Глава 29
Стэн Кристи и Рег Смит находились в нескольких ярдах от спины Родди О’Миры. Он их не видел, но слышал их шаги и слышал, как кто-то из них похлопывал дубинкой о ладонь.
– Не мешкайте, Котелок, осадите своих молодцов, – сказал Родди, присаживаясь к столу Шихана. – Можете не сомневаться: они доберутся до меня раньше, чем я до вас.
Шихан откинулся на спинку стула, выковырял языком кусочек мяса, застрявший между зубами, после чего слегка кивнул. Рег и Стэн вернулись к стойке бара. Все это происходило в заведении «Тадж-Махал». На тарелке Шихана оставался большой кусок сочного стейка. Шихан подвинул тарелку в сторону Родди:
– Прошу. Собирался отдать своей суке Викки. – Он указал на жутковатого вида терьера, лежащего у его ног. – Но при вашем жалованье вам не часто выпадает такое лакомство.
– Вот уж не знал, Котелок, что вы женаты, – сказал Родди, поднял тарелку и швырнул собаке щедрую порцию хозяйского стейка. – Жена у вас просто красавица.
Терьер мигом проглотил мясо, после чего оглушительно пукнул. Сзади послышались смешки.
– Заткнитесь! – рявкнул Котелок. – Что вам надо? – спросил он, сердито глядя на Родди.
– Недавно один из ваших подручных сцепился с парнем по имени Джо Бристоу.
– Вы шутите? Только не говорите, что явились сюда из-за подравшихся щенков.
– Я пришел сюда из-за девушки – Фионы Финнеган. По словам Бристоу, ваш горилла спрашивал о ее местонахождении. Хочу знать почему.
– Не понимаю ваших речей, констебль, – тоном оскорбленного добропорядочного джентльмена ответил Котелок. – И вообще, я поражен вашей бесцеремонностью. Врываетесь сюда, портите человеку обед, да еще обвиняете его в преступлениях, которых он не совершал…
Родди вздохнул и приготовился вытерпеть обычную тираду Котелка. Тот разыгрывал неведение, невиновность, праведный гнев. Когда Котелок выдохся, Родди заговорил снова:
– Если, Котелок, вам угодно вести себя так, прекрасно. Вы знаете, я всегда верил в принцип «живи и давай жить другим». Преступник вроде вас хочет подоить другого преступника вроде Денни Куинна – меня это не касается. Пока вы не задеваете добрых, работящих людей, мне плевать на вашу грызню. Но должен вас предупредить: это может измениться. Или вы мне расскажете о том, ради чего я здесь, или ваша жизнь сильно осложнится. Выйдете утром из дому – я уже на улице. Отправитесь в паб, публичный дом, на собачьи, петушиные или крысиные бои – я опять у вас за спиной. Я прилипну к вашей заднице, как обделанная пеленка. И даже если вы попытаетесь…
– Ладно-ладно, – не выдержал Котелок. – Чертовски жаль, что Джек-потрошитель утоп. Меня больше устраивало, когда Джек гонял вас как вшей по полотенцу, а вы играли в жмурки. Вам тогда было не до меня.
– Откуда интерес к Фионе? – спросил Родди.
Котелок отхлебнул пива.
– Ваша мисс Финнеган украла пятьсот фунтов у моего партнера. Он хочет вернуть свои деньги. Шум ему не нужен. Хочет, чтобы я нашел ее и вытряс украденное.
– И кто же этот ваш партнер?
– Этого я сказать не могу. Человек серьезный. Джентльмен. Ему совсем не надо, чтобы его имя полоскали в газетах.
– Что ж, отлично, – кивнул Родди и встал. – Не хотите по-хорошему, будет так, как я сказал. Когда устанете мне врать, сообщите.
– Черт бы вас побрал, О’Мира! Вас не переиграешь! Вы хотели правду. Я сказал вам правду. И после этого вы мне не верите!
