– Тсс… – прошептал Джо. – Все хорошо, любовь моя. Все хорошо. Не плачь…
Он слез с Фионы, лег рядом, подперев голову локтем, и прижал к себе.
На нее вдруг навалилась удивительная пустота, как будто она снова потеряла Джо. Ей захотелось, чтобы он опять оказался внутри ее. Чтобы это слияние не оказалось последним. Неужели через несколько минут он встанет и уйдет? Фионе этого не хотелось. Остаться бы им навсегда здесь, на берегу. Вдвоем. С реки потянул ветерок. Фиона вздрогнула. Джо еще крепче прижал ее к себе.
– Останься сегодня у меня, – предложил он. – Поехали ко мне домой.
Фионе показалось, будто она ослышалась.
– Поехать к тебе домой?
– Да. Сейчас, – ответил Джо, целуя ее в лоб.
– Ты с ума сошел?
Вопрос озадачил Джо.
– Нет. А что не так? Кто может тебе помешать?
– Кто может мне помешать? – В ее голосе звучала боль. – Мне-то никто. А про свою жену ты забыл? Думаешь, Милли жаждет меня видеть?
– Милли? – поморщился Джо и вытаращил глаза. – Черт! Ты же не знаешь. Ничего не знаешь…
– Чего я не знаю?
Джо сел и обнял ее за плечи:
– Фиона, мы с Милли разошлись почти десять лет назад.
– Как ты сказал?
– Мы развелись, не прожив вместе и года. А потом я пытался тебя найти. Я отправился в Нью-Йорк и повсюду тебя искал.
– Ты приезжал в Нью-Йорк, – упавшим голосом произнесла Фиона.
– В восемьдесят девятом. Накануне твоей свадьбы.
У Фионы закружилась голова.
– Ну и чертовщина! – пробормотала она.
– Я думаю… – Джон стал застегивать на ней блузку. – Думаю, сначала нам нужно обстоятельно поговорить.
Джо сидел на ступеньке, упираясь спиной в кирпичную стену склада Оливера, примыкавшего к Старой лестнице. Он качал головой и смеялся.
– Что смеешься? – спросила Фиона, уплетая соленые, пахнущие уксусом чипсы.
Она сидела рядом с Джо, едва выдержав несколько минут разлуки, пока он бегал в паб за едой.
– Да вот, удивляюсь чуду. Вечер настоящий. Река настоящая. И ты настоящая.
– А по-моему, нам снится сон, – лукаво улыбнулась Фиона.
– Тогда я не хочу просыпаться.
– Я тоже.
Джо отвернулся, поддел ногтем крошащийся кирпич стены, затем вдруг прижал Фиону к себе и поцеловал. Она хмыкнула, но не смогла ответить на поцелуй, поскольку ее рот был полон картофельных ломтиков. Джо тоже засмеялся, потом снова отвернулся. Они заново привыкали друг к другу. Обоим это давалось нелегко. Их поцелуи и пристальные взгляды чередовались с ощущением неловкости, когда оба краснели и отворачивались. Все такое знакомое и совершенно незнакомое.
Почти час они просидели на Старой лестнице, разговаривая без умолку. Подумать только: Джо приезжал в Нью-Йорк! Они могли соединиться еще тогда. От этой мысли у Фионы защемило сердце, но прошедших лет не вернуть. Жизнь унесла их, словно листья, упавшие в воду. Никакое волшебство не крутанет время вспять. Главное, что они снова встретились и теперь сидят вдвоем на берегу.
Фиона рассказала Джо обо всем, начав с печального вечера их расставания и закончив сегодняшним приездом на кладбище и внезапным желанием побродить по родным местам. Затем настал его черед рассказывать… Распавшийся брак. Жизнь на чердаке конюшни в Ковент-Гардене. Мучительные раздумья о том, куда могла скрыться Фиона. Начало собственного дела. Поездка в Нью-Йорк. Поиски. Возвращение и унылые, одинокие годы. Джо говорил, что никогда не переставал думать о ней и любить ее. Фиона призналась в том же. В глазах обоих появлялись слезы. Оживленный разговор сменялся минутами тягостного молчания. Несмотря на радость встречи, говорить им было непросто. Оставались застарелая печаль и застарелый гнев.
