Родди решил, что в частном доме Фионе будет безопаснее. Он посетил одно агентство в Найтсбридже и сказал владелице, что ему срочно нужно безопасное жилье. В тот же день ему предложили прекрасно обставленный городской особняк в Мэйфере, расположенный в центре квартала и имеющий только один вход. Он принадлежал дипломату, недавно уехавшему в Испанию. На всякий случай Родди попросил суперинтендента Алвина Дональдсона, лично занимавшегося делом Бертона, поставить у дверей двух констеблей.
Фиона считала, что Бертон давно сбежал; Лондон был для него слишком опасен. Она упрекала Родди в мнительности, но О’Меара стоял на своем. Бертон заказал ее отца только за то, что он мог представлять угрозу для его компании. Что же он сделает с человеком, который отнял у него фирму? Убьет на месте не моргнув глазом. При первой же возможности.
Когда он осматривал гостиную в поисках забытых вещей, кто-то постучал в дверь. Родди снял с пояса дубинку. Скорее всего, это коридорный вернулся за чемоданами, но чем черт не шутит…
— Кто там? — крикнул он, взявшись за ручку двери. Наступила небольшая пауза, а потом прозвучал ответ:
— Джо Бристоу.
«О черт!» — выругался про себя О’Меара и открыл дверь.
— Привет, Родди. Она… она здесь?
Родди покачал головой.
— Была, — сказал он, показав на горы багажа, — но уже отбыла в Америку. Сегодня утром. — Он не собирался пускать Джо Бристоу к Фионе. Та сама сказала, что не хочет его видеть.
Джо был убит горем.
— Господи, как же я с ней разминулся? — простонал он. — Когда я прочитал о случившемся в газетах, то сразу побежал в больницу. Но меня не пропустили. И даже не сообщили Фионе, что я внизу.
— Это было сделано по моему распоряжению, — ответил Родди. — Я боялся, что к ней может проникнуть Бертон или кто-нибудь из его наймитов. Джо, я сообщу ей, что ты приходил. Передам от тебя привет.
— Я предпочел бы передать его сам, — ответил Бристоу. — Вы дадите мне ее нью-йоркский адрес?
Родди на мгновение замешкался, пытаясь придумать, как смягчить удар, но потом решил все сказать прямо.
— Джо, она знает, что я встречался с тобой, знает, что ты для нее сделал, и очень благодарна тебе. Но видеть тебя не хочет. Она сама мне это сказала. Извини, парень.
Джо уставился в пол, а потом снова поднял глаза:
— Но вы сообщите ей, что я приходил?
— Сообщу.
— А это отослать сможете? — Он протянул Родди визитную карточку.
— Отошлю.
— Спасибо. До свидания, Родди.
— До свидания, Джо. — О’Меара закрыл дверь и сунул карточку в карман.
Дверь спальни открылась, и в гостиную вышла Фиона. Ее лицо опухло от сна, одежда помялась.
— Кажется, я слышала голоса, — пробормотала она. — Кто-то приходил?
— Приходил? Э-э… нет. Какой-то разносчик предлагал свой дрянной товар.
Фиона захлопала глазами:
— Разносчик? В отеле?
— Я же говорил тебе, что охрана здесь ни к черту, — ответил Родди и быстро сменил тему.
Глава восьмидесятая
Фиона смотрела на грустные деревянные кресты, торчавшие из земли. Могилы, на которых они стояли, заросли травой и сорняками. Два креста покосились. Третий сломался у основания. Четвертый покрыли пятна ржавчины от скреплявших его гвоздей. Она с трудом прочитала остатки надписи «Патрик Финнеган».
Фиона повернулась к своему спутнику, крупному мужчине из Восточного Лондона, приставленному к ней Родди в качестве кучера и охранника. Он нес грабли, заступ, совок, садовые ножницы, лейку и пакет с удобрениями.
— Поставьте их здесь, Эндрю, — сказала она.
— Принести корзину и остальные цветы, миссис Сомс?
— Если не трудно.
Она начала разворачивать принесенные с собой свертки. Это были молодые кусты чайных роз. Всю вторую половину дня Фиона ходила из одного цветочного магазина в другой, разыскивая подходящие. Церковное кладбище было маленькое, и карета Эндрю стояла прямо у ворот. Через минуту кучер принес плоскую коробку с примулами и ивовую корзину, положил их на землю и встал рядом.
— Эндрю, мне хотелось бы минутку побыть одной. Вы не могли бы подождать меня в карете? — попросила Фиона.
Охранник нахмурился:
— Сержант О’Меара велел не отходить от вас ни на шаг.
— Ничего со мной не случится. В отличие от сержанта О’Меары, я очень сомневаюсь, что Уильям Бертон еще в Лондоне. А даже если и так, вряд ли он придет на это кладбище.
— Да уж… Ладно, так и быть. Если понадоблюсь, крикнете.
— Крикну.
Она взяла грабли и принялась за работу.
Стоял ясный и безоблачный августовский день, и солнце грело ей спину. Заниматься физической работой и снова ощущать свою силу было приятно. Швы вчера сняли. В последние три недели Фиона находилась под домашним арестом, почти не двигалась и страшно соскучилась по свежему воздуху, свободе и одиночеству.
