— Твой Пыжик наверное скучает? — сулыбкой спросил Настю Чагатаев.
— Конечно, — тутже откликнулась блондинка, — хозяйка его бросила и укатила в заморские страны. А он там один. Под дождем мокнет. Никто ему глазки не протрет. Никто не смоет грязные брызги…
— Ну, сегодня поговорим за ужином с Ойво, можем завтра же вернуться в Москву.
— Честно говоря, я пока ничего не решила.
— Это понятно, — кивнул Анатолий, — квартира в столице, работа в банке, Пыжик под боком… Что еще надо?
— Да, — с обидой в голосе прервала перечисления Чагатаева блондинка. — Вроде все есть, другие об этом только мечтают. А я как подумаю, что так всю жизнь. Утром идти в этот банк не хочется… Ведь меня там дальше специалиста валютного отдела никто не пустит. Перспективные места заняли все свои. И если я не буду улыбаться знакомым шефа или, не дай бог, ошибусь в платежке, когда клиент торопит и висит над душой, выгонят в два счета… На моем недолгом веку сколько хороших девчонок уволили. Многие каждый день трясутся, что завтра их очередь.
— Все хотят быть «банкирами»?
— У нас один банкир, все остальные — члены семьи и рабочий класс.
— А профсоюз, забастовки…
— Это из другого кино, — вздохнула Черемицина. — Шеф решает все, один в трех лицах. И, главное, пришлые в рабочем классе долго не работают.
— Странно. Уже проверены, приобрели опыт, банковскими зарплатами дорожат.
— Тутты угадал.
— В смысле, угадал? — удивился потомок Чингисхана.
— Дело в зарплатах. У нас в стране все стремятся уйти от налогов, потому что, при строгом законодательстве, исполнение может быть разным. А у банка много финансовых инструментов, чтобы уходить от налогов. Шеф хочет экономить треть потерь при выплате зарплат сотрудникам и не отчитываться в том перед инвесторами. Их тоже устраивает стабильный и более высокий процент, чем где-нибудь в Европе. Пока все тихо-мирно, народ сидит на своих местах. Но с каждым годом сотрудники узнают то, что может обеспечить шефу большие неприятности, поэтому, он определяет по опыту с кем и когда попрощаться.
— Но он теряет хороших специалистов.
— У нас бездонный рынок труда… Меня же взяли на работу.
— Хочешь сказать, что часовой механизм взведен?
— Конечно, — грустно вздохнула хорошенькая блондинка. — Я когда первую зарплату в банке получила, так обрадовалась, что «поляну накрыла» ого-го! Но на банкете услышала, как напротив коллега шепнула своей соседке — Она думает, что теперь всю жизнь будет получать банковскую зарплату…
— Тогда есть смысл вникнуть в предложение Ойво. Не зря же он нас пригласил в дорогой ресторан.
— А ты знаешь этот ресторан?
— Нет, я там ни разу не был. Просто читал, что входит в пятерку самых крутых в Хельсинки.
Они помолчали, неторопливо идя по старой улочке финского города и, подумывая, почему так все аккуратно, чисто, и даже «собачники», прогуливаясь со своими питомцами, на одну руку одевают простенькую пластиковую перчатку. Когда питомец сделает свое дело, оставив теплую кучку, тут же подбирают это перчаткой, и ловко снимая ее с руки, завязывают узелком и несут до ближайшей урны. Никто не возмущается и не гонит хозяев с собаками в лес. Так все просто.
— А ты мог бы остаться здесь на несколько лет? — неожиданно спросила Анастасия.
— Наверное, — пожал он плечами. — Пока мне нравится, как это может быть дальше, трудно сказать. Знаю, что русских немало и в Финляндии, и в Хельсинки. Но. Финны не забыли ни войну 1939 года, ни автономию дарованную Александром II, ни «вольницу» подписанную Лениным. Помню, как в конце ноября по всем финским каналам шли сюжеты о начале «зимней войны». Некоторые очень недружелюбно смотрели в мою сторону.
— Не знала, что это так помнят…
— Маленькие нации и страны очень злопамятны. У нас в Ташкенте тоже есть разные люди. Одни помнят, кто построил города и заводы, другие помнят, так называемую в России, борьбу с басмачами.
— Ну, да. Прибалты теперь называют русских оккупантами.
— Потому что американцы не будут строить им дороги, заводы, театры и даже киностудии, но сразу дадут деньги верхушке. Позволят купить недвижимость во Флориде, отдать детей в хорошие университеты. Правда, в любой момент все это могут отнять. Поэтому, под страхом потери, верхушка будет ходить на цыпочках, и кричать любые «кричалки».
— Тебе надо идти аналитиком в банк, — обернулась к потомку Чингисхана блондинка
— Почему в банк?
— В торговой сети работа та же, но зарплата в два раза пониже. Лови момент.
— Ничего не понимаю в банковском деле…
— Захочешь — разберешься. В основном, классика банковского дела придумана давно, и девяносто девять процентов, среди сотрудников банка, должны быть хорошими исполнителями. Поэтому, и стали использовать банкоматы, они не ошибаются и не воруют.
— Есть шанс пробить защиту или тупо банкомат стащить, а потом болгаркой открыть.
