какой ему всегда хотелось иметь. И быть может – загадывать он не решался, – этот магазин он откроет вместе с девчонкой, которую всегда хотел видеть рядом.
Тележка вновь потяжелела. Верный признак, что он устал, но Джо не сетовал на усталость. Впервые за долгое время в его душе появилась надежда. Надежда давала ему силу. Если понадобится, он был готов толкать свою тележку по всему Мейфэру, по всему Лондону, по всей Англии… до самой Шотландии, только бы получить прощение Фионы и вернуть ее в свою жизнь.
– Клубника красная, клубника сладкая! – выкрикивал Джо. – Спешите же, леди, ею насладиться, она и в пирог, и в пудинг сгодится!
Его капитал составлял четыре фунта. Если торговля и дальше пойдет столь же успешно, за ближайшие недели он заработает еще четырнадцать и с восемнадцатью фунтами отправится в Нью-Йорк. Он разыщет Фиону. Он сумеет убедить ее выслушать его. Он расскажет, как глубоко раскаивается в содеянном, и, если она позволит, готов всю оставшуюся жизнь искупать свою вину. Фиона узнает, что он никогда не переставал ее любить, и, быть может, снова полюбит его. Он должен поведать ей об этом. Она была его единственным желанием, единственным смыслом его жизни. Потом ложные перспективы вскружили ему голову, и он потерял свою Фиону. Вдруг у него будет шанс вернуть ее? Джо знал: он не заслуживает такого шанса, но был готов обеими руками ухватиться за малейшую возможность.
Глава 48
– Мартин! – крикнул своему кучеру Уилл, выбежав на крыльцо здания муниципалитета. – Срочно в мою контору! Гони во весь опор! Получишь десять долларов, если мы туда доберемся менее чем за час!
Он вскочил в экипаж и захлопнул дверцу. Мартин взмахнул кнутом, готовясь за десять минут покрыть расстояние в тридцать кварталов. Едва они тронулись, Уилл ударил кулаком по сиденью и испустил ликующий крик. Мэр принял его проект! Он добился желаемого! Контракт на строительство первой в Нью-Йорке подземной железной дороги достался ему.
После нескольких лет планирования и изысканий, после нескольких месяцев попыток убедить мэра, что его план лучше, чем предлагаемый Августом Бельмонтом, Уилл сумел склонить этого человека на свою сторону. Только что закончилась его встреча с мэром и членами городского управления, где были подведены окончательные итоги. Контракт со всеми подписями и печатью лежал теперь в нагрудном кармане Уилла. Не пройдет и месяца, как начнутся земляные работы. После стольких лет подготовки, после стольких усилий и денег, вложенных в этот проект, он получил долгожданное разрешение.
Ему не терпелось сообщить сыновьям о победе. Уилл предвкушал их ликование, особенно Уилла-младшего. Старший сын по праву считал проект и своим детищем. Уилл представлял, как тот подпрыгнет к потолку и завопит от радости. А из конторы он поедет прямо к Фионе. Они давно не виделись. Целых две недели. Борьба за контракт отнимала у него каждую минуту каждого дня. Да и Фиона была по горло занята своим новым приобретением – домом на Ирвинг-плейс. Ничего, сегодня он обязательно повезет ее ужинать, невзирая на все протесты и отговорки. Они отпразднуют эту победу. Вдвоем. Хорошо, если сопровождающим окажется Ник. Этого любителя живописи куда-нибудь спровадить проще, чем Мэри. Уиллу было не дождаться момента, когда они с Фионой окажутся за столом, друг против друга, и он снова увидит ее изумительные сапфировые глаза. Потом он обнимет ее; просто обнимет, если она не согласится лечь с ним.
