– Дядя Майкл… прости, пожалуйста… я уснула… – заплетающимся языком произнесла она.
Майкл разжал руки.
– Что за чертовщина с тобой творится? – проворчал он. – Орала как резаная. Дергалась… меня напугала. Я уже думал, тебя и впрямь убивают.
– Я тоже думала.
– И почему ты здесь? Почему не в кровати?
– В книгах рылась. Думала, найду что по торговле. Наверное, так и заснула.
– Ну… вроде как успокоилась, – проворчал дядя.
– Да, – ответила Фиона, и сейчас же ее затрясло.
Увидев это, Майкл велел ей сидеть и не шевелиться. Продолжая что-то бубнить под нос, он поплелся на кухню. Зашумела вода. Надо же, какой жуткий кошмар ей приснился. Вспомнив Джека, она закрыла лицо руками и тихо застонала. Потом вспомнила Бертона. В ее сне они слились в одно лицо – воплощение самых сильных ее страхов. Правильно сказал дядя: призрак. Король призраков.
Фиона нагнулась, чтобы поднять с пола разлетевшиеся бумаги. Ей хотелось поскорее прогнать всякое воспоминание о недавнем кошмаре. Когда она потянулась за распластанной газетой, взгляд упал на заголовок статьи. Должно быть, эту статью она читала перед сном. «Прибыльный выпуск акций по фиксированной цене для чаеторговцев» – гласил заголовок. Под ним, шрифтом помельче, было напечатано: «Компания „Чай Бертона“ строит амбициозные планы своего расширения».
Теперь понятно, чем навеян ее кошмар. Днем она купила лондонскую газету. Фиона часто покупала «Таймс», надеясь отыскать там новые сведения о союзе грузчиков. В этом номере была статья, посвященная компании Бертона. Хотя Фиона совершенно не понимала, что́ такое фондовая биржа и чем там занимаются, ей вспоминались слова отца. Тот говорил о каких-то акциях и называл их выпуск главной причиной, почему Бертон никогда не согласится поднять рабочим жалованье. Судя по всему, выпуск акций был для Бертона большой победой. В статье подробно описывалось, как это было сделано. Бертон утверждал, что интерес к покупке акций превзошел все его ожидания. Далее сообщалось о его планах расширить лондонские фабрики и обзавестись собственной чайной плантацией в Индии. Этот шаг позволит ему эффективнее вести торговлю чаем. «Моя цель на ближайшие два года – снизить стоимость чая для покупателей, а также обеспечить солидные дивиденды держателям моих акций», – заявлял он репортеру. Далее в статье указывалось на существенный момент: хотя Бертон и нес ответственность перед держателями акций, контроль над компанией оставался в его руках. Ему принадлежал пятьдесят один процент от общего числа акций, а их было выпущено полмиллиона плюс одна акция.
Итак, Уильям Бертон процветал, тогда как вся семья Фионы, кроме нее и Шейми, лежала в холодной земле. Эта мысль вызвала такую же боль, как удар ножом в кошмарном сне. Прежде чем взяться за статью, Фиона просмотрела записи в магазинной книге и обрадовалась: доходы оказались выше, чем она думала. Значит, она сможет постепенно вернуть себе деньги, потраченные на уплату дядиных долгов. Эта мысль рождала в ней приятное чувство защищенности. Но после статьи, а особенно после недавнего кошмара, доходы магазина показались ей жалкими и даже смехотворными. По сравнению с богатством Бертона – крохотная песчинка.
Почти два месяца назад, стоя на палубе «Британника» и глядя, как удаляется английский берег, она поклялась отомстить Бертону. Прекрасные слова, которые так и остались словами. Была первая неделя мая. Фиона успела освоиться в Нью-Йорке, но до сих пор не представляла, как осуществить месть и откуда взять на это деньги. Нанесение удара по могущественному противнику уровня Бертона потребует бездны денег. Фиона не представляла, на чем их можно заработать. Уилл советовал ей опираться на то, что ей хорошо известно. А что ей известно? Как упаковывать чай? Как отскребать столы и полы в пабе? Такие знания не сделают ее богатой. Овсянка, печенье и яблоки – это тебе не серебряные рудники или нефтяные скважины. Ей требовалось найти нечто особенное, что сделает ее по-настоящему богатой… но что?
Вернулся Майкл, принеся ей чай.
– Вот. Выпей.
Дядина заботливость была ей непривычна, но она с благодарностью взяла чашку. Майкл уселся на другой стул. Он тер заспанные глаза и отчаянно зевал. Фиону вновь поразило сходство дяди с отцом. В мозгу мелькнул образ отца, каким она его видела во сне. Фиона попыталась удержать размытую картинку. Кажется, отец хотел ей что-то передать и о чем-то рассказать. Но о чем?
– Я возвращаюсь в кровать, – объявил Майкл. – Будем надеяться, что призрак дважды за ночь не приходит. И ты ложись.
От дядиных слов образ отца растаял и исчез.
– Мне теперь при всем желании не уснуть, – сказала Фиона и встала.
Нет, ей никак нельзя ложиться. Будет ворочаться с боку на бок, заново переживая кошмарный сон. Работа – единственное противоядие от ее страхов, единственное занятие, куда можно погрузиться целиком. Фиона потянулась за висевшим на стуле фартуком.
– Ночь на дворе, – проворчал Майкл. – Куда ты собралась?
– В магазин. Подготовлюсь к утреннему открытию.
– Хотя бы дождись, пока рассветет. Нельзя тебе быть там одной.
