Фиона призналась, что выбирала платье вместе с Ником. Уилл несколько ревновал ее к этому парню, хотя и старался не показывать виду. Как-то он даже спросил, не является ли Ник его соперником. Вопрос вызвал у Фионы взрыв хохота. Если уж на то пошло, это она соперничала с Ником. Обычно Уилл распознавал эту породу мужчин, однако с Ником все обстояло не так. Никаких следов женоподобности. Чрезмерный интерес к искусству и экстравагантность в одежде вроде жилетов из «Либерти», белых полотняных костюмов и лиловых галстуков Уилл относил к национальности Ника. Англичанин. Это многое объясняло. Фиона и Ник были очень близки и относились друг к другу с такой нежностью, что, если бы молодой Сомс увлекался женщинами, шансы Уилла равнялись бы нулю. Желая сделать Фионе приятное, Уилл старался помочь Нику с карьерой на американской земле. На торжестве у Бирштадта он познакомил Сомса с известными коллекционерами искусства: Уильямом Уитни, Энтони Дрекселем и Дж. П. Морганом.
Фиону он представил Кэролайн Астор, королеве нью-йоркского высшего общества. Большинство женщин трепетали бы в ее присутствии, но только не Фиона. Она улыбнулась, пожала Кэролайн руку и сказала:
– Правда, чудесное сборище?
Кэролайн была с ней сдержанна и очень холодна, но все же не удержалась и спросила, где она купила такое прекрасное платье. В Париже? В Лондоне?
– Нет. В «Мейсисе», – ответила Фиона.
Кэролайн выпучила глаза и вдруг тепло рассмеялась. Фиона умела вытаскивать из людей самое лучшее. Она была начисто лишена претенциозности. Своей искренностью и полным отсутствием подобострастия она очаровывала чопорных светских дам и напыщенных деловых людей. Даже Морган, самый богатый человек в Америке, не устоял перед ее чарами, когда Уилл их познакомил. Фиона спокойно выдержала его властолюбивый взгляд, улыбнулась и по-мужски пожала ему руку. Позже Морган добродушно посетовал Уиллу, что Фиона его ничуть не испугалась и надо бы научить ее проявлению некоторого трепета перед такими, как он.
Уилл был влюблен в нее по уши и постоянно искал возможности признаться. Однажды он почти признался: в экипаже, когда они возвращались с ужина. Но Фиона почему-то напряглась. Возможно, сомневалась в его искренности. А может, боялась. Он ведь поначалу тоже боялся, что отношения между ними не сложатся и это разобьет ей сердце. Интуиция подсказывала Уиллу: кто-то и когда-то уже разбивал ей сердце. Ее объятия и поцелуи говорили о страстности натуры, однако к страстности примешивалась настороженность. Уилл решил, что вскоре познакомит ее со своей семьей, тем самым показав серьезность намерений. Он это сделает и ради своих детей. Рано или поздно он и Фиона могут столкнуться в ресторане с Уиллом-младшим или Джеймсом, либо кто-нибудь скажет сыновьям, что видел их отца с ней. К счастью, его дети не читали «Сплетен от Питера». Хилтон проникся симпатией к Фионе и почти еженедельно упоминал о ней в своем разделе. Газетчик постоянно описывал ее наряды и отмечал, что она появляется под руку либо с эксцентричным молодым англичанином Ником Сомсом, либо с Уиллом. Кто же завоюет сердце этой молодой красавицы? К счастью, Хилтон не знал о пристрастиях Ника и его роли компаньона.
– Отец, я задал тебе вопрос, – сказал Уилл-младший. – Ты меня не слушал?
– Нет. Извини, я находился далеко отсюда.
Эмили мельком взглянула на отца и тут же снова вернулась к шитью.
– Я спрашивал, готовы ли результаты инженерных изысканий по Бруклинской линии.
– Пока нет. Ожидаю их завтра.
В гостиной снова стало тихо. Джеймс взмахнул клюшкой для гольфа. Эдмунд подбросил мяч. Эмили протягивала нитку. Глаза Уилла задержались на руках дочери, таких тонких и белых. Руки Фионы были другими – огрубелыми от постоянной работы. В ресторане «Ректор», когда она потянулась за бокалом, он заметил царапину на тыльной стороне ладони. От вида руки этой маленькой стойкой воительницы у него растаяло сердце. У Фионы и не могло быть таких изнеженных рук, как у Эмили, но Уилл восхищался ими.
Джеймс кашлянул. Уилл поднял голову и отчетливо уловил напряженность, разлитую в воздухе. Уилл-младший кивнул Эмили. Та вдруг встала и предложила Изабелле пойти прогуляться вокруг дома, сказав, что короткие прогулки полезны. Муж помог Изабелле встать, и она, переваливаясь, пошла вслед за Эмили. Уилл остался с сыновьями и зятем. Эдмунд жонглировал мячами для гольфа и, казалось, совсем не чувствовал напряжения. Ричард ушел в дальний конец гостиной. Уилл-младший и Джеймс встали у камина, забыв про клюшку. Что-то намечалось. Они не просто так позвали его сюда. Бросив суровый взгляд на сыновей, Уилл потребовал:
– Выкладывайте, в чем дело.
– А в чем? – простодушно спросил Эдмунд, продолжая подбрасывать мячи.
– Отец… – начал Уилл-младший, – мы хотим поговорить с тобой.
– Что ж не поговорили в Нью-Йорке?
– Нет, это слишком личное, – ответил Уилл-младший, нервно переминавшийся с ноги на ногу.
