нов патронов, в т.ч треть из них в Аргентине.
В 1929 году 8463 винтовки и все карабины были готовы и доставлены из Овьедо в Асуньсьон. При ковке стволов арсенал в Овьедо использовал сталь, расчитаную на более слабый испанский патрон калибра 7 мм. Вследствие этого стволы парагвайских винтовок, произведённых в Овьедо, периодически не выдерживали давления газов и разрывались. От этого за ними закрепилась название «парамат» – «убийца парагвайца». Здесь следует отметить, что причиной разрыва винтовок был не столько металл стволов, сколько бельгийский порох Coulille, которым снаряжались патроны. Он был закуплен в Бельгии в 1928 году и имел такие энергетические характеристики, что разрывал стволы не только испанских, но и аргентинских маузеров. Приобретенные на средства «ружейного займа» в 1931 году в Бельгии 7000 укороченных Маузеров модели М24. Они оказались прекрасного качества и позволили начать формирование боеспособных подразделений. Помимо официальной закупки вооружения за рубежом, правительству удалось собрать некоторое количество винтовок у местного населения через «Ружейный Комитет». Помимо него эта организация передала армии 5000000 песо (110000 долларов США) на приобретение других видов вооружения. Еще 8 миллионов песо (2150000 долларов США) на нужды Парагвая секретно выделила Аргентина. Эти средства были направлены на оплату французских и аргентинских военных поставок. Последние были сделаны в конце лета 1933 года прямо с военного арсенала в Буэнос-Айресе при посредстве аргентинского военного атташе генерала Швейцера. Некоторое количество оружия попало в страну после конфискации их военных грузов паулистов, следовавших через Педро-Хуан-Кабальеро в Сан-Паулу. Ещё несколько сотен винтовок и десяток станковых пулеметов попали в страну после интернирования остатков конституционалистов. Таким образом, к концу 1932 года парагвайская армия обладала менее чем 22000 винтовками, из которых не менее половины были некондиционными, что породило миф о «безоружности» парагвайских солдат. Ещё десять тысяч винтовок было приобретено во время войны в Аргентине. Однако, основное пополнение запасов стрелкового оружия происходило за счет трофеев: в ходе войны в руки парагвайцев попали 39000 винтовок.
В зависимости от конъюнктуры и места производства цена винтовки системы Маузер колебались в значительных пределах. Например, в середине 20х годов ее стоимость в Китае составляла в 75 мексиканских ($37.5), а в Германии и Польше – только 30. Десять лет спустя цены на бельгийские Маузеры подскочили до 400 бельгийских франков ($69), в то время как испанские стоили только 175 песет ($35), а стволы к ним – 40($8). При этом стоимость старых винтовок на рынке колебалась от 12.5 до 25 долларов за штуку. В то время практика торговли стрелковым оружием предусматривала комплектацию каждой винтовки боекомплектом в тысячу патронов. Цены на боеприпасы также были различны: 30 долларов в Германии и 365 бельгийских франков ($61.36) у бельгийских посредников. Поэтому экономному покупателю было выгодно приобретать оружие и боеприпасы раздельно. Для сбережения валюты многие государства стремились сэкономить на производстве боеприпасов. Они приобретали оборудование патронов и создавали собственные патронные заводы. В начале войны каждый из противников обладал собственной небольшой патронной фабрикой. Так, Боливия могла производить 20000 патронов в сутки по себестоимости 6 долларов США за сотню, а Парагвай – 5000 по 4 золотых песо. Парагвай ņe практику ввел еще в 1898 году, когда вместе с винтовками Веттерли приобрел два станка для набивки патронов. На них предполагалось вырабатывать по тысяче патронов в день для учебных целей. Начальные запасы и собственное производство боеприпасов, естественно, не удовлетворяло потребности воюющих армий. Даже парагвайцы, которые довольно часто захватывали муницию своих противников, всё равно испытывали в них недостаток. По их официальным данным за время войны они ввезли 107820000 патронов, истратив на них более половины средств, выделенных на закупки оружия (4882 тыс. песо фуэрте из 9 с лишним миллионов.
Револьверы и пистолеты, состоявшие на вооружении армий противников, отличались большим разнообразием. Самой распространенной системой пистолета во время войны в Чако был пистолет системы Браунинга. В первом десятилетии ХХ века образец 1903 года стал штатным оружием парагвайских вооруженных сил и полиции. В годы гражданской войны 1922/23 годов на вооружение парагвайской армии поступила небольшая партия австрийских пистолетов штейр образца 1911 года. В 1928 году Парагвай приобрел в Сантьяго небольшую партию чилийских пистолетов FAMAE – точной копии браунинга образца 1906 года. В 1927 году наряду с размещением заказа в Овьедо в Херстале были заказаны 304 браунинга. Пистолеты этой системы были популярны и среди боливийских офицеров, по традиции приобретавших личное оружие на свой вкус. В ходе войны боливийский арсенал браунингов пополнился моделями 1910, 1910/22 и 1935 годов льежского производства.
