Успех окрылил Ивана. Он перевёл приложение на английский язык и увеличил вероятность появления слова «гей» с двадцати до тридцати процентов. Семён открыл валютный счёт в банке, и результат этой нехитрой операции превзошёл все ожидания: поступления сыпались как из рога изобилия. Иван понял: чем больше геев «находила» программа, тем больше поддержки (и денег) получали «толерантные ребята-программисты, которые открыли новый мир».
А потом случилось то, что случилось. Криштиану Роналду запостил в своём Инстаграме логотип PiDoR и написал: «Guys who made this app #PiDoR you are genius!!! It’s will help young players for career and self-determination!»
По количеству скачиваний в App Store приложение вышло на шестое место в мире. Семёну позвонили из головного офиса банка, в котором обслуживалось его ИП, и сообщили, что на валютном счёте лежит $10 млн. Такое впечатление, что геи всего мира начали донатить революционерам из России. Мода на толерантность и борьбу за права меньшинств делала своё дело – приложение набирало популярность в геометрической прогрессии. Как только рост замедлялся, Иван увеличивал вероятность появления слова «гей» ещё на 5 % и выпускал новую версию. Число скачиваний росло, как и количество бабла.
Приложение стало основной темой мировых новостей.
В Италии его начали использовать военные врачи на призывных пунктах: геев в итальянскую армию не брали.
В ЮАР участились случаи похищения представителей сильной половины. К идущему по дороге одинокому мужчине подъезжала машина с четырьмя злоумышленниками. Пешехода фотографировали и в случае удачи с криками: «Да это наш!» – куда-то увозили. С каждым днём таких машин становилось больше.
В США приложение приравнивали к распределяющей шляпе из Гриффиндора.
Количество разводов в мире росло.
– Иван, ты слышал, Петровы разводятся? – закричал Семён в телефонную трубку. – Из-за нас, по ходу. Что мы с тобой наделали?!
– Зато сколько баб свободных будет, и все наши, – ответил прыщавый, некрасивый Иван и поправил очки.
Отключив мобильный, он подумал немного, глядя в экран ноутбука, затем открыл код, исправил вероятность распознавания «гея» на стопроцентную. И нажал на клавишу «обновить».
Брэйкин ньюз
– Нина, завтра верстка номера! Где статья?! – орал главный редактор районной газеты рекламных объявлений.
– На флешке! – спокойно ответила Нина.
– А флешка где?
– В сумке.
– Сумка где?
– В Самарканде.
– Ты хотела сказать в Караганде?
– Да. Ну я пойду?
– Нина, ты не уйдёшь отсюда, пока не будет развёрнутого интервью с уникальным человеком, живущим в нашем районе. Ты говорила, что нашла кого-то, – уже спокойнее подводил итоги разговора редактор.
– Да-да. Всё будет. Дайте мне три часа.
Нина вышла на улицу и нервно закурила, перебирая в голове всевозможных героев района. Каждую неделю она должна была выдать на-горá интервью с интересной личностью. Проблема заключалась в том, что на районе жили неинтересные люди. Героями её статей в прошлом были:
– сантехник, который сшил костюм Дэдпула и по вечерам ходил в нем гулять в лес, вставал за дерево у тропинки, и, когда случайный прохожий (желательно девушка или бабушка) появлялся в зоне видимости, он приспускал штаны Дэдпула и неожиданно выпрыгивал из-за дерева; статья получила такой общественный резонанс, что сантехника посадили. Район оскудел ещё на одного уникального человека;
– сотрудник вневедомственной охраны, который брал фиолетовую тушь у жены, рисовал себе синяки и следы от побоев на лице и в таком виде ходил «на ковёр» к руководству: говорил, что при задержании преступных элементов немножко пострадал. Руководство жалело его и уважало, раз в месяц выплачивало премию; после статьи его уволили;
– бабушка-клептоманка, воровавшая из подъездов лампочки; все думали, что это подростки; более того, сама божий одуванчик кивала на них. Зачем ей столько лампочек, никто не знал, но в статье она попросила засыпать её гроб, когда умрет, именно лампочками.
Уникальные люди жили на районе у Нины. Но люди начали бояться Нины. Некоторые перестали с ней здороваться. Где в таких условиях прикажете брать героев? Вдруг раздался звонок. На экране высветилась надпись: «Дебил».
– Привет, сеструха!
– Чё надо?
– У твоего младшего брата – любовь. Помощь нужна.
– Денег не дам.
– Какие деньги? Дай ключи от своей хаты. На три часа всего.
– У тебя же любовь. Иди в кино, а потом по-пионерски, в подъезде.
