– Не настолько отвратительное, как лишать человека жизни, – тихо произнесла Фиона.
Дэвид Лоутон пристально посмотрел на нее. Всего на мгновение его глаза потеплели, и в них появилось что-то похожее на восхищение.
– Доедайте ваш завтрак. Мы с Джайлзом поедем, – сказал он.
– Приятель, что случилось? Почему мы не движемся? – крикнул Невилл, высунувшись из окошка кеба.
Свирепо барабанящий дождь тут же загнал его обратно.
– Прошу прощения, сэр! – крикнул кучер, чей голос едва был слышен в шуме бури. – Вся улица запружена. Мне не проехать. Вы скорее пешком доберетесь!
Им не оставалось ничего иного, как взять портфели и приготовить зонты. Выбравшись наружу, Фиона увидела причину остановки. Улица была плотно забита экипажами. Десятки человек, распихивая и отталкивая друг друга, двигались в сторону главной конторы «Чая Бертона».
– Кто все эти люди? – спросила удивленная Фиона.
– Рассерженные акционеры. Думаю, я угадал, – ответил ей Дэвид.
– А мы рассердим их еще сильнее, – мрачно изрек Невилл. – Идемте. Избавим Уильяма Бертона от его компании. – Он повернулся к Дэвиду и Джайлзу. – Порядок вам известен. Говорить будет миссис Сомс. Мы лишь подтвердим ее заявление.
Оба кивнули. Выражение их лиц было угрюмым. Таким же было и лицо Фионы, но его скрывала черная кружевная вуаль, прикрепленная к широкополой шляпе. Шляпа отлично сочеталась с ее черным шелковым костюмом. Вполне траурный наряд.
Чем ближе к конторе, тем труднее становилось пробираться сквозь толпу. Фиону толкали, норовя отпихнуть. Дождь по-прежнему хлестал, и все ее внимание было сосредоточено на спине Невилла, которого она боялась потерять из виду.
– Миссис Сомс! Где вы? – крикнул Невилл, оборачиваясь к ней.
– Я здесь!
Он успел одолеть половину ступенек крыльца. Фиона поспешила за ним, протискиваясь сквозь живую стену акционеров. Одни кричали, другие находились в оцепенении. Самые сердитые колотили в двери, требуя от разъяренного швейцара ответов. Фионе вдруг стало невыразимо жаль этих людей. Многие из них понесли тяжелые финансовые потери. Возможно, лишились накоплений на черный день. И всё из-за нее. Фиона поклялась себе, что позаботится о них, превратив «Чай Бертона» в прибыльную компанию. Потерянные деньги они получат назад, и с процентами.
Среди акционеров сновали репортеры. Всем, кто соглашался с ними говорить, они задавали одинаковый вопрос: виновен Уильям Бертон или нет? К этому времени Невилл добрался до входных дверей и отчаянно жестикулировал, требуя от швейцара впустить их с Беллами внутрь. Тот стоял у него за спиной. План был такой: сказать швейцару, что Джайлз хочет видеть Бертона. Бертон сейчас наверняка отсиживался у себя в кабинете и никого не желал видеть. Но как он посмеет отказать председателю правления банка «Альбион»? На этом строился весь расчет. Фиона почти добралась до дверей, когда события приняли новый оборот.
Оттуда вышел суетливый служащий, нервно откашлялся и громким голосом возвестил толпе, что через полчаса начнется собрание акционеров, где мистер Бертон даст им все необходимые разъяснения и заверения. Местом собрания выбран зал заседаний. По словам служащего, туда поместятся все, если не будут создавать давку у дверей. Собрание предназначено только для акционеров. Репортеров туда не пустят. Услышав это, репортеры начали спешно прятать блокноты в карманы плащей.
– Может, все-таки попытаемся встретиться с Бертоном в узком кругу? – спросил Невилл у подошедшей Фионы.
– Нет. Пойдем на собрание.
Она даже обрадовалась, что не увидит кабинета, где почти десять лет назад Бертон с Шиханом, посмеиваясь, говорили о смерти ее отца. В зале будет полно народу. Слишком много свидетелей, чтобы Бертон решился на какую-нибудь пакость.
Толпа постепенно заполняла зал. Это было внушительное помещение с высоким потолком и возвышением в дальнем конце. В зале поставили четыре ряда длинных столов: по пять в каждом ряду. Вдоль стен – дополнительные столы и стулья. Фиона со спутниками заняли места ближе к двери. Вскоре мест перестало хватать. Пришедшим позже пришлось стоять. Люди взволнованно переговаривались, обмениваясь слухами и домыслами. Прошло десять минут. Двадцать.
Появление Уильяма Бертона Фиона почувствовала раньше, чем увидела его. Так газель на водопое чует приближение льва. Чутье не обмануло ее. Он вошел через боковую дверь возле возвышения и сразу поднялся наверх. Остановился, заложив руки за спину, и стал разглядывать собравшихся. Увидев его, Фиона инстинктивно сжалась. Ее охватил безотчетный, неуправляемый ужас. Их прошлая встреча едва не стоила ей жизни. Волевым усилием Фиона оттеснила страх, напомнив себе, что она уже не та восемнадцатилетняя девчонка, столкнувшаяся с двумя убийцами, а взрослая женщина, умеющая владеть собой.
Бертон почти не изменился. По-прежнему модно одетый, элегантный, могущественный. Немного постаревшее лицо оставалось гладким и совершенно бесстрастным. Даже на расстоянии его глаза напоминали змеиные: такие же черные и холодные.