Уилл откинулся на спинку сиденья и закрыл глаза, вспоминая вечер в своем доме, когда ему захотелось близости с Фионой. Он постоянно думал об этом. Боль желания охватывала его при одном воспоминании о ее мягких губах, нежной коже и прекрасном теле. Стоило Уиллу вспомнить, как она тогда выглядела: полунагая, с разметавшимися по плечам волосами, и в ногах появлялась слабость. Ни одну женщину он не хотел так, как Фиону. Но тогда он проявил чрезмерную напористость. Каким же болваном он был! Гладил ее, как собаку, просил лечь с ним, даже не рассказав ей о своих чувствах, не признавшись в любви. Фиона не была похожа на его любовниц: опытных, искушенных женщин, легко соглашавшихся на интрижку. Восемнадцатилетняя девчонка. Неопытная и неуверенная в себе. И в нем тоже.
Сильнее всего Уилла будоражило то, что и она его хотела. Он это чувствовал по ее поцелуям и объятиям. Он пробудил в ней желание, и он же это желание разрушил, показав себя во всей красе и со всей утонченностью… племенного быка.
Черт побери! Скольких женщин он укладывал в постель, не испытывая к ним ни капли любви. Теперь он влюбился, потерял голову от любви, но эта женщина отказалась с ним лечь. Ничего удивительного, если вспомнить его поведение. Скорее всего, она вообще с ним не ляжет, пока он на ней не женится. А на это понадобится какое-то время. Он до сих пор не познакомил ее со своей семьей. И до сих пор не дождался, когда Уилл-младший свыкнется с мыслью, что его отец ухаживает за женщиной из другого социального слоя. Мальчишка был так осторожен, так тревожился о возможном скандале и о том, как это отразится на получении контракта…
…на получении контракта.
Уилл сел прямо.
Контракт у него в кармане. Он не только доказал ошибочность плана Бельмонта; он доказал, что и сыновняя предосторожность оказалась напрасной. Возражения Уилла-младшего насчет Фионы оказались необоснованными. Их отношения не вызвали никакого скандала, не отпугнули ни мэра, ни потенциальных инвесторов. Естественно, когда сын увидит контракт, он поймет ошибочность своих возражений. Его отцу понадобилось сорок пять лет, чтобы встретить любимую женщину. Кто знает, сколько еще лет отпущено Уиллу на земле? Его семья прекрасно обеспечена. Его сыновья имеют дополнительные средства дохода. Проект подземки еще больше укрепит их репутацию. Настало время пожить для себя и своей любви.
Уилл постучал в окошечко, отделявшее его от кучера.
– Чего желаете, сэр? – спросил Мартин, приоткрывая окошечко.
– По пути в контору нам нужно заехать еще в одно место, – сказал Уилл, и кучер нахмурился. – Мартин, не переживай. Свои десять долларов ты все равно получишь! Отвези меня на Юнион-сквер!
– Куда, сэр?
– Я же сказал: на Юнион-сквер.
– Какой адрес, сэр?
– В магазин Тиффани. И поскорее, Мартин!
– Питер Хилтон думает, будто мы с тобой – пара, – сказал Фионе Ник.
Он стоял на верхней ступеньке стремянки и пробовал разные оттенки краски на стене будущего чайного салона, но при этом бо́льшая часть краски попадала на него, а не на стену.
– Я сегодня читал его раздел. Он пишет, что мы – деловые партнеры. Рассказывает о твоих планах открытия чайного салона и о моих по устройству галереи. Потом сообщает, что мы уже давно состоим в близких отношениях. Надеюсь, Уилл проявит настоящую мужскую ревность. Как думаешь, он на это способен? Тогда бы мы с ним устроили дуэль из-за тебя. Представляешь, Фи? Ранним утром, на пистолетах. Правда, это было бы так романтично?
– Питер Хилтон – отъявленный придурок, и ты тоже, – ответила Фиона, доставая из ящика серебряное ведерко для охлаждения вина.
