— Отец, я, к сожалению, не с лучшими новостями, — начал Дэниэл. — И хотя я очень рад вас слышать, я предпочту сначала дать вам все сведения, которые у меня есть, если вы позволите.
Никогда, ни с кем и нигде Дэниэл не беседовал с таким почтением. С такой вежливостью. Никто, пожалуй, не мог просто сказать ему: «Не разговаривай во время еды» так, чтобы Кармайкл тут же отложил бы и выкинул в мусорное ведро весь свой заказ. Не потому, что не смел ослушаться. А потому, что Отец вызывал у него восхищение, восторг, может быть, даже любовь. Кто знает?
— Слушаю, Дэниэл.
Зачастую при беседах с ним комплементанта пятой ступени не покидало ощущение, что Отец знает заранее все, что он ему собирается сказать.
Такое иногда случается при разговорах с прекогниторами, но понтифик не был одним из них.
Никто не приписывал Отцу никакого запредельного могущества. Никто не знал, на что тот способен.
Может, потому, что он никогда ничего никому не показывал.
Может, потому, что не мог. Или не хотел.
Может — потому, что он менял мир иначе.
Как бы то ни было, каждый раз, даже при ничего не значащих разговорах, ощущение появлялось вновь.
А в этот раз оно могло оказаться не просто ощущением.
— Я сейчас расследую одно дело. И у меня есть подозрения, что я могу не закончить его — умру или сойду с ума. Я не уверен в этом полностью, но что-то подсказывает мне высокую вероятность подобного исхода. Поэтому все, на что я надеюсь...
Волны религиозного экстаза накрывали Дэниэла одна за другой.
Надеяться. Он никогда не просил его ни о чем. Лишь надеялся на его милость. Бог во плоти. С тем исключением, что большинство людей лишь верит в какого-то бога, но не видит результата своей веры. Тех же, кто видит, как правило, признают сумасшедшими. Здесь все было не так. «Бог — это мы. И Отец — первый среди нас».
— ...это то, что вы примете от меня всю информацию, которой я располагаю относительно людей, возможно, к этому причастных. Просто для того, чтобы в случае моего выхода из строя вам и остальным не пришлось собирать эти сведения самостоятельно.
Нельзя сказать, что Дэниэл не сомневался в Отце. Все мы иногда в чем-то сомневаемся, если мы не полностью безумны. Но его вера была настолько близка к идеальной, насколько это вообще возможно для нормального человека. Сила веры и ответственности. Той самой, которую, в общем, он возложил на себя сам.
— Китти Долна...
Человеку нужно во что-то верить. Во что угодно. В бога, свою правоту, государство, материализм, в родителей, в детей, в будущее... во что угодно.
— Марица Джулиска...
Если не верить Отцу, значит, нельзя верить вообще ничему. Дэниэл так не мог. Или думал, что не может.
— Иржи Орбан...
Он должен был ему все рассказать. Потому что Отец — единственный, кто мог сделать хоть что-то, кроме самого Дэна и ФРЭН, которая являлась частью самого Дэна.
— Джани Берток...
Он называл имена, бросал образы и описывал характеры, модели поведения, увлечения.
— Ирвинг Сторм...
Конфиденциальность. Ну конечно, это же так важно... было бы, если бы он говорил с кем угодно, кроме Отца.
— Анастейша Сторм...
Он не был убежден, что она мертва, о чем и сообщил Отцу. Это точно не следовало утаивать.
— Есть кто-то еще. Влиятельный и сильный, чье имя я не знаю. Мне жаль, что я недостаточно информирован, Отец. Но если все сложится достаточно удачно для того, чтобы я успел назвать его, я назову.
Единственное, о чем он не рассказывал, — это действительные образы их снов и СИнД Марицы. Но даже в этом случае он поступал так не столько желая что-либо скрыть, сколько полагая это несвоевременным. К тому же все данные у него остались.
— Я прошу прощения за то, что отвлекаю вас по этому поводу. Я не беспокоюсь за свою жизнь. Но я не хочу, чтобы убийство человека Церкви осталось безнаказанным, если оно вдруг случится. — Он закрыл глаза и выдохнул. — Это все, Отец.
— Тебе нужна защита, сынок? Я не могу позволить себе потерять тебя.
— Я не смею просить вас об этом, — ответил Дэниэл.
Он и правда не думал просить об этом. Однако это не помешает. Китти Долна... она сказала ему: «Да что ты знаешь?» Китти Долна не имела ни малейшего понятия о том, насколько сильной может быть привязанность. Кто такой Мастер? Просто человек... просто какой-то богатый и безумный человек... в сравнении с Ним. Возможно, ему стоило сказать ей это тогда. Возможно, нет.
— Я не думаю, что они и правда посмеют тронуть тебя. Но я запомнил все, что ты мне сейчас изложил.
Пауза.
— И ты не спросишь меня о пациенте номер семнадцать?
— Спрошу, Отец. Если ситуация, в которой я нахожусь сейчас, завершится в мою пользу, я обязательно спрошу. — Он снова выдохнул. Не стоило удивляться. Он и не удивился, скорее, испытал облегчение.
— Заканчивай. И прилетай.
— Да, Отец. Благодарю вас, Отец.
— Удачи, Дэниэл.
И связь прервалась.
