– Я нашел ее! Помните, я говорил, что найду? – верещал Эдди, устроившись на краешке кровати. – Я обещал и выполнил обещание.
– Ты его прихлопнешь или я? – проворчал Брендан, кровать которого стояла у противоположной стены.
Было шесть часов вечера. Брендан задремал, вернувшись с работы, где весь день махал киркой. Джо тоже дремал, измотанный безуспешными поисками. Он приподнялся на локте и приготовился выслушать рассказ мальчишки.
– Майкл Чарльз Финнеган. Дуэйн-стрит, пятьдесят четыре. Торговец мукой, – начал Эдди. – Я потолкался на пристанях. Мне про него рассказал кучер, который возит товар с реки на склады. Ирландец, но сюда приехал из Англии, как вы и говорили. И у него есть племянница! Я спросил, не Фионой ли ее звать. Он сказал, что да.
Джо мгновенно сел на кровати:
– Эдди, повтори, где живет этот человек?
– Дуэйн-стрит, дом пятьдесят четыре. В стороне от Бродвея.
– Отличная работа, малец! – похвалил Джо и потянулся за ботинками.
– Думаешь, это она и есть? – зевая, спросил Брендан.
– Скорее всего, – ответил Джо.
– Пойдешь туда?
– Само собой.
– Удачи, дружище.
Джо торопливо завязывал шнурки.
– Я нашел еще одного Финнегана, – добавил Эдди. – В Челси. Дежурный коп… тот, кто ходит по нашей улице… сказал, что знает Майкла Финнегана по Изумрудному обществу. У того Финнегана был бакалейный магазин. Но коп не уверен, остался ли. Вроде банк забрал у него магазин за долги. Если хотите, слетаю туда. Разнюхаю, что к чему. Вдруг ваша Фиона там?
– Ни к чему. Уверен, ты уже нашел нужного мне Финнегана.
Увидев поникшее лицо мальчишки, он догадался: Эдди рассчитывал на дополнительный заработок. Протянув мальчишке четвертак, Джо попросил на всякий случай проверить и этот адрес. Эдди стремглав рванул с места и исчез, громко хлопнув дверью. Брендан выпустил ему вслед поток ругательств.
Джо выскочил следом, сгорая от нетерпения. Майкл Чарльз Финнеган и есть тот, кто ему нужен. В этом он не сомневался. Еще каких-нибудь полчаса – и он снова увидит ее. Свою Фиону.
Джо шагал по западной части Канал-стрит. У него дрожали руки. Навстречу шли толпы людей, возвращавшихся с работы. Джо нервничал. Ему даже было страшно. Как-то Фиона поведет себя, увидев его? Меньше всего она ожидала увидеть Джо в Нью-Йорке. А вдруг велит убираться вон? Откажется говорить? Он причинил ей столько боли. Согласится ли она переброситься с ним парой слов… не говоря уже о прощении?
Ему нужно увидеть Фиону, поговорить с ней, и тогда он все исправит. У него получится. Это был его второй шанс. Джо сражался за этот шанс и не собирался так просто сдаваться. Если сейчас она прогонит его, он придет снова. Если скажет возвращаться в Англию, он останется. Напишет Джимми – пусть брат целиком забирает его дело себе. А он останется здесь, найдет работу и будет снова и снова приходить к Фионе, пока не убедит, что он глубоко раскаивается и по-прежнему любит ее. Пока не убедит ее снова принять его в свою жизнь.
На подходе к Дуэйн-стрит он остановился, сжал и разжал кулаки, затем направился к дому номер пятьдесят четыре.
Фиона трижды прочла заголовок статьи в лондонской «Таймс», прижала газету к груди и прочитала в четвертый раз: «Грузчики празднуют победу. Работодатели признали свое поражение».
Слезы счастья катились по ее щекам, падая на газету. Фиона не прятала их. Час уже поздний, и ее слез никто не увидит. Она сидела в дядиной гостиной, наслаждаясь чудесной новостью.
Победа грузчиков явилась для нее полной неожиданностью. На редкость приятной неожиданностью. Портовые грузчики бастовали, отчего английские газеты приходили с задержкой. Так продолжалось не одну неделю. Фиона давно не читала «Таймс» и не знала, близка ли забастовка к завершению, не говоря уже о победе. Сегодня, когда Майкл собирался в банк, она попросила его заглянуть в киоск – нет ли свежего поступления английских газет. Дядя вернулся с номером «Таймс», но Фиона была по горло занята и попросила отнести газету наверх. Время для чтения появилось у нее только недавно. Статья подробно рассказывала о переговорах, достигнутых уступках, о признании победы и о руководителях рабочего движения Бене Тиллете и Джоне Бернсе. Ликующие забастовщики выпрягли лошадей из их экипажа и повезли по улицам. Уайтчепел шумно и неистово праздновал победу. Тысячи женщин выстроились на Коммершел-стрит, чтобы приветствовать своих мужей и сыновей. Фиона несколько раз перечитала статью. Ей до сих пор не верилось в случившееся.
У них получилось. Грузчики победили.
Вопреки всем трудностям и угрозам эти грубые, неорганизованные люди сумели объединиться против бедности и голода, победив тех, кто ими помыкал. Бедные, зачастую неграмотные, неискушенные в тонкостях политики, они держались вместе и победили.
Сердце Фионы переполняла любовь к отцу. Он был частью этой забастовки. Фиона представила, как бурно он бы радовался победе своих товарищей.
– Как жаль, па, что тебя там не было, – прошептала она. – Это было твое сражение. Жаль, ты не дожил до победы.