Родди не одобрял эту поездку. Он был убежден, что Бертон все еще в Лондоне, но Фиона в это не верила. Где он мог спрятаться? Только сегодня утром к ней приходил Алвин Дональдсон, чтобы рассказать, как двигается дело. Оно не двигалось никак. Контора, дом и банк, где Бертон хранил свои деньги, находились под постоянным наблюдением. Дональдсон считал, что отсутствие доступа к этим местам плюс то, что за последние две с лишним недели его никто и в глаза не видел, доказывает, что Бертон где-то припрятал крупную сумму наличными и воспользовался ею, чтобы нанять какое-нибудь судно и переплыть Ла-Манш. Французская полиция тоже разыскивала его; дело было только во времени.
Во время визита Дональдсона Родди был с ней. Он слышал все, что сказал этот человек, признал его доводы вескими, но все же не хотел, чтобы Фиона выходила из дома. Сегодня у него были дела. Он пообещал, что завтра съездит с ней сам, но ждать Фиона отказалась. Уильям Бертон слишком долго отравлял ей жизнь. Ради него она больше не пожертвует ни одной минутой свободы.
Через час она прополола сорняки и подстригла траву. Потом посадила розы, за ними примулы, налила в лейку воды и щедро полила цветы. Руки и юбка Фионы были в земле, но ее это не заботило. Теперь за могилами будет ухаживать садовник, однако привести их в порядок она должна была сама. Нуждалась в этом. Слишком долго ее здесь не было.
В это время на кладбище почти пусто. Пришли две пожилые дамы, оставили на могилах цветы и негромко поговорили с усопшими. То же самое сделали молодая вдова в трауре и ее маленький сын. А потом появились два молодых парня, державшие руки в карманах. Они то и дело останавливались и осматривали кресты. Фиона мельком посмотрела в их сторону. Они тыкали пальцами в надписи и разгребали ногами сорняки. Когда она подняла глаза во второй раз, парни были ближе. Намного ближе.
— Надо же, какую вы тут красоту навели. Розы… — сказал один из них.
— Спасибо, — сказала Фиона. Парни были крепкие, в узких брюках, хлопчатобумажных рубашках без воротников, жилетках и красных куртках. Видно, они бывали в переделках. У одного красовался шрам на подбородке, а нос второго был свернут на сторону.
— Мы ищем его деда, — сказал один, показывая на второго, — но не можем найти.
— Как его звали? — спросила Фиона.
— Кого?
— Деда. Какое имя должно быть на памятнике?
— Смит. Том Смит. Так же, как и меня, — сказал парень со шрамом.
Фиона посмотрела на соседние могилы, но фамилии «Смит» на крестах не было.
— Вряд ли он здесь, — сказала она.
— А тут что написано? — спросил Том Смит, показав пальцем на крест ее отца.
— Патрик Финнеган, — ответила Фиона. — Мой отец.
— Серьезно? — Том подошел вплотную и стал рассматривать надпись. Он был так близко, что Фиона ощутила запах табачного дыма и пива. На секунду она испугалась. Родди рассказал ей о двух парнях — судя по всему, людях Бертона, — которые искали ее в больничной палате. А вдруг это те самые? И тут она увидела Эндрю. Он стоял в каких-нибудь пяти-шести ярдах и следил за каждым их движением. Парни тоже его увидели. Том Смит слегка прикоснулся к козырьку кепки. Эндрю кивнул в ответ. Он стоял не улыбаясь и скрестив руки на груди.
— Ладно, пойдем дальше. Дед должен быть где-то здесь. Вряд ли он встал и ушел, правда? — с улыбкой сказал Том. — Счастливо, миссис.
— Счастливо, — ответила Фиона, почувствовав себя набитой дурой. Всего-навсего пара симпатичных ребят, не желавших ей ничего плохого. Наверное, мать послала Тома прибрать могилу деда или что-нибудь в этом роде. Это предупреждения Родди во всем виноваты. Решив забыть о них, Фиона погрузилась в работу. Когда через несколько минут парни ушли с кладбища, Эндрю вернулся в карету.
Приведя могилы в порядок, Фиона расстелила на земле покрывало, достала из корзины термос с чаем, сандвичи, принялась за еду и стала рассказывать родным обо всем, что с ней случилось. О том, как много лет назад она пробралась в контору Уильяма Бертона и услышала разговор, не предназначенный для чужих ушей. Рассказала о Майкле, Мэри и их разросшейся семье. О своем чайном бизнесе. Об Уилле и Нике. Рассказала о Сими, которого они не узнали бы, потому что он стал настоящим американцем. В один прекрасный день он что-нибудь откроет, можно не сомневаться. Лекарство от болезни, динозавра или целую новую страну. Он красивый. Такой же красивый, каким был Чарли. Сказала, что они могут гордиться своим сыном и братом. Так же, как им гордится она сама.
А потом поведала, как она отняла у Уильяма Бертона его компанию. Сказала, что с ним покончено. Когда его поймают, то посадят в тюрьму, а потом отправят на виселицу.
— Я понимаю, па, этого мало, — сказала она, положив руку на могилу отца, — но все-таки что-то. Надеюсь, это поможет тебе упокоиться с миром… — Со слезами на глазах Фиона продолжила: — Я скучаю по тебе, па. Скучаю каждый день. Я люблю тебя. Поцелуй за меня ма, Чарли и малышку, ладно? И скажи, что их я люблю тоже.
Еще несколько минут она сидела, наблюдая за косыми лучами вечернего солнца, пробивавшимися сквозь листья и падавшими на траву, потом пообещала, что не будет ждать еще десять лет, и поднялась.