Фиона устало улыбнулась. Одной? Со всеми призраками и воспоминаниями?
– Не волнуйся, дядя Майкл. Призрак составит мне компанию. И дружков своих позовет.
Когда ему не спалось, а такое случалось довольно часто, Николас Сомс отправлялся на прогулку по ночным улицам Манхэттена. Темнота дарила ему чувство спокойствия и умиротворенности. Чудовище, именуемое темпом нью-йоркской жизни, отдыхало. Нику казалось, что город принадлежит только ему одному. На тротуарах пусто. Ставни на витринах магазинов опущены. Светились только окна пабов и ресторанов. Если хочешь, останавливайся и смотри на то, что вызвало у тебя интерес. Редкие прохожие тебе не помешают. Никто не будет ворчать, если ты остановишься, чтобы полюбоваться красивым зданием или живописным двором.
Сегодня его прогулка затянулась. Выйдя из своего отеля на углу Пятой авеню и Двадцать третьей улицы, он добрался до Вашингтон-сквер, а потом и до Бликер-стрит. Время перевалило за полночь. Почувствовав себя уставшим, Ник решил выйти на Бродвей и, если повезет, поймать кеб.
Он уже собрался пересечь Бликер-стрит, когда увидел их. Двоих мужчин. Они шли рядом. Они не держались за руки и даже не касались друг друга плечом, однако Ник сразу понял, кто эти люди. Ему было достаточно увидеть легкий наклон головы, услышать непринужденный смех.
Один из них открыл дверь ресторана, и оба скрылись внутри. Ник застыл как вкопанный. К двери подошли еще двое, потом один, затем сразу четверо. Когда ему хватило смелости пересечь улицу, рядом с дверью он увидел маленькую неброскую вывеску с названием заведения: «Слайд». Кто-то его обошел, взявшись за дверную ручку.
– Вы идете? – спросил молодой мужчина со светлыми вьющимися волосами.
– Я? Нет… я… нет, благодарю.
– Как вам угодно, – усмехнулся блондин.
Дверь открылась и быстро закрылась, но Ник успел услышать смех, вдохнуть запах сигарет и вина. Он закусил губу. Ему хотелось войти. Хотелось ненадолго оказаться в кругу своих. Распить бутылочку кларета с кем-то вроде этого симпатичного блондина. Сбросить маску. Всего на час.
Ник взялся за ручку, потом отпустил. Слишком опасно. Он не был свободен проявлять свою истинную природу. Разве он не усвоил трагический урок недавнего прошлого? Забыл, сколько горя и боли принес себе, семье, Анри? Ник отошел от двери, скрывшись в тени большого развесистого вяза.
«Уходи отсюда! – мысленно приказал себе Ник. – Поворачивайся и уходи. Немедленно!» Даже стоять здесь было рискованно. Вдруг его кто-нибудь заметил? Кто-нибудь из знакомых. Бросив прощальный взгляд на «Слайд», Ник увидел мужчину, направлявшегося в заведение. Высокого, красивого, с длинными темными волосами, которые густыми локонами падали на плечи. Мужчина прошел мимо вяза, прищурился и со смехом спросил застывшего Ника:
– Ты никак собрался всю ночь обниматься с деревом… Цыпленок Цыпа?
Продолжая смеяться, он скрылся за дверью.
Ник смотрел на дверь, рассеянно теребя волосы. За ней находились настоящие сокровища мира, которых он жаждал. Общество подобных себе. Смех. Тепло. Понимание. Его тоска сделалась невыносимой. «Я зайду совсем ненадолго, – убеждал он себя. – Всего на часик. Пропущу рюмочку-другую. Поболтаю с кем-нибудь. Совершенно невинное развлечение. Немножко выпью и уйду. Всего-навсего».
Глава 31
– Шейми, голубчик, тебе еще пирога? – спросила Мэри, поднимаясь из-за стола.
Шейми энергично закивал, протягивая ей тарелку.
– Бездонная яма, – заметила Фиона.
– Не говори глупостей. У него хороший, здоровый аппетит. Такой и должен быть у растущего мальчишки.
– Тогда и мне положи, мам. – Иэн тоже встал, чтобы помочь матери.
– И мне, – сказала Фиона.
– Фиона, это уже третий кусок! – засмеялась Мэри. – И кто у нас бездонная яма?
Смущенно хихикая, Фиона подала Иэну тарелку. Мэри потрясающе готовила. Корочки ее пирогов получались золотистыми и таяли во рту. Мясо плавало в сочной подливе. Картофельное пюре напоминало облака. Даже горох, пройдя через ее руки, становился вкусным.
Мэри вновь доверху наполнила тарелки. Еду она готовила с избытком, чему Фиона только радовалась. Особенно сейчас, утоляя свой зверский голод. Как всегда по субботам, Фиона с самого утра крутилась волчком. Покупателей было столько, что не присесть даже на минутку. Ели в кухне Майкла, которая была просторнее, чем у Мэри, и имела большой стол, позволявший уместиться всем. Фиона готовила плохо и совсем не интересовалась кухонными премудростями, но следила, чтобы Шейми ел горячую пищу. Почти с самого начала они с Мэри заключили соглашение. Фиона обязывалась поставлять продукты для ужина, а Мэри – готовить. Это устраивало обеих. Фиона любила ужинать в обществе троих Манро. Она привыкла считать этих людей своей семьей, равно как они приняли ее и Шейми в свою. Из этой идиллии выпадал лишь ее дядя, который по-прежнему основную часть времени проводил в пивной Уэлана.