– Мы кое-что слышали, – подхватил Джеймс. – Тебя видели с какой-то молодой женщиной.
– Нас это, конечно, не касается, – торопливо добавил Уилл-младший, – но о вас ходит много слухов. Мы… Нам кажется неправильным столь открыто демонстрировать свою любовницу.
Уилл улыбнулся: сыновья пеклись о его чести.
– Женщина, о которой вы слышали, не является моей любовницей. Ее зовут Фиона Финнеган. Я за ней ухаживаю, причем в весьма уважительной манере. Жаль, что вы узнали о ней из чужих уст. Мне надо было рассказать самому.
– Ухаживаешь?! – в смятении воскликнул Уилл-младший. – Ты намерен на ней жениться?
Уилл пожал плечами. Сыновний допрос начал его раздражать.
– Пока рано говорить об этом, но уж если вы спросили… да, я допускаю такую возможность.
– Отец! – тепло улыбнулся Эдмунд. – Так это же здорово! Как она выглядит? Она красивая?
– Очень! – засмеялся Уилл.
Уилл-младший молчал и с явным недоверием смотрел на отца.
– Я познакомился с ее семьей, – продолжал Уилл. – Через какое-то время я познакомлю вас с ней.
– Отец, мы не… ты не можешь… это недопустимо, – сбивчиво и холодно пробормотал Джеймс.
– Я слышал, ей нет и двадцати. А по роду занятий она… бакалейщица. – Уилл-младший выплюнул это слово, как гнилой кусок, поганящий рот. – Ты что, с ума сошел?
– Что?
Уилла задел сам вопрос и тон сына.
– Она не из нашего круга, – подхватил Джеймс. – Одна лишь разница в возрасте…
– Спасибо за напоминание, – огрызнулся Уилл. – Но мне сорок пять, а не восемьдесят пять.
Уилл-младший прошел в конец гостиной, затем вернулся к отцу. Вид у него был подавленный.
– Подумай, как это воспримут люди, вкладывающие деньги в подземку. Сейчас любой скандал для нас губителен. Конкуренты следят за каждым нашим промахом. Бельмонт сразу за это уцепится. Ставки слишком высоки.
– Скандал? – повторил Уилл, глядя на сына как на умалишенного. – Не говори глупостей.
– Это не глупости! – почти закричал Уилл-младший. – Неужели ты не видишь…
– Я знаю настоящую причину твоего возражения, – прервал его Уилл. – Почему бы не сказать прямо? Тебе претит, что у нее ирландские корни и что она из рабочего класса.
– Я возражаю, потому что это… это твое необузданное увлечение уничтожит плоды нашей совместной работы.
– Уилл, оставь отца в покое, – встал на защиту отца Эдмунд. – Он не нуждается в наших подсказках. Если он хочет встречаться с девушкой, это его право.
– Встречаться? Ты лучше помолчи, Эдмунд! – заорал на брата Уилл-младший. – Ты сам не понимаешь, о чем говоришь. Это тебе не вечеринка в колледже. Это суровый деловой мир. Мы не можем подставлять себя под удар.
– Сын, с меня довольно! – резко произнес Уилл, немного подождал, давая старшему сыну остыть, затем заговорщическим тоном добавил: – Ты сначала познакомься с ней. Увидишь, какой она замечательный человек, и изменишь свое мнение.
– У меня нет намерения знакомиться с ней ни сейчас, ни когда-либо! – сердито отрезал Уилл-младший и покинул гостиную.
Вслед за ним вышли Джеймс и Ричард.
– Пап, не обращай на них внимания, – сказал Эдмунд.
Уилл тяжело вздохнул. Он даже не заметил, когда вскочил с кресла.
– Возможно, я начал это слишком рано. – Уилл снова сел. – После смерти вашей матери прошло совсем немного времени.
– Отец, не кори себя. Нашей матери не стало два года назад. А вот у моего старшего братца на носу выборы в конгресс. Он беспокоится, что твой роман с молодой женщиной не понравится его консервативным избирателям.
– Эдмунд, ты слишком суров к брату. Уилл-младший честолюбив, но не настолько жесток.
– Думай как хочешь, – пожал плечами Эдмунд. – А по мне, так мягкости у него как у наждака.
– Может, он всерьез озабочен судьбой проекта подземки. Он душу вложил, проделал замечательную работу. Если бы нам удалось получить контракт. Тогда я докажу Уиллу-младшему, что он ошибался. Если у меня на руках будут все документы, у него не останется причин для возражений.
– А если и останутся, тебе-то что? Пусть кипятится. Что он может сделать? Оставить тебя без средств к существованию?
– Нет, конечно, – устало улыбнулся сыну Уилл. – Но он может закатить сцену вроде этой. Вы все мне очень дороги. Не хочу никого из вас видеть сердитыми или расстроенными. Я удвою усилия, чтобы получить контракт на создание подземки. Как только мы получим контракт, он согласится со мной. Знаю, что согласится.
Глава 42
Увидеть дом номер восемь на Монтегю-стрит было для Джо равносильно удару ножом в сердце. Он стоял напротив двери и молил Бога, чтобы дверь распахнулась и на пороге оказалась она: улыбающаяся, со сверкающими синими глазами, как в тот день, когда он повез ее показывать Вест-Энд. Всего год назад он еще жил на этой улице, сидел вечерами с друзьями на крыльце, мечтал о магазине и жизни с Фионой. Всего год, а казалось – давным-давно.
Джо заставил себя пройти дальше и постучал в дверь дома номер четыре. Дверь открыл отец.
– Ну и ну! Блудный сын возвращается, – сказал он.