– Доброе утро, – сухо поздоровался он.
Все разговоры стихли. Каждая пара глаз была устремлена на Бертона. Он начал говорить спокойно и уверенно. Фиона удивилась тому, как хорошо она помнит его голос. Ничего удивительного: все эти годы голос Бертона звучал в ее кошмарных снах.
– Думаю, все вы уже знаете, в чем меня обвиняют. По мнению полиции, я являюсь соучастником убийства моего бывшего рабочего, руководителя союза грузчиков Патрика Финнегана. Уверяю вас: эти обвинения от начала и до конца ложные. Их выдвинул один известный вымогатель – некто Томас Шихан из Лаймхауса. Я никогда не причинял вреда никому из своих рабочих и тем более не покушался на их жизнь. Наоборот, я стремился улучшить их жизнь, платя им справедливое жалованье и заботясь о достойных условиях труда.
От этих слов остатки страха Фионы исчезли, сменившись знакомым гневом. Столько лет он тлел внутри ее и только сейчас разгорелся.
– Пару лет назад я имел несчастье познакомиться с мистером Шиханом, – продолжал Бертон. – Он уведомил моего распорядителя работ на складе Оливера, что сожжет склад дотла, если я не буду платить ему сто фунтов в месяц за его, так сказать, покровительство. Услышав об этом наглом требовании, я встретился с вымогателем и недвусмысленно заявил, что никогда не стану выплачивать ему дань. Он угрожал повредить мою собственность и расправиться со мной. Я усилил меры безопасности на складе Оливера, но по глупости не потрудился сделать то же самое на своей бывшей чайной фабрике. Шихан сжег ее, нанеся ущерб не только мне, но и жителям окрестных домов. Откуда я это знаю? От него самого. И теперь, попав в руки полиции, он выдвинул против меня эти абсурдные обвинения. Предполагаю, он сделал это, рассчитывая на снисходительность судей. Как вам известно, Шихана обвиняют в убийстве Куинна.
Гнев Фионы превратился в бушующий пожар. Она застыла на стуле, сидя с плотно закрытыми глазами. Ее сцепленные руки упирались в стол. Мысленно она приказывала себе не вскакивать на ноги, сохранять спокойствие и не терять самообладания.
Бертон признал, что этим утром стоимость его акций действительно упала, но тут же заверил акционеров: он вернет их расположение, как только восстановит свое доброе имя. Он попросил их не продавать акции и сохранять веру в компанию. А он успешно проведет «Чай Бертона» сквозь эту кратковременную бурю.
Оглянувшись по сторонам, Фиона увидела, с какой готовностью люди принимали бертоновские объяснения и посулы. Еще бы: они жаждали подтверждения, что их деньги не пропали. Если он пообещает им это, если скажет, что их вложения не превратились в обычные бумажки, акционеры легко поверят в его непричастность и отметут обвинения против него. Нет, она пришла сюда не затем, чтобы люди обманывались красивыми сказками. Они услышат горькую правду.
Закончив говорить, Бертон стал отвечать на вопросы. Они сыпались со всех сторон. Отвечал он умело: кратко, по существу, добавляя шутки, заставлявшие улыбаться тех, кто спрашивал. Ответив на двадцать с небольшим вопросов, Бертон объявил, что следующий вопрос будет последним.
– Мистер Бертон, ходят слухи, что банк «Альбион» требует немедленного и полного погашения вами взятых у них займов. Это правда? – спросил какой-то мужчина.
Бертон засмеялся:
– Сэр, откуда вы получили такие сведения? Из солидных газет? Или из дешевых, жалких газетенок? «Альбион» не выдвигал никаких требований. Не далее как сегодня утром я имел разговор с руководством банка и заручился их поддержкой… Как я предупреждал, этот вопрос был последним. Должен вас покинуть и заняться делами своей компании, чтобы вернуть вашим акциям их первоначальную высокую стоимость.
Газовые светильники начали гаснуть. Фиона встала. Позже репортер из «Таймс» напишет, что в тот момент она выглядела как современное воплощение ярости, как темный ангел возмездия.
– Еще один деловой вопрос, мистер Бертон, – сказала она.
Все головы повернулись в ее сторону.
– Мадам, вы держательница акций? – спросил он, уже готовый сойти с возвышения. – Это собрание предназначено только для акционеров.
– Фактически я являюсь самым крупным вашим акционером.
– Да неужели? А я-то думал, что это бремя лежит на мне, – сказал Бертон, вызвав смех собравшихся. – Сомневаюсь, что мы знакомы. Как вас зовут?
– Миссис Николас Сомс. Я считаю, что эти уважаемые люди должны знать: на сегодняшний день я владею пятьюдесятью двумя процентами акций «Чая Бертона». И, как новая владелица компании, я требую вашей отставки. Немедленной.
– Да вы просто сумасшедшая! – усмехнулся Бертон, недоверчиво покачав головой.
– Ошибаетесь, мистер Бертон. Я не сумасшедшая. И я требую вашего ухода.
– Шутки помешанной. Выведите ее! – рявкнул он двоим служащим.
Тогда с места поднялся Невилл Пирсон. Он неторопливо откашлялся. Собравшиеся зашептались. Многие узнали известного адвоката.
– Мистер Бертон, это не шутка! – громко произнес он. – Моя клиентка миссис Сомс действительно является владелицей «Чая Бертона». Как вы только что слышали, ей принадлежат пятьдесят два процента акций. – Пирсон коснулся двух объемистых портфелей, лежащих перед ним на столе. – Здесь находится вся документация.