– Так вы мисс Финнеган?
– Да.
– Я миссис Мэкки…
– Мне нужен ключ! – повысила голос Фиона.
– Да-да, конечно, – ответила миссис Мэкки, явно нервничая, и полезла в один карман, затем в другой. – Он просил вас найти. Уж не знаю, сколько времени он находится в таком состоянии. Похоже, несколько дней.
– Ключ! – крикнула Фиона.
– Держите, – сказала хозяйка и протянула ключ Фионе.
Фиона торопливо вставила ключ в замочную скважину.
– Мисс, он в очень плохом состоянии, – продолжала мисс Мэкки, все более нервничая. – На вашем месте я бы вообще туда не входила. Такое зрелище не для молодой леди. Одному Богу известно, что у него.
Фиона открыла дверь и влетела внутрь, оставив миссис Мэкки на площадке. В квартире было темно, шторы опущены, но Фиона знала дорогу, поскольку уже бывала здесь.
– Ник! – крикнула она.
Миновав прихожую, она побежала по коридору мимо кухни, очутилась в гостиной, а оттуда бросилась в другой коридор, куда выходили двери ванной и спальни Ника.
– Ник! – снова позвала она и опять не получила ответа. – Боже, только бы с ним все было в порядке! – прошептала она. – Пожалуйста.
Она дернула дверь спальни, и в нос ударило удушающее зловоние, соединившее в себе запах пота, болезни и еще чего-то черного и пугающе знакомого – запах отчаяния.
– Ник, – прошептала она, подбегая к нему. – Это я, Фиона.
Он лежал на громадной кровати черного дерева со столбиками и балдахином. Из одежды – только брюки, мокрые от мочи. Ник не шевелился. Бледное, бескровное лицо было под цвет простыней, густо пропитавшихся по́том. Красивый молодой человек, которого она встретила в Саутгемптоне, исчез. Вместо него лежал измученный призрак. Фиона дотронулась до его щек. Они были липкими от пота, но теплыми. Фиона облегченно всхлипнула. Отведя со лба влажные пряди, она поцеловала Ника.
– Ник, это я, Фиона. Ты меня слышишь? Ник, ответь мне. Пожалуйста, ответь!
Его веки дрогнули. Кадык напрягся от глотаемой слюны.
– Фи, – прохрипел он, – уходи отсюда.
Его губы потрескались. Во рту было совсем сухо. Фиона сбегала в ванную за водой, приподняла голову Ника и поднесла к губам стакан. Он стал жадно пить, потом закашлялся. Его вырвало. Вместе со рвотой выплеснулась и почти вся выпитая вода. Фиона перевернула Ника на бок, чтобы он не захлебнулся собственной рвотой, затем снова поднесла стакан, уговаривая пить маленькими глотками.
– Не торопись. Воды полным-полно. Пей помедленнее… Вот так.
Когда он выпил всю воду, Фиона осторожно уложила его на подушку.
– Фиона, пожалуйста, уходи, – прошептал Ник. – Не хочу, чтобы ты оставалась здесь и заботилась обо мне.
Его затрясло. Пальцы заскребли по простыне. Фиона подхватила сброшенное одеяло и накрыла Ника.
– Вижу, ты хорошо потрудился, чтобы себя угробить.
У него застучали зубы. Фиона легла рядом, крепко обняла его, пытаясь согреть.
– Клянусь, Ник: как только тебе полегчает, я тебя убью за все это наплевательство.
– Мне не полегчает.
– Полегчает. Скажи, что с тобой?
Он покачал головой. Фиона решила выведать у него, но в это время из коридора донеслось звучное:
– Где тут больной?
– Сюда! – крикнула она.
В спальню вошел лысый человек в очках и с аккуратной седой бородкой.
– Я доктор Вернер Экхарт. Отойдите, пожалуйста. Мне нужно осмотреть больного.
Фиона встала у изножья кровати. Врач расспрашивал Ника, заглядывал ему в глаза, массировал шею и выслушивал грудную клетку.
– А это зачем? – насторожилась она, увидев в руках врача шприц.
– Для стабилизации сердцебиения, – ответил доктор Экхарт. – Как давно он находится в таком состоянии?
– Я… не знаю. В последний раз мы виделись в прошлое воскресенье. Сегодня суббота…
Доктор брезгливо поморщился:
– Я говорил ему, что этим кончится. Предписывал отдых и надлежащую диету. – Он достал второй шприц. – Нужно остановить обезвоживание организма. Сейчас мне понадобится таз с горячей водой и мыло, а также мочалки и полотенца. От всего этого мокрого безобразия у него появились пролежни. Нужно их устранить, пока не началось воспаление.
Фиона безропотно выполнила требования доктора Экхарта. Принеся в спальню все, что ему было нужно, она, невзирая на вялые протесты Ника, помогла врачу раздеть и вымыть больного. Она поменяла грязное постельное белье и переодела Ника в чистую пижаму. Мысленно она похвалила себя за стойкость. Фиона не дрогнула при виде обширных пролежней, успевших покрыть бедра и ягодицы Ника. Но при виде выпирающих костей таза, худеньких коленок и впадин между ребрами у нее задрожал подбородок. Еще неделю назад она заметила, что Ник исхудал. С ним что-то происходило еще на корабле. Он был чем-то серьезно болен. Ну почему она не выпытала, чем именно?
– Так-то лучше. Теперь пусть немного полежит, пока лекарства не начнут действовать. Мы поговорим за дверями. Идемте.
Едва они отошли подальше от спальни, Фиона схватила доктора за руку:
– С ним все в порядке? Он не умрет?
