Чара силы — страница 48 из 61

Готовый принять девушку, он поплотнее встал на полотно. В ее глазах мелькнуло что‑то, заставившее Даждя помедлить, но тут тонкая рука протянулась ему навстречу.

Это и спасло ему жизнь. Прохладные пальцы девушки вдруг с неожиданной силой вцепились ему в руку, и она резко рванула его на себя. Одновременно лицо ее исказил ужас, а сзади снова послышался жуткий рев, и чьи‑то когти скользнули по спине, раздирая рубашку.

Спасаясь от когтей, Даждь отпрянул, и в этот миг девушка отпустила его руку. В другой витязь сжимал меч и должен был непременно полететь вниз, но осторожность сделала свое дело. Уже падая, он наугад Махнул ногами — и повис на полотне вниз головой, цепляясь коленями.

Над ним пронеслось что‑то огромное, напоминающее крылатого змея. Женский крик, в котором с трудом узнавался голос незнакомки, превратился в боевой клич, и Горынь атаковала врага.

Но Даждь оказался проворнее. Не теряя времени, он подтянулся, перехватывая полотно, как веревку. Когти Горыни достали его уже сидящим на нем верхом. Не успев выпрямиться, Даждь кувыркнулся снова. Ему в самый последний миг удалось схватиться левой рукой за ткань, и он повис над пропастью.

Горынь закружила над ним, раз за разом атакуя то полотно, то висящего на нем человека. Ткань изгибалась, провисала, пружинила, как живая уворачиваясь от когтей. Даждь болтался, прилагая огромные усилия, чтобы не сорваться. Держа меч чуть на отлете, он ждал удобного момента — вряд ли в таком положении у него будет шанс для второго удара.

Кожистые крылья взбивали воздух. Порывы ветра мотали его из стороны в сторону, а змея кружила, ожидая, когда же рука человека ослабнет. Несколько раз, разгоняясь, она атаковала его, бодая головой. Всякий раз Даждь еле успевал уворачиваться, раскачиваясь на полотне. Это бесило Горынь, и она бросалась в новые атаки. Их сила и ярость все возрастали. Один из противников должен был ошибиться.

Уворачиваясь от змеи, Даждь каждый раз пытался достать ее мечом. Иногда он успевал, но лезвие скользило по гладкой чешуе, не причиняя серьезного вреда. Он сам не заметил, когда змея оставила игру и ринулась в лобовую атаку.

Сложив крылья, Горынь напала на витязя, разинув пасть. Перед глазами мелькнули оскаленные клыки, и Даждь что было силы рубанул по ним.

Брызнула кровь. Взвыв, Горынь замерла на месте, мотая головой — удар пришелся по кончику носа и верхней губе. Рана была не опасна, но ужасно болезненна. Змея была даже не оглушена — просто ошарашена, но Даждь не стал ждать, пока его противница придет в себя. Размахнувшись так, что пальцы левой руки чуть не сорвались с полотна, он ударил Горынь по голове…

Что‑то громко хрустнуло. Змея изогнулась дугой, судорожно дернувшись от боли. Пасть ее распахнулась в беззвучном крике — и она, извиваясь и беспорядочно взмахивая крыльями, полетела вниз. Эхо подхватило ее последний вопль и держало до тех пор, пока снизу не донесся громкий всплеск упавшего тела.

Даждь еще некоторое время висел над пропастью, чуть покачиваясь и глядя вниз. Там медленно таяла розовая вспышка — когда тело Горыни упало в воду, в глубинах Огненной реки и родились языки пламени, в которых, надо думать, нашла свой конец змея.

Некоторое время внизу все бурлило и кипело, но потом стихло, и даже жар, в котором витязь чуть не сварился, отступил.

Рука, на которой он все это время провисел, затекла, но Даждь заставил двигаться непослушные мускулы. Подтянувшись, он забрался на полотно верхом, посидел немного и встал, готовый продолжить путь.

Тонкая ткань шагов через сорок стала опускаться вниз. На ней обозначились выступы, похожие на ступени. Полотно сделало мягкий поворот, и глазам Даждя открылась цель его пути.

Это было то, что называлось Островом на Огненной реке — стена настоящего огня огибала скалу, чья вершина сливалась с высоким потолком необъятной по размерам пещеры. Огни мерцали в узких окнах- щелях. Все строение напоминало замки на дальнем севере, только не было крепостной стены, а вместо двора был неглубокий котлован, постепенно переходящий во внутренние покои Острова. Из‑под сводов лился свет, похожий на дневной. Туда и устремлялось полотно.

Не колеблясь, Даждь бегом поспешил внутрь. Он знал, что там его могут ждать враги и ловушки, но с гибелью хозяйки все они должны исчезнуть. Так бывало всегда, должно быть и на сей раз.

Коснувшись камней, плотно пригнанных друг к другу наподобие кладки, полотно не исчезло, а продолжило путь, и Даждь не сошел с него. Дневной свет окутал его со всех сторон, но ткань мягко светилась и здесь, и именно в ее сиянии Даждь внезапно осознал, что стоит посередине просторного зала, а прямо перед ним из клубов дыма вырастает огромная змея раза в три–четыре больше той, которую он только что умертвил.

Змеиха была в ярости, позволившей ей забыть о старости и недугах. Со своего ложа она слышала последний крик дочери и поняла, что враг опять одержал победу.

Она должна была отомстить. И Змеиха ринулась в бой.

ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ

Даждь оцепенел от изумления. Он видел Ящера и успел привыкнуть к его размерам, но это существо поражало воображение.