Фиона вытерла глаза. К счастью, испытываемому ею, примешивались печаль и горечь. Так бывало всегда, когда она думала о гибели отца и о том, почему он погиб.
С того времени прошел почти год. Чувства, обуревавшие ее тогда, изменились и сместились в другую плоскость. Гордость за отца осталась прежней, равно как и горечь потери. Ее ненависть к Уильяму Бертону никуда не делась, но страх, испытываемый Фионой в ночь бегства из Уайтчепела, отчаяние и жгучее чувство бессилия… померкли.
Фиона представила Бертона в минуту, когда он узнал о победе рабочих. Должно быть, сидел у себя в кабинете. Молчаливый. Разгневанный. И бессильный. Впервые за столько лет безраздельной власти над людьми. Бертон считал себя всемогущим. Оказалось, что нет. Рассчитывая погубить рабочий союз в зародыше, Бертон подстроил убийство ее отца. Ради своих гнусных целей он погубил ее семью. Но жизнь показала ему: шансов справиться с силами рабочих союзов у него не больше, чем у ребенка – заслонить свой песчаный замок от морских волн. Справедливость восторжествует. Для грузчиков уже восторжествовала. В один прекрасный день это случится и для нее.
В победе грузчиков Фиона усматривала добрый знак. Ее жизнь уже изменилась и продолжала меняться к лучшему. Фиона это чувствовала. Нет больше той одинокой, испуганной девчонки, которой не к кому прислониться в большом и опасном мире. У нее есть семья. Друзья. А через неделю Уилл станет ее мужем. Мужем, защитником, способным навсегда оградить ее от тварей, подобных Бертону и Шихану.
Через неделю – ее свадьба! Подумать только! И хотя торжество планировалось скромное – только семья и близкие друзья, – дел у нее полным-полно. Фиона радовалась, что вечер выдался тихим и спокойным. Никто ее не донимал. В доме царила редкая тишина. Майкл с Мэри отправились смотреть какую-то пьеску. Алек, Иэн и Нелл были наверху. Шейми спал. Даже Уилл уехал в Питсбург по делам подземки. Последняя его поездка перед свадьбой. Отложив газету, Фиона прошла на кухню и поставила чайник. Она отрезала большой кусок лимонного кекса Мэри, заварила ванильный чай и с подносом вернулась в гостиную. Пока чай настаивался, она взяла бумагу и стала записывать то, что нужно успеть сделать до свадьбы.
Через час от кекса остались только крошки, а весь лист был исписан. Фиона задремала на диване. Из приоткрытого окна тянуло прохладным осенним ветерком. Пахло опавшими листьями и углем. Погода менялась. Фиона поплотнее закуталась в шаль и перевернулась на другой бок. Она почти засыпала, когда вдруг услышала громкие удары в парадную дверь. Кто-то выкрикивал ее имя. Зевая, Фиона села.
– Эээй! Здесь Финнеганы живут? Есть кто дома?
Фиона подумала, что спокойный вечер – чрезмерное желание, в котором ей отказано. Она распахнула окно, высунула голову и увидела мальчишку. Это он барабанил в дверь.
– Что тебе надо? – раздраженно спросила она.
– Вы Фиона Финнеган? – задрав голову, спросил он.
– Да. Чего ты хочешь?
– Как же я рад, что нашел вас, мисс! Можете спуститься вниз?
– Только когда скажешь мне, в чем дело.
– Это жутко важно, мисс. У меня для вас срочное послание от одного парня.
Глава 55
Часы показывали восемь утра. Усталая Фиона сидела на жесткой деревянной скамье в зале суда Нижнего Манхэттена. Ее лицо распухло от слез, одежда измялась после ночи, проведенной в Гробницах, тюрьме на Центр-стрит. Рядом сидел ее адвокат Тедди Сиссонс, занимавшийся покупкой особняка мисс Николсон, а также рекомендованный им адвокат по уголовным делам Стивен Эмброуз.
– Такого просто не может быть, – твердила Фиона. – Я как только увидела мальчишку, сразу поняла: он в беде. Но думала, опять что-то со здоровьем.
– Не может быть, однако происходит, – сказал Тедди. – И он в серьезной беде. Какого черта его понесло в «Слайд»? Это же притон порока. К таким местам нельзя подходить ближе чем на милю.
– Но он подошел! – резко ответила Фиона. – И его там арестовали. А теперь вы должны его вытащить. Вы должны… – У Фионы перехватило горло, и она снова заплакала. – Тедди, сделайте что-нибудь! Вдруг его оставят в тюрьме?
– Скорее всего, этого не случится, – сказал Стивен Эмброуз. – Пока совершенное им подпадает под категорию мелких правонарушений. Вероятнее всего, суд ограничится штрафом.
– А если судья решит по-иному? Его отправят в тюрьму?
– Нет, – хмуро ответил Тедди, протирая глаза под стеклами очков в роговой оправе. – Он же иностранец. Его вышлют из страны.
Фиона заплакала еще сильнее. Тедди протянул ей свой платок. Эмброуз, щеголеватый, холеный, с бриллиантовым перстнем на пальце, сказал:
– Главная беда – председательствующий судья… Камерон Имс. Он человек жестокий. С некоторого времени он ведет кампанию по очищению города от скверны. Закрывает игорные дома, бордели, места вроде «Слайда». Я тут переговорил с одним полицейским. Имс сильно надавил на Мэллоя, капитана полиции, проводившего облаву. Заставил не миндальничать с нарушителями. И его отказ освободить Ника под залог уже не предвещает ничего хорошего.