Мальчика и слегка коснулся ладонью его плеча.. — Я ей скажу, что мы вместе гуляли…
Мальчик обречёно зашмыгал носом. Он очень боялся этой грузной женщины, потому что знал, что она в тысячу раз злее начальника лагеря. Её боялись все, даже вожатые, которые тоже были взрослыми людьми…
Мальчик подсеменил к воспитателю, и та, грузно выдохнув застоявшийся в массивных телесах затхлый воздух, цепко схватила его за локоть короткими и толстыми, как противные дождевые червяки, пальцами, стиснув так, что на глаза невольно навернулись слёзы…
— А ну марш! — крикнула она, брызгая во все стороны слюной. Противные капли попали на лицо, и Мальчик брезгливо поморщился. — Ты у меня побегаешь за территорию! А ну живо к начальнику!
— Я больше не буду, извините меня, — заплакал Мальчик, хотя и понимал, что вряд ли вызовет жалость у этой злой женщины.
— Ну конечно, хулиганить вы все мастера, — изрекла она сакраментальную истину, — а как отвечать надо, так сразу в кусты! А ну без разговоров! — и она подтолкнула Мальчика кулаком в спину. Было не сколько больно, как неприятно…
И тут послышался робкий и неуверенный голос вожатого:
— За что вы его так? Мы вместе гуляли…
— А вы бы, Андрей Юрьевич, вообще помолчали, — взвизгнула старший воспитатель. — Лучше скажите, почему вы не со своим отрядом? Не пришлось бы и с вами разбираться.
— Извините, Маргарита Петровна, но вы не правы, — спокойно ответил вожатый. — С детьми так нельзя…
— Я, кажется, вам ясно сказала: идите, и занимайтесь своим отрядом. Иначе сегодня вечером на стол начальника лагеря ляжет докладная. Вы что возомнили себе, что администрация будет сквозь пальцы смотреть, на вашу, с позволения сказать, самодеятельность? Зря, молодой человек! Зря! Я сделаю всё, что бы вас уволили из лагеря. Без сохранения заработной платы!
— Но за что? — воскликнул вожатый.
— С вами разговор окончен, — отрубила старший воспитатель. — Готовьтесь к педсовету! А ты марш! — этот грубый окрик относился к притихшему Мальчику, который с замиранием сердца слушал этот разговор. Руку нестерпимо саднило.
— И вытри немедленно нюни! Ишь, хулиганить они всегда мастера, а вот отвечать…
— Но как вы не понимаете, он же ни в чём не виноват! — снова попытался вожатый заступиться за Мальчика. — Мы вместе гуляли…