– Котелок, вы не узнаете правду, даже если она скрутит вас в бараний рог и всунет кол в задницу. Эту девчонку я знаю с рождения. Помогал ее растить. И то, что она украла пятьсот фунтов, так же вероятно, как ваше посвящение в рыцари за добрые дела. Вы у меня на заметке.
Котелок забормотал что-то насчет свободы, существующей в Англии с незапамятных времен. Никто не вправе его шпынять. Он свои права знает.
У двери Родди повернулся и сказал:
– Где бы она ни находилась, настоятельно советую забыть о ее существовании. Если с ней что-нибудь случится, я мигом приду по вашу душу.
– Как страшно! Я сам не знаю, в какую щель она спряталась! Какие еще обвинения навесите на меня, констебль? Трафальгарские бунты? Столетнюю войну?
Выйдя из «Тадж-Махала», Родди снял шлем и провел по вспотевшим волосам. Он испытывал досаду и беспокойство. Беспокойство сделалось его постоянным спутником. Разговор с Шиханом ничего не прояснил. Он по-прежнему не знал, где сейчас Фиона. Ничего, этого клопа он прижмет за всю болтовню и напрасно потраченное время. Сегодня Родди навестил Котелка в свой выходной, но в следующий раз явится к нему в служебное время.
С реки налетел холодный ветер. Родди зябко поежился. Хотелось надеяться, что Фиона сейчас не страдает от холода. Шейми тоже. Рукавицы у мальчишки совсем прохудились. Родди купил ему новые… в тот вечер, когда Фиона исчезла, оставив туманную записку. Интересно, сумеет ли он отдать Шейми эти рукавицы? Родди поднял воротник, сунул руки в карманы и зашагал домой.
Глава 30
Фиона опустила голову и заплакала.
Она стояла у входа на кладбище, где покоились ее отец, мать, брат и сестра. Ворота были заперты на висячий замок. Она пыталась войти. Вцепившись в прутья створки, она трясла железную раму, пока петли не заскрипели, а ее ладони не начали кровоточить. И все напрасно. Ей хотелось посидеть с близкими, рассказать о своих бедах. Она знала: покойники услышат ее, только ответить не смогут. Переведя дух, Фиона взялась за замок, колотя им по железной накладке и прогоняя слезы.
Кто-то окликнул ее. Голос с мелодичным ирландским акцентом:
– Фиона, девочка…
Она разжала пальцы. Замок шумно ударился о накладку. По другую сторону ворот, всего в нескольких дюймах, стоял ее отец. Она узнала отцовскую куртку, его шапку. Через плечо висел крюк, с которым отец ходил на работу. Казалось, он возвращался домой со склада.
– Па! – воскликнула Фиона, не веря своим глазам. – Боже мой, па!.. – Она просунула руку сквозь прутья; отец взял ее руку в свою и поднес к щеке. – Па, где ты был? Я так по тебе скучала! – Теперь слезы вовсю катились у нее по лицу. – Выходи наружу. Ты ведь выйдешь, правда? Вернешься домой, приведешь с собой ма, Чарли и малышку…
– Не могу, дорогая, – покачал он головой. – Ты же знаешь, что не могу.
– Почему? Па, ты мне нужен. – Фиона потянула отца за руку. – Прошу тебя…
– Фиона, возьми это, – сказал отец и что-то вложил ей в ладонь. – Займись тем, что тебе хорошо известно.
Она посмотрела на отцовский подарок – растеньице высотой всего в несколько дюймов. Тонкий, хрупкий стебелек с блестящими зелеными листочками.
– Что это? – спросила Фиона, ошеломленно глядя на отца.
– То, что ты знаешь.
– То, что я знаю? Па, этот стебелек мне незнаком… Таких растений я никогда не видела. – (Отец выпустил ее руку и сделал шаг назад.) – Куда ты уходишь? Па, постой! – Одной рукой Фиона прижала к груди отцовский подарок, другой схватилась за отца. – Нет, не уходи. Пожалуйста, не уходи! Вернись…
– Девочка моя, заботься об этом стебельке, и он вырастет. Станет таким большим, что ты не поверишь.
