Многие русские эмигранты прибыли в далекую южноамериканскую страну с семьями. Так, в конце 1926 года в Парагвае проживали 30 русских, включая архимандрита Пахомия. В конце 1928 года их число выросло до 60 человек и организовали православную общину. Её старостой был избран Н.Ф.Эрн. Сей факт нанёс очередной удар по самолюбию И.Т.Беляева, который стал избегать своего соотечественника и его окружение. Этот раздор между генералами расколол русскую диаспору в Парагвае. Объективности ради следует признать, что в его основе лежали беляевские амбиции, принесённые в жертву общим интересам.
«…Русская эмиграция была как нельзя кстати для Парагвая, который начал вочсстанавливать расшатанную экономику. Начали строиться мосты, дороги, административные здания, казармы и т.д. Страна постепенно оживала благодаря активной помощи русскоготехнического персонала», – писал Георгий Бенуа, посетивший Асуньсьон в конце 20-х годов. Тогда в городе проживало уже 80 русских, а ещё через пару лет превысило сотню. Многие белые офицеры наши службу в Парагвае бесперспективной. Вскорее после своего прибитыя отсеялись В. Шафонский и М. Кобылянский, перебравшиеся в Аргентину. Не нашел места на парагвайской службе георгиевский кавалер, артиллерийский полковник А. Ефремов. Он вернулся в Буэнос-Айрес, где в 1927 году организовал отделение РОВС. Генерал Н.Ф.Эрн использовал своего подчиненного для сбора разведывательной информации в пользу Парагвая. Аналогичную роль играл глава русской колонии в Бразилии, бывший начальник штаба Донской Армии полковник В.Н. Жилинский.
В середине 1925 года к Н.Ф.Эрну присоединился С. П.Бобровский, которого командировало в Парагвай правительство Аргентины для организации Министерства общественных работ. Вместе с ним прибыла группа инженеров в составе А. Каширского, А. Богомольца, Б. Воробьева, В. Башмакова и других. Она стала костяком «Союза Русских инженеров и техников в Парагвае». Эта организация стала инициатором основания физико-математического факультета асуньсьонского университета, вследствие чего Бобровский занял место декана и стал получать больший оклад, чем Беляев. Его неуживчивый характер, очевидные претензии на лидерство, банальная зависть к «конкурентам» привели к тому, что значительная часть русских эмигрантов с образованием отвернулась от него и встали на сторону генерала Эрна и Бобровского, объединившихся в «Русский Клуб». К нему примыкали и другим деятели белого движения, приезжавшие в Парагвай. Одним из них были подполковник Е.Середа тайный советник Артур Федорович Вейс, бывший начальник санитарной части Кавказского военного округа и хороший знакомый генерала А.В.Шварца. Участник корниловского движения, он с 1 октября 1918 года стал начальником санитарной части Вооруженных сил юга России, а затем руководил медицинской службой Крыма. В результате наплыва русских интеллигентов «Русский Клуб» превратился в оазис культурной и развлекательной жизни Асуньсьона и на долгое время стал популярным местом отдыха в столице.
Ещё одним центром эмиграции в Асуньсьоне стал дом капитана 1 ранга князя Я. Туманова, командующий Волжско-Каспийской флотилии в Астраханской армии. Он прибыл вслед за Н.Ф.Эрном и возглавил гидрографическое управление речной флотилии. Поддерживая дружбу с Эрном, он, между прочим, попытался создать собственный русский клуб. Князь выдавал себя за родственника российского императорского дома и этим какое-то время привлекал к себе внимание местной элиты. Через некоторое время «туманвские балы» превратились в «балаганы» и, потеряв свою былую привлекательность для высокой публики, постепенно сошли на нет. Даже учереждение прихода стало было поводом для трений между «беляевцами» и «бобровцами», на которых разделилась русская эмиграция. Вероятно, если бы не поручение Военного министерства, отправившего И.Т.Беляева в длительные экспедиции для исследования Чако, и большая терпимость генерала не только к своим оппонентам, но и соратникам этого раскола можно было бы избежать. Постоянное отсутствие в Асунсьоне самого Беляева, мягко говоря, не способствовало укреплению «Русского очага». Идеологические оппоненты генерала из числа белоэмигрантов через его голову вступали в контакты с эмигрантскими кругами в Европе, представляя проект И. Т. Беляева как «подрыв тех мощных организаций, которым суждено с помощью Германии разгромить большевистскую Россию». В то же время сам И. Т. Беляев и его сторонники никогда не воспринимали гитлеровскую Германию в качестве «спасительницы России». Экспедиции в Чако оказались фатальными как для реализации проекта создания русской земледельческой колонии под Нанавой, так и участию других русских в экспедициях в Чако. В последнем случае имеется свидетельство Л.Оранжереева, утверждавшего, что Беляев бросил его умирать одного в джунглях.