Дэниэл вытер пот со лба.
— Теперь все в порядке, ФРЭН. — Он улыбнулся. — Теперь точно все в порядке.
Глава 16. Инспектор Кальман. Моя полиция меня бережет
«Ммм... ммм... амм...»
Как и любой машине, ФРЭН было чуждо чувство религиозного экстаза. Искусственное дитя Эреллионов, обитающее в голове Дэниэла, она использовала части его собственного сознания для того, чтобы даже не конфигурировать, а скорее формировать свою личность. Так что, будучи без преувеличений частично им самим, она была обучена многим вещам, которые каждой воспитанной машине следует знать о людях.
Но, как и любой машине, ей было чуждо чувство религиозного экстаза.
И слава богу, пожалуй.
Любому. На выбор.
Так что сейчас она затруднялась с поиском подходящего ответа.
«Я рада, шеф. Чем займемся теперь?»
— Думаю, попробуем связаться с Кальманом. Нужно же в какой-то момент это сделать, верно? Кстати, в «Тинкербель» подтвердили мою заявку?
«Еще нет, шеф. Немедленно оповещу вас, когда это произойдет».
— Это может и не произойти, — хмыкнул Дэниэл. — Так что, свяжешь меня с инспектором Кальманом?
«Что ему сказать?»
— Что с ним хочет поговорить Дэниэл Кармайкл, ай-пять, бла-бла-бла, ну ты понимаешь.
«Хорошо, шеф. На связи, шеф».
***
Удивительно, как город может измениться за ночь.
Не внешне, конечно же.
Еще вчера, разгуливая по берегу Дуная, Дэниэл мог в полной мере ощутить тот самый дух старой Венгрии, о котором мы распространялись ранее. И даже общество излучающего деструктивные волны современности Джани не могло бы этому воспрепятствовать.
Сегодня, в лучах утреннего солнца, Будапешт уже казался иным.
И даже не потому, что Дэниэл Кармайкл просто-напросто никогда не вставал в такую рань.
Просто вслед за духом старой Венгрии с исторических сайтов выползал дух еще более старой Венгрии.
Даже не столько дух, сколько призрак.
Призрак Венгрии Арпадов, где феодальные лорды стояли настолько превыше закона, насколько позволяли стены их замков. Призрак Венгрии Батори, безумной графини, принимавшей ванны из крови девственниц, чтобы не стариться.
И если вчера мы говорили о феях, то сегодняшним утром впору припомнить вампиров.
Хорошо, что солнце уже взошло.
***
— Присаживайтесь.
Инспектор Кальман — полноватый господин, обладатель пышных усов, принял Дэна в своем кабинете, как и положено инспектору полиции.
И Кармайкл присел, доставая из кармана уже привычную упаковочку фри.
Хрусть.
— Я пришел поговорить об Анастейше Сторм. — Дэниэл начал разговор прямо.
Хрусть.
— Анастейше... Сторм... — повторил инспектор, будто припоминая, о ком идет речь. — Ах да... Занимаетесь этим делом?
В этом не было ничего удивительного — любой мог стать полицейским, имея лицензию.
И любой мог им не быть.
— Да, — подтвердил Дэниэл. — Я слышал, что большая часть информации не разглашается. Это правда?
Хрусть.
— Большая часть? — удивился Кальман. — Мы не получали запросов от родственников покойной на проведение расследования. В подобных случаях они даже не проводится. А не-родственникам мы имеем право отказать в предоставлении информации. — Он помолчал. — Но, учитывая, что вы здесь, полагаю, заинтересованные люди нашлись?
— Да, нашлись, — кивнул Дэниэл.
Хрусть.
— Если вы не проводили расследование, тогда что насчет процедуры делегирования полномочий?
Кальман внимательно посмотрел на него.
Затем медленно открыл ящик стола.
Извлек из него бумажный пакет.
И, развернув, обнаружил там кусок домашнего пирога.
— Если вы назовете мне того, кто это сделал, и предоставите доказательства, я отправлю его под суд как представитель муниципального контрактора. Так будет проще, чем инициировать официальную процедуру.
Он сложил руки перед собой, благоговейно взирая на пирог.
— Вы должны понимать: не проводить расследование без официального заявления — это одно. Игнорировать очевидные факты вины — это уже совсем другое. Мы полиция, а не шлюхи из «Тинкербель». Так чем могу помочь, мистер Кармайкл?
И он отправил кусок пирога в рот.
— Для начала — я могу как-то увидеть тело, узнать причину, место и время смерти? Ну, или место, где обнаружили тело, если точнее.
Лейтенант городской стражи Кальман поднял руку, прося Дэниэла подождать, откушал еще пирога и аккуратно промокнул усы салфеткой.
— Боюсь, вы пришли слишком поздно, — с огорчением заметил он. — Тело уже кремировали, мы даже не проводили детальное вскрытие. Место, где нашли ее, я могу вам скинуть — или, если хотите, отвезти вас туда после работы. Но вы вряд ли что-нибудь найдете там, если вы не психометр. Камер наблюдения там нет — район не особенно безопасный.
И он вновь потянулся к пирогу.
— Ох, черт... — поморщился Кармайкл. — Досадно. — Он покачал головой. — А поверхностный осмотр? И, насколько мне известно, была информация о том, что преступление связано с СИнД.