— Какое отношение к нам имеют крестьянские игрища? — страдальчески спросил герцог.
— Это же весело! — воскликнула я. — Когда мы ехали, я в окошко углядела, какая там красота. Игры, конкурсы, песни, еда! После чопорного бала с беготнёй от любопытной знати, мне кажется, это бы нас встряхнуло.
Феликс обернулся, глядя на меня в глубоком скепсисе.
— Там никого знакомого, — добавила я. — Так что никто не станет с тобой разговаривать.
— Да, никто совсем не захочет спросить у Великого герцога, что он делает среди простого люда, — фыркнул дракон.
— Да в том и дело! — весело воскликнула я. — Мы замаскируемся! Пойдём инкогнито. Ну здорово же? Феликс, нам надо разгрузить головы.
— Покидать дом опасно.
— Нас же никто не узнает!
Наши взгляды схлестнулись в битве. Я старалась быть восторженным щеночком, а Феликс просто хмурился. Наконец, он тяжело вздохнул, а затем смиренно произнёс:
— Ты поработила мою волю. Если это поднимет тебе настроение — пойдём на праздник.
— Ура! — радостно захлопала в ладоши я.
Знаю я его, втянется. Не такой он социофоб, каким хочет казаться.
— Но сначала заедем к леди-бабушке, — сказал дракон. — Она совсем пришла в себя и просила, чтобы мы её навестили.
Я с готовностью кивнула. Поездка к Фире — это прекрасно, да и деревенские праздники так и притягивали моё любопытство. Неужели наконец-то у нас будет просто приятный день?!
Распрощавшись с Дафной, мы поспешили в дачную резиденцию верховной жрицы. Портальные камни меня больше не восхищали так сильно, однако я всё равно не преминула высунуться в окно, чтобы понаблюдать, как кучер откроет воронку в другое место.
Всё же этот мир нравился мне куда больше нашего! Если бы я ещё по маме так не скучала… Лишь бы у неё всё было хорошо.
— Почему погрустнела? — тут же встрепенулся дракон.
Для человека, которому нужно было вычитывать сценарии из книг, чтобы общаться с другими, мои эмоции он считывал на удивление хорошо. Я вяло улыбнулась.
— О родителях подумала.
Феликс с понимаем кивнул. Ну да, мысли о моих родителях, вернее, местном их воплощении, только тоску и могла вызвать. Хотя папа в последнее время очень старался, но продажи чая не увеличивались.
— Надо разобраться с делами плантаций, — вслух подумал Феликс. — Под моим началом расцветает любое дело, и то, что ваши продажи ещё не взлетели до небес, настораживает.
— Может, мало времени прошло? — предположила я и лукаво добавила: — Или сила твоей удачи не бесконечна?
Феликс фыркнул и оскорблённо нахохлился.
— Просто в связи с последними событиями я уделял плантациям не так много времени, потому они не пропитались силой удачи! — заявил он.
Учитывая, что мы так и не нашли того, кто пытался саботировать производство чая, дела у плантаций могли быть ещё хуже. Что если чай не берут, потому что его качество оставляет желать лучшего? Всё это надо было проверить. В конце концов, в своём чайном доме я собиралась подавать в основном продукцию родных плантаций.
— Как всё это удержать в голове, — вздохнула я, потирая виски. — Плантации, рецепты, ремонт и дизайн, реклама, поиск работников, покушения на убийство, обучение у Фиры…
Ласковые пальцы коснулись моего лица, вынуждая повернуться и посмотреть на Феликса. Наклонившись ко мне, он легонько коснулся губами кончика моего носа.
— — Хорошо ты придумала с этими деревенскими гуляниями, — сказал он, проницательно глядя на меня. — Тебе надо развеяться. Заботы тебе не к лицу.
— Всё хорошо в меру. Я не какая-нибудь там изнеженная леди, которая будет сидеть дома и вышивать крестиком, — закатила глаза я.
— Я знаю, — уголков его губ коснулась улыбка.
— А тебе волю дай, ты скоро тиски зажмёшь и даже это противное вышивание назовёшь слишком опасным занятием. Можно же иголкой уколоться, — прищурилась я. Феликс развёл руками, не оспаривая.
— Ты знала, за кого соглашалась выйти.
— Так и ты знал.
Мы подарили друг другу самые коварные улыбки, на которые были способны. Карета вздрогнула, останавливаясь, и уже минуту спустя мы вышли на настоящую парковку! Тут было с десяток экипажей, и страдание на лице Феликса стало отчётливо бросаться в глаза.
— Кажется, все решили нанести визит вежливости Фире в честь её выздоровления, — сокрушённо вздохнула я. — Заедем в другой день?
— Но она же просила навестить её как можно скорее, — уныло пробормотал Феликс и тут же вздрогнул, да так, что у него чуть волосы дыбом не встали, как у испуганного кота, когда услышал нежный голосок:
— Феликс! Лидия! Какая приятная встреча!
Мне показалось, что я решила проглотить залпом стакан лягушачьей икры, и она медленно, томно и скользко спускается по пищеводу, вызывая мурашки. Я обернулась, с готовностью становясь стеной между Феликсом и спешащей сунуть ему руку для поцелуя Викторией. Для того, чтобы остановить её натиск, мне пришлось включить свою внутреннюю дикарку.
— Вики, ты тоже решила навестить Эфирию? — радостно воскликнула я, сгребая Викторию в медвежьи объятия.