Отец печально улыбнулся и стал удаляться. Вскоре он исчез в сумраке кладбища.
– Нет! – всхлипывала Фиона. – Вернись! Прошу тебя, вернись!
Она вновь принялась трясти ворота, но они не поддавались. Тогда она устало привалилась к их створкам, уступив натиску горя.
Фиона плакала, забыв об окружающем мире, но вскоре до ее ушей донесся стук быстро скачущих лошадей. Подняв голову, она увидела приближающуюся карету: черную, узкую, начищенную до зеркального блеска. В фонарях по обеим сторонам металось пламя. Карету везли двое жеребцов цвета ночи. Их копыта стучали по булыжникам, высекая голубые искры. Наверное, так выглядела бы карета дьявола, вздумай он покататься ночью. Вскоре Фиона убедилась: сюда и впрямь пожаловал дьявол.
На козлах, держа поводья, сидела Франсес Сойер… или то, что от нее осталось. Лица у женщины не было. Джек напрочь его срезал. В свете газовых фонарей белел ее череп. Исцарапанная кость была липкой от крови. Окровавленные лохмотья – остатки платья – прикрывали ее изуродованное тело. Фиона увидела, как ребра Франсес сжимаются и разжимаются, словно меха гармоники. Изуродованные кости рук качнулись, резко натянув поводья и остановив лошадей. Франсес повернула голову. Края ее перерезанного горла, тоже липкие от крови, скользили друг по другу. На Фиону смотрели черные пустые глазницы.
– Он здесь, – глухим, булькающим голосом произнесла Франсес.
Распластанная на прутьях ворот, не способная ни шевельнуться, ни закричать, Фиона заставила себя перевести взгляд с кучера на пассажира кареты. Окошко было открыто, но она видела лишь его силуэт: цилиндр, руки, сжимающие набалдашник трости. И тем не менее… Фиона его узнала. Джек. Темный человек. Он взялся за ручку дверцы, и та распахнулась. Оттуда порывом ветра вынесло чайные листья. Он вышел наружу, приподнял цилиндр, издевательски приветствуя Фиону. Потом улыбнулся, обнажая острые белые зубы, забрызганные кровью. Это был не Джек. Перед ней стоял Уильям Бертон. В руке блестел нож.
Бертон бросился на Фиону, взмахнул ножом и по самую рукоятку всадил лезвие ей в грудь. Фиона закричала от боли. Бертон выдернул нож, слизал темно-красные капли крови, капающие с лезвия, и сказал:
– «Ассам». Наверняка. «Дарджилинг» послабее, а у «дуарса» вкус поярче.
Бертон вновь поднял нож, но оцепенение, владевшее Фионой, прошло. Она бросилась на него, отчаянно молотя кулаками.
– Фиона, прекрати! – закричал он, отбиваясь от ее рук. – Что за черт в тебя вселился?
– Я тебя убью! – крикнула она, норовя вцепиться ему в лицо.
– Эй!.. Слушай… больно ведь! – Он схватил ее за запястья и хорошенько встряхнул. – Просыпайся, глупая девчонка! Это я, Майкл. Я не призрак!
Фиону вышибло из сна. Она открыла глаза. На нее смотрело сердитое, заспанное лицо. Дядино, а не Бертона. У нее бешено колотилось сердце. Фиона огляделась по сторонам. Она сидела на стуле в дядиной гостиной. У ног валялись магазинная приходно-расходная книга и экземпляр лондонской газеты «Таймс». Она находилась не в Лондоне, а в Нью-Йорке. В безопасности. Здесь ей ничто не угрожает. Эту фразу Фиона повторила несколько раз, однако все равно опустила глаза, желая убедиться, что из груди у нее не торчит рукоятка ножа. Только тогда она поверила в нереальность жуткого сна.