Но была и радость. Фионе с трудом верилось, что Джо не плод ее воспаленного воображения. Он сидит рядом. Человек, которого она любила и желала. Друг ее детства и юности. Парень, с которым она росла и которого знала лучше, чем кого-либо.
Фиона смотрела на него, а он почему-то смотрел на воду. Его глаза вдруг помрачнели. Свет, лучившийся из них еще минуту назад, исчез.
– Что случилось? – спросила она, боясь, что он сожалеет об их недавней близости.
Может, он и не хотел этого, а она лишь придумала слова, произнесенные им под сваями.
– Что случилось? – повторила Фиона.
– Ничего, – ответил он, беря ее за руку. – И все.
– Ты сожалеешь о нашей близости?
– Сожалею? О том, что занимался с тобой любовью? Нет, Фиона. Разве можно об этом сожалеть? Я боюсь. Боюсь, что ты не захочешь продолжения. Боюсь, что мы уйдем отсюда и я больше не увижу тебя. А сожалею я только о том, что сделал десять лет назад на этом самом месте.
– Джо, не нужно об этом сожалеть.
– Как это «не нужно»? Меня до сих пор грызет раскаяние. За все. За всю боль, которую тебе причинил.
– Все в порядке.
– Нет, совсем не в порядке. И не было с того самого дня, когда я поднялся по этим ступенькам и ушел от тебя. Я ранил тебя тогда. Знаю, что ранил. Но ты потеряла только меня. Мне же было в миллион раз хуже, потому что я потерял тебя. С тех пор я каждый день тосковал по тебе. Хотел тебя. До боли. Прожить без тебя столько лет! – Джо сглотнул; в его глазах блестели слезы. – Это было сродни жизни в темнице. Без тепла, света и без надежды. – Он снова взял Фиону за руки. – Я бы отдал все за возможность вернуться в прошлое и изменить ход событий. Увы, такое бывает только в сказках. Но если ты позволишь, я вылезу из кожи вон, чтобы сделать тебя счастливой. Мои слова о любви – не просто слова. Я люблю тебя, Фи. Всем сердцем. Как думаешь, мы сможем начать заново? Ты сможешь меня простить?
Фиона посмотрела ему в глаза, такие знакомые и такие любимые. Сейчас они были темными от боли и раскаяния. Ей отчаянно захотелось прогнать эту боль.
– Я давно тебя простила, – сказала она.
Джо обнял ее, и на какое-то время они замерли.
– Поехали ко мне, – снова предложил Джо.
Фиона хотела ответить согласием, но в этот момент наверху послышались шаги, а затем зычный голос:
– Вот ты где, глупая, беспечная девчонка! – Это был Родди, причем сильно рассерженный. – Фиона, ты вообще соображаешь или соображение тебе напрочь отшибло? Ты хоть знаешь, который сейчас час? Почти десять вечера! Эндрю заехал ко мне в отделение и сообщил, что ты вернешься домой сама. Я поехал с ним в Мейфэр и ждал тебя там. Можешь представить, какие мысли начали лезть мне в голову, когда ты не появилась в обещанное время? Я уж подумал, что Уильям Бертон все-таки добрался до тебя!
– Я была… здесь… Гуляла по берегу. Камешки искала.
– И заодно нашла себе пару, – шепотом добавил Джо.
Фиона прыснула, но тут же заглушила смех кашлем. Она отвыкла от его странного юмора. От двусмысленных шуточек. Представив, каково пришлось бедному дяде Родди, она зашлась истеричным смехом.
