– Но со счастливым концом, – снова улыбнулся Стюарт. – Вскоре после этого вы поженились?
– Да. В доме Джо. В Гринвиче. Вечером ты там побываешь.
– Ты вышла замуж за парня, которого знала с детства?
– Да.
– Хороший парень?
– Замечательный!
– По тебе видно. Фиона, ты просто цветешь. Я еще не видел тебя такой счастливой.
– Спасибо, Стюарт. Мне хочется поскорее познакомить тебя с Джо.
– Ник был бы счастлив за тебя, – сказал Стюарт, коснувшись ее руки. – Ты ведь и сама это знаешь?
Фиона кивнула, невольно взглянув на свою руку. Обручальное кольцо, подаренное ей Ником, она убрала в шкатулку для драгоценностей, чтобы иногда смотреть на выгравированные инициалы и вспоминать своего первого мужа и прекрасного друга. Теперь она носила другое обручальное кольцо – подарок Джо. И его синего скарабея. Но бриллиант Ника она оставила, переместив на безымянный палец правой руки. Джо не возражал. Он признался, что в долгу перед Ником, столько лет нежно заботившимся о ней.
– И когда же ты намерена вернуться в Нью-Йорк?
– Через месяц. Теперь мне есть на кого опереться. Мне хочется как можно быстрее вывести нашу лондонскую компанию на рынок. Эти месяцы я занималась лишь тем, что удерживала ее от развала. Было не до планов. Стюарт, работы здесь – непочатый край. Но зато и все ресурсы сохранились. У нас даже есть собственная чайная плантация. Представляешь? Однако все в хаотическом состоянии, и начинать придется с нуля. Я вот подумала… может, ты задержишься здесь ненадолго? Или надолго? Естественно, все будет компенсировано. Ты получишь новый статус: президент Лондонского филиала «Тэс-Ти». И новое жалованье.
– И ты еще спрашиваешь? Фиона, как только я получил твою телеграмму с просьбой приехать, у меня затеплилась надежда: вдруг ты попросишь меня возглавить новую компанию? Знала бы ты, как я соскучился по старой доброй Англии. Когда слез с поезда, чуть не заплакал. Я буду только рад снова работать на родине.
– Стюарт, так это же замечательно! Лучшего решения не придумаешь! Я очень довольна!
– А ты сама? Не грустно снова расставаться с Лондоном?
– Мне будет грустно расставаться с Родди и моей новой родней по мужу, но я успела сильно соскучиться по своей американской родне. Так хочется снова увидеть Шейми, Мэри, детей. Даже Майкла, – лукаво усмехнулась она.
Фиона и в самом деле невероятно по ним скучала. Отправляясь сюда в июле, она рассчитывала пробыть в Лондоне не больше месяца. Сейчас был конец сентября. Тосковала она и по своей «Тэс-Ти». В ее отсутствие Стюарт великолепно управлялся с делами, но Фионе очень хотелось снова увидеть здание нью-йоркского склада, ее товарные вагоны и фургоны.
– А твой муж не будет скучать, когда ты уедешь в Нью-Йорк?
– Ни в коем случае, потому что он поедет со мной, – засмеялась Фиона. – Мы с ним попробуем жить на два города: три месяца в Нью-Йорке, потом три месяца в Лондоне. Посмотрим, как нам такой ритм жизни… Ну вот и пришли. – Фиона указала на здание из красного кирпича. – Вот он, склад Оливера.
– Какой чертовски огромный! – воскликнул Стюарт, запрокидывая голову для лучшего обзора.
Фиона тоже запрокинула голову, оглядев здание снизу доверху. Ремонт подвигался быстро, и это ее радовало. Склад Оливера вновь приобретал свой прежний солидный вид. С внешних стен удалили все следы копоти. Поврежденную стену искусно заделали. Вставили новые окна и погрузочные двери. Внутри заменили все сгоревшие балки и перекрытия. Сейчас рабочие настилали новые полы. Но склад уже принимал партии чая. На втором этаже стояли ящики с «ассамом». С этим сортом Фиона намеревалась вывести «Тэс-Ти» на лондонский рынок.
Поскрипывали лебедки. Рабочие поднимали доски на четвертый этаж. С реки тянуло свежим ветром.
– Веди, показывай, – попросил Стюарт.
– Заходи сам. Поброди, посмотри. Я немного проветрюсь и приду.
Стюарт поспешил внутрь, а Фиона пошла к Старой лестнице. К заново восстановленной Старой лестнице. Ей хотелось немного посидеть у воды, увидеть любимую реку, собраться с мыслями и успокоить бурлящие чувства. Стоило ей взглянуть на склад Оливера, и на нее нахлынули воспоминания о том, что случилось в тот страшный вечер.
Достигнув лестницы, Фиона, как обычно, спустилась до середины и там села. Над головой кружили чайки. На берегу какой-то мальчишка копался в иле, надеясь найти сокровища. Несколько успокоившись, Фиона посмотрела в сторону южного берега. Там стоял зерновой склад Коула – последнее место, где она видела брата.
Слезы навернулись на ее глаза. Они всегда появлялись, стоило ей вспомнить его голос, увидеть его лицо и ощущение сильных рук, обнимавших ее. Когда они встретились, она плакала и никак не могла остановиться, уставшая, истерзанная, со следами ожогов, пережившая столько ужасов, закончившихся неожиданной радостью.