Она взмокла от пота и уже не обращала внимания на грязные руки и лицо. Рукава ее блузки были закатаны до локтей, подол юбки подвернут почти до колен. Весь день она провела на ногах, отчего они распухли и гудели. Ботинки и чулки она сняла еще несколько часов назад. Ведерко было тяжелым и очень красивым. Поверхность покрывали барельефы с изображением цветов и животных. Ручки были сделаны в виде голов Бахуса.
– Как оно здесь оказалось? – спросила Фиона, опуская ведерко на пол. – Кажется, мы решили его не покупать.
– Ошибаешься. Мы как раз решили его купить.
– Мы? Или ты? Ник, здесь же будет чайный салон. Зачем мне ведерко, куда насыпают колотый лед?
– А представь его на позолоченном буфете, который мы нашли. Начищенное до зеркального блеска, летом наполненное свежей клубникой, под Рождество – виноградом в сахарной глазури и гранатами. Фи, посетители будут с восторгом на него глазеть. Это тебе не американская штучка, сделанная где-то в пятидесятых годах. Антикварная вещь! Приказчик говорил, что ведерко английское, времен Георга Третьего. По-настоящему оно должно стоить вдвое больше, чем мы заплатили.
Фиона вздохнула, поставила ведерко на пол и продолжила рыться в ящике. Сегодня им привезли вещи, купленные в антикварном магазине в Ист-Сайде. Руки до распаковки дошли у нее только сейчас. Фиона вытаскивала серебряную посуду, уложенную под ведерком. Она бы точно не взяла это ведерко, но Ник настоял. Магазин получил много вещей из особняка на Мэдисон-авеню, хозяин которого умер. Пока Ник смотрел фарфор и скатерти, Фиона занялась серебром. Она нашла три неполных столовых набора из серебра высокой пробы и полный набор из обычного серебра, который и решила купить. По красоте он уступал неполным наборам, зато не был разношерстным.
– Не глупи! – отчитал ее Ник. – Одинаковые наборы – это для метрдотелей и нуворишей. Бери высокопробное серебро.
Две недели, пока в доме трудились рабочие, Фиона с Ником странствовали по антикварным магазинам и магазинам подержанных вещей, разыскивая предметы убранства для чайного салона. Им попалась восхитительная мебель. Для Ника – два письменных стола черного дерева с такими же стульями и несколько диванчиков с обивкой из дамаста, на которых будут отдыхать посетители его галереи. Для нее – позолоченный буфет времен Людовика XV для пирожных и разнообразной выпечки, дамские стулья с вышитыми сиденьями, чайные столики эпохи королевы Анны, чугунная мебель для сада, лиможский фарфор, льняные скатерти от «Фретте» и четыре пары почти новых муаровых занавесок благородного светло-зеленого цвета. И всё – за смехотворно низкую цену по сравнению с новыми вещами.
Работа по возрождению дома номер тридцать два по Ирвинг-плейс подвигалась быстро, хотя и не без досадных непредвиденных случайностей вроде проржавевшей канализационной трубы, протекающей крыши и балок, источенных термитами. Дом быстро съедал деньги, взятые у Первого коммерческого банка. Это не лучшим образом сказывалось на настроении Фионы. Ей приходилось следить за тем, что делают рабочие, заставляя их точно выполнять ее пожелания, а порой и переделывать то, что, по ее мнению, было сделано небрежно. Она раздражалась и срывалась. А постоянное курсирование между дядиным и этим домом выматывало ее физически. Но невзирая на все это, Фиона была необычайно счастлива. Она засыпала с мыслями о чайном салоне и с ними же просыпалась по утрам, представляя, какой красивой будет ее «Чайная роза». И когда она ежедневно переступала порог дома на Ирвинг-плейс, быстро обходила помещения и видела сделанное за вчерашний день, ее сердце наполнялось гордостью и счастьем. «Чайная роза» была ее детищем. Фиона зачала эту идею, питала ее и готовилась увидеть воплощение. В отличие от бакалейного магазина, чайный салон целиком принадлежал ей.