И тут увидела его.
В нижней части счета был вытиснен гриф «Р. Т. Миллард», под которым красовались изображения трех видов флоры: кофейного куста, дерева какао и… чайного ростка.
При виде тоненького хрупкого растения с мечевидными листьями волоски на ее шее встали дыбом. Дядя продолжал что-то говорить, но Фиона его не слушала. Растение было знакомым. Она его уже видела. В кошмаре. Его дал ей отец. Просунул сквозь прутья кладбищенских ворот.
«Что это, па?» — спросила она тогда.
«То, что ты знаешь».
Именно это растение она видела сейчас. Черт возьми, значит, все-таки чай! «Опирайтесь на свои знания», — сказал ей Уилл. Дьявольщина, если она что-то и знала, то как раз о чае! Могла отличить кимунский от сычуаньского, а «Дуэрс» от «Ассама» по одному запаху. Знала, что ее индийский чай продается, но не знала, что так успешно. Это маленькое растение, такое нежное, такое хрупкое, было тем самым, что она искала. Оно станет ее нефтью… ее сталью… и строевым лесом. Ее состоянием!
— Фиона, детка! Ты меня слышишь? — Майкл щелкнул пальцами перед ее глазами.
Она не слышала. В ее жилах гудела кровь, сердце безудержно колотилось. Новая идея сулила огромные возможности. Эксклюзивная смесь, оптовая торговля, фирменный магазин с огромным ассортиментом и собственной чайной. Такой же чарующей и изысканной, как у «Фортнама и Мейсона».
— Я сказал, что нужно переоформить заказ. У нас осталось всего два ящика. При такой скорости их хватит только до среды. Думаю, до конца месяца мы продадим, как минимум, еще восемь, — сказал Майкл.
— Нет.
— Нет? Почему?
— Потому что восьми мало. Мы купим весь индийский чай, который есть у «Милларда», и пообещаем им хранить секрет смеси. Никто другой его не узнает!
Майкл перевел взгляд с Фионы на Ника, пытаясь найти у него моральную поддержку, но тот только пожал плечами.
— Зачем? Это безумие! Ни один владелец магазина не заказывает больше того, что он может продать! — завопил дядя.
— Мы больше не владельцы магазина, — прервала его Фиона.
— Нет? — подняв бровь, переспросил Майкл. — А кто же мы?
— Чаеторговцы.
— Как обычно, мистер Макклейн?
— Да, Генри. Мистер Карнеги и мистер Фрик уже прибыли?
— Я их еще не видел… Вот, держите.
— Спасибо.
— На здоровье.
Уилл сделал большой глоток своего любимого шотландского и обвел взглядом бар Юнион-клуба, разыскивая своих гостей. Сегодня вечером он пригласил на обед Эндрю Карнеги и Генри Фрика, совместно владевших крупнейшим стальным концерном страны, чтобы обсудить свой план строительства подземной железной дороги. Они были заинтересованы в его заказе на сталь, а Макклейн хотел уговорить их вложить деньги в его проект. Их поддержка, а также поддержка других ведущих промышленников сейчас была необходима ему как никогда. На пути строительства первой городской подземки возникло препятствие, угрожавшее сорвать все его тщательно обдуманные замыслы.
Дверь бара открылась. Уилл обернулся, надеясь, что прибыл по крайней мере один из приглашенных, но это оказалась маленькая брюнетка в голубом вязаном жакете и юбке. В одной руке она держала блокнот и карандаш, а в другой — сумочку. Женщина тут же заметила Макклейна и устремилась прямо к нему.
— Привет, Уилл.
Макклейн улыбнулся ей:
— Всегда рад тебя видеть, Нелли. Что будешь пить?
— Шотландское. «Рокс». И поскорее, ладно? — сказала она, посмотрев на бармена. — Через пять… максимум десять минут ваша горгулья[36] выставит меня отсюда.
Бармен замешкался:
— Мистер Макклейн… я не могу, сэр. Правила говорят…
— Я знаю, что говорят правила. А я говорю, чтобы мисс Блай дали стакан шотландского со льдом. Немедленно. — Уилл не повысил голоса. Этого не требовалось.
— Сию минуту, сэр.
Уилл передал Нелли ее напиток. Она выпила половину стакана одним глотком, вытерла губы тыльной стороной ладони и взяла быка за рога.
— Я слышала, что Огаст Белмонт бросил шляпу на ринг. Мой источник в Сити-холле[37] сообщает, что он представил собственный план строительства подземной железной дороги.
— Почему бы тебе не спросить его самого? Он сидит в углу с Джоном Рокфеллером. И наверняка поносит мой план.
— Потому что этот надутый индюк мне не ответит. Давай, Уилл. Мне дали срок только до девяти.
Уилл осушил свой стакан и жестом заказал следующий.
— Это правда, — сказал он. — Белмонт создал собственную команду инженеров. Они составили маршрут, кардинально отличающийся от моего, и два дня назад передали свой план мэру. И сказали, что он более экономный.
Нелли поставила стакан и схватилась за блокнот.
— Это так?
— На бумаге. А в действительности будет стоить городу больше. Намного больше.
— Почему?
— Маршрут Белмонта местами пролегает через болота, а местами — через глинистые сланцы. И пересекает множество подземных потоков. Да, он прямее моего — именно на этом он и играет, — но из-за естественных препятствий для его прокладки потребуется больше времени, людей и материалов.