Кроме них в обеих армиях имелись пистолеты и револьверы различных систем, являлвшихся личным оружием офицеров и военных чиновников. У боливийцев кроме браунингов можно было найти кольты, люгеры и маузеры.
В начале 30-х годов рынок личного оружия обеих воюющих стран захватили эйбарские оружейники. Расцвет оружейной промышленности этого баскского городка явился следствием гонки вооружений в Южной Америке и Чакской войны. Их удалось вытеснить с оружейного рынка только после начала гражданской война в Испании. Одним из основных поставщиков личного оружия стала испанская фирма Эулохио Аростеги из Эйбара. Она изготовляла самые различные пистолеты типа велдог, копировала револьверы Смит &Вессон. но основным ее товаром были переделки браунингов моделей 1903 и 1906 годов. Пистолеты производства Э.Аростеги имели фабричную марку асул. Через посредников они поставлялись обеим воюющим сторонам. Автоматические пистолеты системы маузера модели К-96 были чрезвычайно популяры в Южной Америке, куда они, начиная с 1907 года, продавались в большом количестве под маркой маузер-экспорт. Недостаток автоматического оружия в значительной мере компенсировался поставками этой модели. Когда немецкая оригинальная модель Mauser-verke 712 в начале 30-х годов появилась на южноамериканском рынке, выяснилось, что он полностью контролируется эйбарскими оружейниками. Подделками маузера модели 712 занимались Э.Аростеги и Б.Эрманос. Под марками супер-асул и ройял их оружие поставлялось в Китай и Латинскую Америку. Три тысячи эйбарских пистолетов были проданы конституционалистам Сан-Паулу. Какая-то часть из них после их поражения осела в Парагвай.
Из продавцов оружия Боливии эйбарцам не уступала только фирма Кольта, которая имела широкие связи в военных и правительственных кругах. Благодаря этому, за годы войны Ла Пасу ей удалось продать большие партии своих пистолетов калибра .32, .38 и .45. В конце 1933 года в Парагвае появилась аргентинская разновидность кольта – балестьер-молина. Ее поставляла фирма HAFDASA, производившая пистолеты на своем заводе в Буэнос-Айресе. Эта модель была точной копией модели М-1911 А1 калибра 0.45. Другим аргентинским пистолетом в Парагвае стали Манлихер модели 1901 года, известные как модель 1905. Недостаток личного оружия, необходимого для оснащения ряда категорий парагвайских солдат (пулеметчиков, техников и связистов) привел к тому, что их часть была вооружена револьверами различных марок и калибров, среди которых преобладали различные модификации Смит и Вессон. В боях многие военнослужащие меняли их на пользовавшиеся предпочтением пистолеты. В конце войны револьверы стали редкостью даже среди парагвайских тыловых частей, и найти их можно было только у сельской полиции.
Автоматическое оружие – основное оружие борьбы с живой силой противника на средних и дальних дистанциях в этой войне сыграло важную роль. Именно его использование заставило военные круги ряда стран пересмотреть свое отношение к пистолетам-пулеметам. Практическое осмысления опыта Чакской войны, войны в лесных массивах и на закрытых пространствах, способствовало принятию финской армией на вооружение модели Суоми и приобретением Японией швейцарских пистолетов-пулеметов SIG для своих специальных войск. Однако не следует абсолютизировать этот опыт: часто обыкновенная многозарядная винтовка в дебрях Чако и опыт стрелка оказывались важнее скорострельности ружья-пулемета. С легкой руки Лиддела Гарта в военно-исторической литературе бытует мнение, что изобретение Х.Максима породило позиционную войну. Это не совсем так.
«Не массовые армии явились причиной позиционной войны, а неправильная оценка действия пехотного огня. Если бы мы в мирное время имели совершенно ясное представление об этом действии, иначе организовали пехоту и дали ей вооружение, в котором она нуждалась, чтобы быстро и действительно преодолеть окопавшегося противника. Тогда обороняющийся не имел бы времени возвести сильно укрепленные позиции. Предпосылок для позиционной войны (время и возможность постройки позиций) не было налицо. Позиционная война в том масштабе, как это случилось в мировой войне, не возникла бы»,
– писал германский генерал пехоты Д.Вольтварт в 1934 году. Этого мнения придерживались многие ветераны мировой войны, которые считали пулемет наступательным оружием.
Обе армии приняли на вооружение пулеметы в ходе первой мировой войны. Первоначально это были станковые пулеметы системы Максима с водяным охлаждением. Его тяжесть ставила под вопрос их боевое применение в Чако. Помимо сложности транспортировки существовала проблема их водяного охлаждения в безводных районах Чако. В условиях жаркого и влажного климата Чако, у них быстро испарялась вода в охлаждающем кожухе, что в условиях недостатка воды приводило к выходу пулеметов из строя. Во время событий в Вангардии на вооружении парагвайской армии состояло 18