Пока плыли, Чарли рассказал ей, что внимательно читал все газетные статьи, где рассказывалось о ее победе над Бертоном. Он радовался успехам сестры, о судьбе которой до этого ничего не знал. Юридические тонкости его не интересовали. Но когда он узнал, что Бертон повинен в гибели их отца, Чарли охватил гнев. Он пережил то же, что пережила Фиона, подслушав разговор Бертона и Шихана. Как и Родди, Чарли не верил в бегство Бертона. Он велел своим людям приглядывать за Фионой и разыскать бывшего чайного магната. Увы, поиски не давали результатов. Бертон прятался очень умело. Все изменилось, когда Том и Дик схватили О’Нила, проследив за его поездкой к дому Фионы, а затем в Ковент-Гарден. Так они узнали, что Бертон живет в потайной комнате на верхнем этаже склада Оливера. Но к этому моменту у них почти не оставалось времени. Им хватило предусмотрительности позвонить Чарли. Он и несколько его людей погрузились в лодку и поплыли на другой берег. Зная об уловке Бертона, Том и Дик поспешили к складу Оливера, но опоздали. Склад уже вовсю полыхал. Тогда они спустились по Новой лестнице на берег и двинулись по илистой грязи в сторону Старой лестницы. Как оказалось, очень вовремя. Если бы не шесть пуль Тома, Бертон убил бы Фиону.
Чарли говорил, а его люди неустанно гребли. Лодка причалила к складу Коула. Туда они вошли через незаметную боковую дверь. Фиона немало удивилась, оказавшись в уютной, ярко освещенной комнате со столами и стульями. На столах были еда и вино. Джо осторожно уложили на диван и дали выпить настойку опия, чтобы унять боль. Послали за врачом, который не замедлил явиться. Поврежденную ногу выпрямили и наложили шину. Пожалуй, даже личный врач королевы не справился бы со своей задачей лучше, чем доктор Уоллес. Он осмотрел и Фиону, продезинфицировал ее рану и наложил швы. Эта рана оказалась не столь глубокой, как первая, нанесенная Бертоном в зале. И крови Фиона потеряла значительно меньше.
Джо уснул. Том Смит и другие принялись за еду. Чарли повел Фиону в соседнюю комнату, поменьше. Там стояли большой письменный стол, несколько мягких кресел и пара диванов. Брат и сестра снова обнялись. У Фионы опять хлынули слезы. Чарли гладил ее по волосам, пытаясь успокоить. Потом усадил на диван и налил портвейна.
– Фиона, да хватит реветь! Сколько можно? У тебя глаза уже распухли. Как видишь, я жив и здоров.
Она кивала, но не могла унять слез. Лавина вопросов, обрушенных на брата, сопровождалась ее громкими всхлипываниями.
– Чарли, где же ты тогда был? Мы поверили, что ты утонул. Полицейские выловили тело. Тебя опознали по отцовским часам. Где ты скрывался все это время? Почему не попытался нас найти?
Чарли залпом выпил портвейн, затем стал рассказывать, как прожил эти годы, начиная с ночи, когда Джек совершил последнее убийство. Рассказ давался ему тяжело.
В тот вечер он дрался в «Тадже», победил соперника и, довольный, возвращался домой. Час был поздний, и он немало удивился толпе, собравшейся в Адамс-Корте. Он протолкнулся сквозь зевак и увидел безжизненное тело матери. Кровь из ее раны продолжала вытекать, уходя в щели между булыжниками. Он слышал крики Фионы и отчаянный плач малышки Айлин. Чарли помнил, что взял тело матери на руки и мешал полицейским увезти ее. А потом он бросился бежать. Прочь от жуткой сцены. Прочь от себя. Он бежал, пока у него не заломило в ногах и легкие не наполнились огнем. Его сердце угрожало разорваться от напряжения. Чарли очутился в самом центре Восточного Лондона – на Собачьем острове, прозванном черным сердцем Ист-Энда. Он прополз под ограду судоверфи и забрался внутрь ржавого остова старого траулера. Сколько времени он там провел, Чарли не знал. Может, несколько часов. Или дней. Потом, голодный и озябший, выбрался наружу, совершенно забыв, кто он и где находится. Он лишь помнил, что в какой-то день с ним что-то произошло. И всё. Впоследствии Денни Куинн объяснил ему: это состояние называется амнезией, то бишь потерей памяти.
Он слонялся по окрестным причалам. Спал где придется, ел то, что находил на помойках. Потом снова двинулся с востока на запад. Постепенно к нему начала возвращаться память. В мозгу всплывали картины улицы, на которой он когда-то жил, лица родных и друзей. Потом все исчезало, и он опять ничего не помнил. Затем память вернулась окончательно. Чарли вспомнил, что у него были брат и две сестры и что его мать зверски убили. Он еле справился с захлестнувшим его горем.
Он рассказал Фионе, как однажды пошел в Адамс-Корт, думая, что они по-прежнему там. Но в комнате жила другая семья. Чарли остался без родных. Идти ему было некуда, и он вернулся на улицы.
– Но почему ты не обратился к Родди? – спросила Фиона. – Он бы тебе помог, рассказал, где мы с Шейми.
– Пробовал я, – уклончиво ответил он. – Заходил на его старую квартиру. Оказалось, он съехал.
– Ты исчез, а через какое-то время из Темзы выловили труп. Родди опознал, кто это. Лица практически не осталось. Только клок рыжих волос и часы нашего па в кармане. Те самые, что отец отдал тебе перед смертью. Мы решили, что это ты… Чарли, тогда кого мы похоронили вместо тебя?
Он отвернулся.