Змеиха ненамного превосходила Ящера — всего на пять–шесть локтей, — но ее сложение затмевало рассудок. Это действительно была змея — огромная, с уродливыми лапами, многочисленными наростами на чудовищной морде, складками дряблой кожи на шее и груди и кожистыми крыльями. Но чешуя потеряла половину своего блеска, наросты обтрепались, старая кожа колыхалась при каждом движении, а крылья висели, полупарализованные старостью. Но все‑таки Змеиха была достаточно проворна — в этом Даждь смог убедиться, когда она ринулась на него.

Он еле успел увернуться от хвоста, что просвистел над ним и разнес в порошок невысокую колонну, одновременно оставив вмятину в стене. Посыпались камни, но Змеиха не почувствовала боли, а размахнулась вторично, беря на сей раз ниже.

Она хлестала хвостом, порой помогая себе лапами и мордой, и у Даждя не было и мига передышки, чтобы осмотреться. Змеиха теснила его обратно к выходу, к пропасти — это означало, что вожделенная чара находится у нее за спиной, но обойти врага не было возможности — случайно или намеренно Змеиха наступила на полотно, придавив его к полу, и ползла по нему, прямо к Даждю.

Оставалось одно средство — рискнуть и сойти с полотна. Но до сих пор он выживал только потому, что не расставался с ним, цепляясь даже руками.

Однако, если Змеиха изловчится и загонит его обратно на мост, она сможет сбить его вниз, и тогда ему вряд ли повезет.

Несколько раз Даждь пробовал отражать удары, но меч отскакивал от твердой чешуи. Змеиха всякий раз смеялась, не раскрывая пасти.

Он уже оказался снова в котловане, и полотно под ногами начало пружинить — верный признак того, что начался подъем. Змеиха торжествовала. Приостановившись, она прицелилась получше, чтобы сбить слишком верткого противника с ног и закатить к краю. Хвост ее взвился, прочертил свистящий полукруг и… человек исчез.

Змеиха не была уверена, что ее не подвело слабеющее зрение, и скоро убедилась в этом. Хвост слишком звучно шлепнул по камням, и она заметила, как с него соскочил ее драг. Вмиг ловко перебравшись повыше, он оказался на камнях на уровне ее головы и помчался в обход Змеихи ко входу в пещеру.

Это была настоящая гонка. Даждь был моложе и проворнее, но Змеиха была гораздо крупнее. В несколько прыжков она настигла противника — и ее тяжелая голова с маху опустилась, сбив его с ног.

Даждь, уже вступивший в зал, покатился по земле, а Змеиха, раскинув крылья, стала топтаться на месте, стараясь раздавить врага своей тяжестью. Ее когти выбивали в полу глубокие ямы, каменные плиты трещали и ломались. Она кружила в неистовстве мести и не сразу остановилась, оглядывая поле сражения.

Все вокруг было изломано и разбито вдребезги. Тонкое полотно, попавшее под когти, оказалось надорвано в некоторых местах и усыпано каменной крошкой. Но для старухи оно не играло никакой роли — гораздо важнее оказалось то, что среди обломков обнаружился ее враг — человек — судя по всему, без памяти.

Победный рев потряс пещеру, и Даждь с усилием открыл глаза. Голова гудела после того, как какой‑то камень угодил ему в висок. Тело не слушалось. Оставалось удивляться, что он так быстро пришел в себя.

Над ним нависла уродливая морда с обвислыми усами и бородавками. Полинялый гребень сбился набок. В змее не было ничего устрашающего, если бы не ее размеры. Кривая лапа поднялась и нависла над ним, готовая раздавить.

— Погоди! — вырвалось у Даждя. — Я не причиню тебе зла, если ты позволишь мне взять мою чару и уйти! Клянусь — это все, что мне нужно!

— Ты убил мою дочь, сын Сварга, — прозвучал дрожащий от ненависти голос. — Ты умрешь!

Он еле успел увернуться — когти впились в камень, на котором он лежал, растирая валун в порошок. Увидев, что враг опять ускользнул, Змеиха взревела и бросилась в погоню.

На сей раз она довольно быстро загнала его в тупик и пошла на него, колотя хвостом по земле. Прижавшись к стене, Даждь не сводил с нее глаз. Он удивлялся, почему Змеиха до сих пор не убила его, хотя столько раз ее хвост или лапа валили его с ног, не давая выпрямиться. У нее была какая‑то цель.

Змеиха остановилась в нескольких шагах от человека, изучая выражение его лица.

— Ты за все заплатишь, — прозвучал ее голос, но на сей раз Даждь заметил, что она не разевает рта, когда говорит. Может, это не настоящая змея, а такое же творение рук древних магов, как его конь — творение его брата Хорса? Вон какая дряхлая!

Его размышления прервал хохот старой твари.

— Я не игрушка, а настоящая Змея! — произнесла она. — И ты в этом убедишься, когда я начну тебя есть! Ты в ловушке, человек! Прощайся с жизнью!

Ее хвост взлетел для последнего удара, но Даждь бросился вперед — и Змеихе пришлось в который раз опрокинуть его навзничь. Она выросла над поверженным врагом. Хвост ее поднимался все выше и выше. Даждь невольно следил за ним взглядом и внезапно остолбенел — там, наверху, как раз над его головой, была натянута огромная мелкая сеть, и он лежал как раз там, куда она должна была упасть. Хвост тянулся к крюку, удерживающему сеть на весу.