– Вы родственница мистера Сомса? – спросил доктор Экхарт.
– Да. Я его… двоюродная сестра, – соврала Фиона. – Что вы молчите? Он умирает?
– Нет, – покачал головой врач, – но он очень болен. Мистер Сомс выкарабкается из нынешнего состояния, но, если он всерьез не позаботится о себе, его состояние начнет ухудшаться, причем очень быстро. Повторю вам то, что говорил ему: спирохета цепляется за любую возможность. Хорошая диета и полноценный отдых – единственные способы ее остановить. Что касается лечения…
– Прошу вас, доктор Экхарт, – прошептала Фиона, до смерти напуганная состоянием Николаса и сбитая с толку туманными объяснениями врача. – Что с мистером Сомсом? Чем он болен?
Экхарт с неподдельным удивлением посмотрел на нее поверх очков:
– Как – чем? Конечно же сифилисом. Простите. Я думал, вы знаете.
– Мисс Финнеган, немедленно забирайте его отсюда! – визгливо закричала миссис Мэкки. – Стыд-то какой! Позор! Я не потерплю под своей крышей таких жильцов!
Фиона сидела на диванчике Ника.
– Миссис Мэкки, – сказала она, пытаясь говорить спокойно и держать свой гнев в узде, – сомневаюсь, что мистера Сомса можно сейчас куда-то перевозить.
– Либо вы его заберете отсюда, либо я выброшу его прямо на улицу. Вместе со всем его барахлом!
Фиона поглубже вдохнула, отчаянно пытаясь уладить дело со своим тяжелобольным другом, его жилищем и вещами. Перевозить Ника в таком состоянии было немыслимо, однако придется. Иного выбора у нее нет. Она и не подозревала, что миссис Мэкки подслушала их разговор с доктором Экхартом.
Фиона смотрела на домовладелицу. Та распалялась все сильнее. Стоило Фионе снова увидеть эту алчную тетку, ее характер уподобился дикой лошади, вставшей на дыбы и изнутри бьющей копытами по черепу. Миссис Мэкки явилась за арендной платой, увидела, в каком состоянии Ник, и спокойно вернулась к себе в квартиру, оставив его лежать в собственной моче и дрожать в поту. Даже стакана воды не подала. А теперь готова вышвырнуть его, больного и беспомощного, на улицу. Фиона чувствовала, как ее руки сами сжимаются в кулаки. Ей отчаянно хотелось врезать миссис Мэкки по тощей праведной заднице. Но вздыбившуюся лошадь нужно держать в узде. Фионе требовалась помощь домовладелицы.
– Хорошо, миссис Мэкки, – сказала она, воспользовавшись паузой в гневном монологе хозяйки. – Мистера Сомса я сейчас увезу с собой, но прошу вашего разрешения оставить его вещи здесь еще на две недели. За эти хлопоты мы вам полностью оплатим следующий месяц.
Миссис Мэкки поджала губы, обдумывая предложение.
– Залог я тоже оставлю себе, – наконец заявила хозяйка. – Всю сумму.
Обрадованная Фиона согласилась. Картины, купленные Ником и ошибочно отправленные в Йоханнесбург, наконец прибыли в Нью-Йорк и теперь лежали на первом этаже. Недопустимо, чтобы их выбросили на улицу. Фиона не очень представляла, где она их разместит после двух недель. Ничего, с этим она разберется потом. Главной ее заботой был Ник.
Войдя в спальню, она нашла его полусидящим. Глаза оставались закрытыми, но дыхание выровнялось, а лицо стало чуть менее бледным. Он и сейчас выглядел совершенно беспомощным. Фиона не представляла, как его одеть и довести до кеба.
– Он тебе рассказал, – вялым голосом произнес Ник.
– Да.
– Не удивлюсь, если ты сейчас повернешься и уйдешь. Я сумею понять.
Его слова были точно спичка, поднесенная к запальному шнуру ее гнева на миссис Мэкки, на доктора Экхарта, равнодушно назвавшего ей болезнь Ника, и на него самого за наплевательское отношение к здоровью. Шнур быстро догорел. Последовал взрыв ее гнева.
– Дурак! Безнадежный дурак – вот ты кто! – заорала на Ника Фиона. – Ты решил, что я брошу тебя только потому, что ты заболел? Да я Бога, в которого не верю, молила, чтобы спас тебя от смерти! Как после этого я могу хлопнуть дверью и уйти? – (Николас молчал.) – Я хочу услышать твой ответ. Ник, почему ты мне врал?
– Вынужден был.
– Только не мне!
– Фиона, я… я думал, что потеряю тебя. Это ведь даже не чахотка. Это сифилис!
– По мне, так хоть чума! Но больше не смей мне врать! Я же чувствовала: у тебя со здоровьем нелады. Но ты отнекивался, называл разные причины. Ты и взаправду мог умереть!
– Пожалуйста, не злись так сильно на меня, – тихо попросил Ник.
Фиона поняла, что кричит на тяжелобольного человека. Ник лежал к ней спиной. Тогда она подошла с другой стороны.
– Я не злюсь на тебя. Но больше – никаких выдумок. Беда не твоя, а наша общая. Ты поедешь со мной, и мы поставим тебя на ноги.
– Я не могу быть тебе такой обузой, – покачал головой Ник.
– Ты совсем не обуза, – возразила Фиона, присаживаясь на кровать. – Спать ты можешь в моей комнате. Мы с Мэри по очереди будем присматривать за тобой и…
– Фиона, я должен рассказать тебе еще кое-что. Ты знаешь не обо всех сторонах моей жизни. Эту болезнь я подцепил не от… женщины.