— Наверное. Но все равно выгоднее автомат, чем операционист в окошке. Он лучший исполнитель, а вот тех, кто может что-то новое придумать, ищут.
— Никто не идет?
— Наоборот, всегда очередь, только тесты никто не проходит. Тут повторять инструкции и учебники маловато будет. Исполнители уже работают, и заменить не проблема.
— Насть, а ты как в банк попала? Если не секрет.
— Меня наш профессор сосватал. Запомнил, как я играла на бирже.
— На бирже?
— Не на Нью-Йоркской, конечно. Мы на курсе сделали простую модель — все желающие поиграть, положили на свой номерной счет по десять тысяч, и каждому утром приходила электронная таблица десяти ведущих валют. Участник «биржи» мог покупать, исходя из своего остатка на лицевом счете, конвертировать или продавать. Сами написали несложные программы, обслуживающие нашу «биржу» и следили, чтобы никто не жульничал.
— Ты выиграла?
— Как такового среди нас победителя не было. В итоге, семеро получили больше остальных, а реально выиграла «биржа», получавшая процент с каждой операции. Меня отметили потому, что почти не было минусов.
— Угадывала?
— Не рисковала зря… Тут не щелбан в лоб получишь, а пустой кошелек.
— Думаешь, поэтому тебе и тут место предлагают?
— Играть на настоящей бирже можно из дома. Через брокера или самому, хотя и не сразу. А с этим кофе что-то другое…
— Да. Ойво пока познакомил нас только с внешним кругом обязанностей. Главное внутри. Так что, не зря ресторан на озере… Кстати, мы пришли.
Скорее, это когда-то было заливом, но потом его обустроили, и вокруг овального водоема выросли красивые дома, а через мостик можно было пройти к округлому стеклянному зданию метрах в десяти от берега.
Интерьер напоминал шикарную яхту, посуда была украшена яркими морскими обитателями в забавных позах. Только позже ребята заметили, что тарелки двойные — внутри широкого блюдца было углубление с небольшим бортиком. Там размещалась крохотная порция, что ресторан выдавал за некую оригинальность, хотя, по мнению простых гостей, это было элементарным жульничеством.
Ойво радостно приветствовал своих гостей, гордо размахивая салфеткой с эмблемой ресторана, как флагом. Столик на троих стоял у большого окна во всю стену с видом на гладь озера. На правах хозяина финн заказывал блюда, называя их по-фински и пытался переводить на английский. Для русского слуха это было абсолютно непонятно, но забавно.
Настя выступала в роли переводчика между мужчинами и сама изредка добавляла свои смешные истории, происходившие с ней в экзотических ресторанах. Ойво все пытался понять, почему так популярен у русских борщ, и они договорились, что в первый же его визит в Москву втроем пойдут в русский ресторан пробовать эту национальную гордость «диких русских». На что Чагатаев посоветовал финну приезжать с ружьем в столицу, чтобы отстреливаться от медведей на Красной площади.
— Ойво, — неожиданно спросила Анастасия, — у меня еще будут какие-то обязанности, кроме тех, что вы уже мне объяснили?
— И опять вы меня удивляете мужским подходом к делам.
— Можно без комплементов, — она улыбнулась с совершенно жестким взглядом.
— Мы договорились с Борисом, что «Fast Line» будет самостоятельной организацией, оформлением которой в Хельсинки занимаюсь я. Кроме общего руководства по приему кофе в мешках на терминале, перегрузке и отправке на местную фабрику, где его обжаривают и фасуют пакетами в картонные короба, затем возвращают на терминал, перегружают в русские трейлеры, нужно еще оформлять документы в финской таможне на терминале. Затем, следить за отправкой и прохождением трейлерами контрольных пунктов на трассе.
— Зачем такая педантичность в логистике кофе? — удивилась русская.
— Все должно работать, как часы, — пояснил с важным видом финн. — Минута в минуту. Время — деньги. Вас рекомендовали, как специалиста, способного строго выполнять инструкции.
— Конечно.
— И еще одна маленькая деталь, — улыбнулся хозяин банкета.
— Вы работали в валютном отделе банка и, я надеюсь, справитесь с нехитрой бухгалтерией такой маленькой специализированной компании, как «Fast Line».
— Лицевой счет будет в финском банке? — с места в карьер взяла Черемицина.
— Один — для расчетов операций в Хельсинки, — кивнул финн. — Второй в городе Сантус бразильского штата Сан-Паулу, третий — в Чабанге, Таиланд.
— Я так понимаю, что эта схема не обсуждается, — Черемицина посмотрела в глаза финна, но тот стал разливать вино по бокалам, делая вид, что это гораздо важнее, и спокойно добавил:
— Счета уже открыты, работаете дистанционно. Пароль и логин я вам сообщу после подписания договора. Все инструкции для операциониста в свободном доступе на английском… Нужно только оптимизировать расходы.
Анастасия на минуту задумалась, вращая изящную вилку, стилизованную под изображение русалки, потом уверенно заговорила.
— Если я правильно понимаю, кофе будет сначала доставляться из Таиланда в Бразилию, а потом в Финляндию… — Ойво утвердительно кивнул. — Для операций придется держать суммы на счетах каждого офиса, и моя задача оптимизировать финансовые затраты. Скажу сразу, что это нужно делать вместе с логистическими издержками.