Она была холодна, как пресловутая лягушачья икра, как мраморная статуя в мороз, как труп. Не зря она выглядела такой нездоровой и тощей. Но я стоически вытерпела это ради того, чтобы она не тянула свои куриные лапки к несчастному Феликсу. Бедолага даже отошёл на несколько шагов назад. Черноглазые его не пугали, другие драконы — тоже, и даже сам король казался ничтожной помехой, но эта хрупкая особа с тенями под глазами доводила моего дракона до жалкого состояния одним своим появлением.
— Как наша жрица, цветёт? — спросила я бойко, переключая немигающий взгляд Виктории на себя.
— Я не попала к ней, там очередь из желающих, да и главное было доставить подарки, — сдавленно ответила Виктория, придушенная моими объятиями. — Эфирия была как бабушка для меня, во времена… — она осеклась, как-то виновато взглянув на Феликса. — О, я же не поздравила вас с помолвкой!
Зато трепыхаться перестала. Я выпустила её и даже отряхнула чуть смявшееся от силы моей любви платье, возвращая Викусю в мир в том же виде, в котором забирала.
— Если бы всё сложилось иначе, мы с тобой стали бы назваными сёстрами! — улыбнулась бледная поганка, беря мои руки в свои. А затем потянулась, чтобы расцеловать в щёки, но вместо этого моего уха коснулся полный сочувствия липкий голос: — Ну это, конечно, если ваш брак будет подтверждён. Слухи поползли, что ты из златоглазых… интересно, сможешь ли ты раскрыть свой дар с таким-то драконом?
— С каким? — напряжённым шёпотом переспросила я, не обращая внимание даже на излишние знания Виктории.
Зачем шёпотом? Я-то от Феликса не таилась. Да просто на автомате.
— Бракованным. Он ведь до сих пор тебя не тронул, да? Такой терпеливый или… стоит спросить, сколько у него было женщин? — сладко шепнула она, отстраняясь и глядя на меня с самой нежной улыбкой. — Что ж, всех благ вам в браке. Мне пора.
Она упорхнула, словно невесомая бабочка, а я подняла вопросительный, ошарашенный взгляд на Феликса. Судя по смурному виду, он слышал последние слова Виктории.
— Скажу сразу, то, что она говорит… — начал было Феликс, но я прервала его резким жестом.
— Лучше скажи мне, что эта тварь с тобой сделала.
— Ничего, — пожалуй, слишком быстро ответил Феликс.
Я выразительно выпучила на него глаза, явно угрожающе блеснувшие золотом, и подбоченилась.
— Ничего… такого, что иные назвали бы злом, подозреваю, — добавил он уныло.
Это была новая форма уныния, раньше недоступная даже моему меланхоличному дракону. Словно он разом лизнул лимон, ударился мизинцем о тумбочку и обнаружил в холодильнике забытый там три недели назад суп. Пора было паниковать. Я тут же кинулась к нему, чтобы утешающе коснуться руки, но Феликс вдруг одёрнул её, нервно потирая кожу. Глаза его округлились, словно он сам не ожидал от себя такого жеста, а затем вид стал до болезненного виноватым.
— Извини, я не хотел. Оно само. Давай… потом поговорим. Не прилюдно. Леди-бабушка ждёт.
Все его слова были короткими, отрывистыми и невнятными, сказанными под нос — невольно вспоминалась наша первая встреча. Я ошарашено смотрела на то, как он проходит мимо, к крыльцу. Поджатые губы, потускневший взгляд — недели отпаивания чаем, душевных разговоров и заботы разбились за одну встречу с этой чёртовой Викторией!
Кроме самых первых дней Феликс никогда не боялся моих прикосновений! Напротив, он к ним стремился. И сейчас, кажется, его то, что он одёрнул руку, терзало куда больше, чем меня. Я догнала его, поравнялась и шепнула:
— Прости, что насела. Если ты не готов говорить — я давить не стану, откроешься, когда будет желание.
Он искоса бросил на меня благодарный взгляд. Я не посмела к нему прикоснуться, но затем почувствовала, как его пальцы робко огладили моё запястье.
Коридоры усадьбы Фиры были заполнены различной знатью, жаждущей выказать верховной жрице почтение. Перед нами толпа расступалась, как море перед Моисеем, так что в гостиную мы попали без проблем. Слуги закрыли за нами резные двери, и мы оказались перед светлыми, гневными и раздражёнными очами больной несчастной старушки. Фира сидела в кресле, держась рукой за голову, и глаза её метали золотые искры. Сейчас она больше походила на королеву, чем на жрицу.
— Цирк, — выдавила она отрывисто и невнятно, едва открывая рот, и я чуть не хихикнула, особенно ярко уловив её сходство со внуком.
— Так выглядит авторитет, — вяло усмехнулся Феликс.
— Так выглядят любопытные сплетники, что жаждут первыми услышать о том, что я снимаю с себя полномочия и ухожу на пенсию, — властно подняла руку Эфирия. — Все здесь с одной целью: услышать, кто же преемница.
Слуги подали чай. Фира принюхалась и тоном капризного ребёнка воскликнула:
— От этой бурды только больше разболеется голова! Лидия, ты не удружишь…?
Ага, кто-то хочет поговорить наедине. Ладненько. Я вежливо улыбнулась и убежала в сторону кухни. Хорошо, что она сама предложила. Тут всем не помешает глотнуть бодрящего, освежающего и возвращающего душевное равновесие чая.