После конфликта в Вангардии парагвайское военно-политическое руководство убедилось в неизбежности военного конфликта и усилило вербовку среднего командного звена. В 1929 году в страну была приглашена большая группа марковцов во главе с артиллерийским полковником Л.Лешем. Находясь в Болгарии, он получил письмо И.Т.Беляева с предложением набрать среди своих однополчан группу волонтеров. После перевода кадра полка во Францию и Чехословакию многие марковцы так и не смогли найти места в мирной жизни и с энтузиазмом приняли предложение. Большинство из них были офицерами военного времени. Типичными их представителями военного поколения были офицерами военного времени капитан С. Керн, штабс-капитаны Н. Гольдшмидт и Г.Чиркин. С.Н.Керн был военным разведчиком. Данные, собранные им во время Сентябрьского восстания в Болгарии во многом способствовали поражению большевиков. К группе Л.Л.Леша присоединились кавалерийские офицеры и группа моряков. Среди них были ротмистры Б.П.Касьянов (Псковской драгунский полк), С.С.Салазкин (Текинский полк) и Н.А.Корсаков(3 уланский полк), хорунжий В.П.Малютин (Кубанский казак) и Николай Ширков (Архангельский гусарский полк), старший лейтенант В.Н.Сахаров и мичман Н.Ф.Зимовский. Кроме этой группы были и одиночки, которые на свой страх и риск ехали в Парагвай. Так, флотский лейтенант Всеволод Канноников последовал призыву Беляева и вместе с беременной женой с большими сложностями приехал в Асуньсьон из Константинополя. Другим примером является В.Срывалин, живший в Аргентине. Разорившись, он при поддержке Н.Ф.Эрна перебрался в Парагвай в 1931 году и получил небольшой земельный надел.
Так, несмотря на явную конкуренцию между «Русским Очагом» и «Русским Домом», образовалось ядро группы военных экспертов, которые обладали семилетним боевым опытом современной войны. Многие из них были специалистами «широкого профиля» и знали, как штабную, так и практическую боевую работу.
С начала тридцатых годов Латинская Америка стала пользоваться популярностью среди русских белоэмигрантов. Здесь они становились из бесправных беженцев культуртрегерами и колонистами. Уже в 1925 году в Сан-Паулу белоэмигранты организовали Союз Русских воинов в Бразилии, а пять лет спустя – Союз Русских комбатантов в Уругвае. 1930 году в Аргентину переехал крупный специалист в области взрывчатых веществ полковник М.М.Костевич, который в 1917 году он командовал химическими войсками российской армии. В 1930 году из Прибалтики в Сан-Паулу прибыла группа офицеров Северо-Западной армии во главе с полковником Генерального Штаба О. фон Крузенштерном, начальником тыла генералом Н.Юденичем. Вместе с ним приехали квартирмейстер СЗА генерал-майор Генерального Штаба Борис Семенович Малявин (1876-?) и начальник тыла Ливенской дивизии полковник В.А. Адлерберг, а также несколько младших офицеров, которые основали бразильский отдел РОВС. К ним присоединились другие белые офицеры: защитник Киева в 1918 году князь Святополк-Мирский и генерал-майор Отдельного корпуса жандармов Л.А. Иванов-Иверьев. Последний в скором времени возглавил бразильский отдел РОВС.Вслед за ними в Сан-Паулу осели соратники героя Северо-Запада Булак-Балаховича. Они постоянно поддерживали связь с командиром и сохраняли братство по оружию.
Парагвайское правительство старалось не афишировать поступление русских в их вооруженные силы. Поэтому до 1931 года практиковалась испанизация их фамилий и имен. Так, Арсений Вескин стал Arsenio Vaesken. Проще было лицам с немецкими фамилиями, таким как Леш, Гольдшмидт, Фрей и Вейс. Эти меры по обеспечению секретности были очень непопулярны и препятствовали привлечению на действительную службу русских военных чинов. Из-за этого многие из них предпочитали неофициально состоять при армии в должности советников или технических специалистов. Пребывание в Парагвае русских перестало быть тайной после назначения И.Т.Беляева на должность начальника картографического отдела Генерального Штаба и присвоения ему звания полковника парагвайской службы. Такое же звание получил м Е.Ф.ЭрнС началом войны ряд русских офицеров был принят на различные строевые и штабные должности. Так, Л.Л.Леш, ротмистры Б.П.Касьянов, Н.А.Корсаков, В.Ф.Орефьев-Серебряков, С.С.Салазкин, Н. Ширков, Н.А.Ходолей, И.Д.Оранжереев получили звание майоров, а Н.Блинов, Б.А.Дедов, В.П.Малютин, марковец Н.И.Гольдшмидт – капитанов. К этому времени в Парагвае проживало более 200 русских, из которых три десятка находились на государственной службе, в том числе 24 – в армии.
На протяжении предыдущих лет многие их них принимали активное участие в их строительстве вооруженных сил и исследовании театра военных действий. Так, за семь лет службы И.Т. Беляев совершил в Чако 13 экспедиций, а князь Туманов исследовал течение Рио-Верде. Большая часть русских офицеров сразу была привлечена к боевой подготовке, а другие прикомандировывались к штабам. Так, Н.Ф. Эрн стал генерал-инспектором армии и фактическим руководителем военной разведки. В этом ему помогал С.Н.Керн. Главным их достижением стала расшифровка боливийских военных кодов в самом начале боевых действий. Благодаря этому все намерения противника становились известны парагвайскому командованию раньше, чем они доходили до соответствующих частей боливийской армии. Победы Парагвая при