— И что ты собираешься делать?
— Сказать мэру, чтобы он вынул голову из собственной задницы и принял мой план.
— Ты знаешь, что я так написать не могу. Хотя очень хотелось бы. Сформулируй фразу по-другому, чтобы ее можно было процитировать.
Уилл подумал и сказал:
— Я абсолютно уверен в том, что наш досточтимый мэр и его компетентные советники при сравнении двух планов учтут топографию и географию Манхэттена, а также транспортные потоки. Как и в том, что после такого сравнения они увидят вопиющие недостатки, ошибки, недочеты и откровенное искажение фактов, характерные для плана Белмонта. Этот проект не только разорит город, но из-за неправильных инженерных принципов, положенных в его основу, нарушит архитектурную целостность Манхэттена, не говоря о безопасности проживающих в этом районе граждан… Ну что, годится?
— В самую точку, — сказала Нелли, лихорадочно записывая его слова. — Спасибо, Уилл, ты просто душка. — Она закончила строчить, закрыла блокнот и залпом допила остатки виски. Уилл заказал еще. Принимая стакан, журналистка пристально посмотрела на него и спросила: — У тебя все в порядке? Неважно выглядишь.
— У меня? В полном.
— Ты уверен?
Макклейн кивнул, однако взгляд Нелли Блай заставил его поежиться. Эта женщина ему нравилась — даже очень нравилась, — но он никогда не забывал о ее профессии. Передать репортеру правильно составленную деловую информацию — это одно, а поделиться с ним сведениями личного характера — совсем другое. Это слишком опасно. Уилл увидел, что Нелли продолжает смотреть на него и ждать ответа.
— Работа, черт бы ее побрал… — пробормотал он. — Последние дни были не из легких.
— Меня этим не проймешь. Конкуренты тебе не страшны. Что-то не так. Ты не заболел?
Уилл испустил досадливый вздох.
— Говорю же тебе, все в порядке. Я здоров как бык. Просто…
Она понесла стакан ко рту, но остановилась на пол пути.
— Это женщина, верно?
— Нелли, тебе никто не говорил, что ты слишком любопытна?
— Все говорят. Кто она?
— Никто! Нет никакой женщины! Это подземка! Теперь ты довольна?
Нелли подняла бровь, однако тему оставила. Уилл ощутил облегчение, но разозлился на самого себя за то, что дал волю эмоциям. Он думал о Фионе день и ночь, однако так и не смог разобраться в своих чувствах. Пытался рассказать о ней своему старинному другу Уильяму Уитни, но тот не понял, из-за чего сыр-бор.
— Купи девочке какую-нибудь побрякушку и положи в постель, — посоветовал он.
Можно было поговорить с сестрой Лидией, но вряд ли из этого вышло бы что-нибудь путное; она давно пыталась женить его на своей подруге, вдове из Саратоги. Наконец он решил довериться младшему брату Роберту. Они выпивали здесь неделю назад, накануне новой экспедиции Роберта на Аляску, где он искал золото. Тридцатишестилетний Роберт никогда не был женат. Его невеста Элизабет умерла от туберкулеза, когда им обоим было по двадцать четыре. Они очень любили друг дуга. Ее смерть разбила Роберту сердце, и он так и не оправился от потери.
— К чему такие мучения? — спросил Роберт. — Переспи с ней, и дело с концом.
— Ты говоришь в точности как Уильям Уитни. Тут речь о другом, — ответил Уилл.
— Мы говорим о потенциальной жене? Прости, я думал, речь идет о любовнице.
— Речь идет о женщине. Самой красивой, самой умной и самой необычной женщине на свете.
— Она знает о твоих чувствах?
— Может быть. Не знаю. Я ничего ей не говорил.
— А почему? Сколько лет прошло со смерти Анны? Два года? Твой траур кончился. Если хочешь, можешь жениться снова. Что тебя останавливает?
— Многое, Роберт. Она не… у нас разное происхождение.
— Гмм… — ответил Роберт и сделал большой глоток.
— Она — владелица магазина. Не думаю, что мои сыновья примут ее. И Лидди тоже… Не знаю, как к этому отнесутся ее родные. К тому же я намного старше ее.
— Да, положение не из легких… — Роберт немного помолчал, а потом спросил: — Ты любишь ее?
— Я все время думаю о ней. Никогда не встречал человека, с которым было бы так легко разговаривать…
— Уилл… ты любишь ее?
Сбитый с толку Макклейн захлопал глазами:
— Не знаю.
— Не знаешь? Уилл, ты ведь уже любил, не так ли? Конечно, я имею в виду Анну… и других твоих… Разве нет?
Уилл уставился в стакан.
— Нет. Нет, не любил, — поборов смущение, признался он. — Значит, эта тоска и есть любовь? Это ужасно!
Роберт рассмеялся.
— Да, именно так она и называется, — ответил он и подал знак официанту. — Я закажу тебе еще стакан. Может быть, даже целую бутылку. Похоже, ты в этом нуждаешься. — Он покачал головой. — Неужели ты никогда не чувствовал, что тебе чего-то не хватает?
— Нет. Я не верил в это. Думал, что это выдумка дам, сочиняющих романы. — Он беспомощно пожал плечами. — Пойми меня правильно, Роберт. Я действительно испытывал чувство к Анне. Она была чудесной матерью, верным товарищем и хорошим человеком. Но тут… тут совсем другое.