– И она еще смеется! – заорал Родди. – Я тебе все уши прожужжал, втолковывая, насколько для тебя опасно болтаться одной.
– Ты прав. В этом нет ничего смешного, – сказала Фиона, пытаясь совладать с собой. – Прости меня, дядя Родди. Я совсем не хотела тебя пугать. Но со мной и в самом деле ничего опасного не случилось. Я прогулялась по Уайтчепелу, случайно встретилась с Джо, а потом и вовсе позабыла о времени.
– То-то я вижу, – прорычал Родди.
– Спускайся, посиди с нами, – предложила Фиона, похлопывая по ступеньке. – Честное слово, я весь вечер находилась в полной безопасности.
– Смотря что называть безопасностью, – отрезал Родди, выразительно посмотрев на Джо.
Ворча себе под нос, Родди спустился к ним и сел. Фиона протянула ему остатки их ужина. Родди съел несколько чипсов и незаметно подобрал все.
– Проголодался я зверски. Никакого ужина. Весь вечер тебя искал. Я уже хотел поставить на ноги половину лондонской полиции.
– Сейчас я принесу тебе ужин. Посиди здесь. Я быстро.
Фиона взбежала по ступенькам, направляясь все в тот же паб. Ей хотелось не только накормить Родди, но и дождаться, когда он выпустит пар. Фиона надеялась, что к ее возвращению он немного остынет.
Джо и Родди проводили ее взглядом. Когда она скрылась из виду, они переглянулись и вперились в черную воду.
– Значит, в Нью-Йорк уехала? – нарушил молчание Джо.
– Если из-за тебя она проронит хоть слезинку… всего одну… клянусь Богом…
– Не проронит.
Они снова умолкли, затем Родди сказал:
– Ей нужно голову проверить. И тебе тоже. Хотя бы потому, что обоим хватает денег на ужин в приличном месте, но вы почему-то торчите возле этой вонючей реки и лопаете скверные чипсы.
Глава 81
Родди тронул носком ботинка окровавленное тело Шихана Котелка, распростертое на прогулочном дворе Ньюгейтской тюрьмы. Рядом валялась все еще открытая опасная бритва.
– Естественно, никто не сознался? – спросил он у надзирателя.
Тот фыркнул:
– Сэр, они в один голос утверждают, что он сделал это сам.
Родди скептически наморщил лоб:
– Конечно. У Котелка таинственным образом появилась бритва, которой у него не было, когда он попал сюда. И он на виду у всех достал ее и чиркнул себе по горлу. Прямо посередине двора?
Надзиратель смутился:
– Мы понимаем, что это сделал кто-то из заключенных, но ведь они не сознаются.
– А другие надзиратели?
– Тоже ничего не видели.
– Прекрасная картинка! – вскипел Родди. – Можно подумать, мне было мало забот. Так на́ тебе.
Он присел на корточки, быстро оглядев рану Шихана. В голове вертелся единственный вопрос: почему? С какой стати убивать Котелка? Кто-то определенно имел зуб на него. Вражда между преступниками – дело обычное. Но ни один вор, у которого хотя бы половина извилины, не станет из-за этого рисковать своей шкурой. На столь рискованный шаг кого-то могла толкнуть только одна причина: ему посулили очень крупную сумму денег. Кто-то подкупил узника, а может, и надзирателя, и с Котелком расправились.
Прежде чем покинуть тюрьму, Родди зашел в кабинет начальника тюрьмы, чтобы поблагодарить его за сообщение о смерти Шихана. Начальник знал об особом интересе сержанта О’Миры к этому делу. Родди просил докладывать ему обо всем, что касалось Шихана. Естественно, ему доложили о «самоубийстве» Котелка. В кабинете начальника Родди встретил Элвина Дональдсона. Тому тоже сообщили о смерти Шихана, но по другой причине. Котелок имел косвенное отношение к делу Уильяма Бертона.