– Нинка, будь человеком! Я для тебя все что хочешь сделаю, – загундосил братик.
У Нины в голове моментально созрел план:
– Дам. Только пришли мне свою самую грустную фотку. Желательно в хорошем разрешении.
– Не вопрос.
Она вернулась в офис и включила компьютер. Нина чувствовала себя пианисткой – её пальцы летали по клавиатуре. Номер вышел. Через час после того, как газету растолкали по почтовым ящикам, телефон завибрировал и опять появилась надпись: «Дебил».
– Нина, ты совсем офигела?
– А что такое?
– Что такое? Какой я на фиг однорукий пловец на длинные дистанции?
– Я тебя прославила на весь район.
– У меня две руки.
– Ну, – Нина на секунду задумалась, – тебя же тёлочки жалеть будут.
– Зачем ты написала, что, когда меня бросила девушка, я сказал: «Мне не нужна правая рука, которая не может обнимать тебя». Пошёл и отрезал её, положив под поезд. Это, вообще, как?
– Не знаю, тебе виднее, – отрезала Нина.
– Я что, по-твоему, дебил?
– Ну, как тебе сказать… У меня звонок на другой линии.
Звонили с неизвестного номера:
– Нина Петровна?
– Да, это я, слушаю вас.
– У вас вышел очень трогательный материал. До души пробирает, как ваш герой каждый зимний день ходит на реку. Левой рукой долбит прорубь, ныряет в неё и плавает, пока страдания по любимой девушке не канут в пучину вод.
– Спасибо, мне очень приятно. А вы кто?
– Меня зовут Игорь, фамилия моя Степанов, я из «Единой России», куратор проекта «Герои нашего двора». Как побыстрее найти вашего героя?
– А зачем?
– Мы приняли его в параолимпийскую сборную нашего края по плаванию. В понедельник – сборы.
Паша
Паша был бизнесменом: владел кофейным аппаратом на первом этаже офисного здания. Место козырное – в углу коридора, напротив лифтов. Когда встал выбор, куда пойти после школы: в ПТУ, армию или большой бизнес, – Павел выбрал бизнес. Армия была против, но родная тётя-психиатр и справка о том, что Паша больной на голову, сделали своё дело. Тётя прекрасно знала племянника и не испытала чувства вины, выписывая справку.
Паша был вспыльчив. Его кофе-точку нельзя было обойти. Когда утром люди поднимались к себе в офис с американо или латте, купленным не у Паши, они почему-то стыдились, опускали глаза в пол и быстро-быстро направлялись к лифту. Паше только этого и надо было. Поначалу он просто смотрел на этих людишек, как жена на свежеизменившего супруга. Затем стал плевать им в спину, а спустя какое-то время решил легонько бить ногой по части тела, которая расположена чуть ниже спины. Я же сказал – импульсивен был Паша. Женщин и стариков он не щадил. Потому что измена кофе – это как измена Родине. Так он думал. В ПТУ Паша однозначно мог сделать карьеру.
Как ни парадоксально, люди уважали силу, и утром у автомата Паши выстраивалась очередь. Объёмы продажи кофе увеличивались по экспоненте. Контора, сдававшая в аренду кофе-машины, приводила Пашу в пример будущим партнерам. К нему потянулись ипэшники за опытом. Паша хитро улыбался, однако тайну мастерства не раскрывал. По утрам офисные наемники опаздывали на работу, но стояли, переминаясь с ноги на ногу, в очереди и матерились. Всё лучше, чем пинок получить. Это сейчас пинок, а потом, глядишь, и нож воткнёт. Это же Паша, у него и справка есть. Более того, бодрящий напиток начали покупать люди, которые не любили кофе. Они брали заветный стаканчик, приходили на рабочее место и незаметно выкидывали его в урну. А всем вокруг говорили, какой насыщенный вкус у Пашиного кофе. Мало ли…
Как-то Паша приболел. И люди стали сами варить себе кофе, без пристального Пашиного взгляда. Вечером ему любезно отвез выручку человек, который больше всего боялся маститого бизнесмена.
Петра Петровича Иванова неизменно напрягало, что его сотрудники систематически опаздывали на работу из-за ритуала утренней кофейной дани. Он решил серьёзно поговорить с Пашей.
– Павел, мне бы хотелось, чтобы вы переехали со своей кофе-машиной в другое офисное здание. Я даже присмотрел парочку в округе, неподалеку. С релокацией помогу.
– Петр Петрович, давайте с вами познакомимся. Я Паша. – Он широко осклабился и приветливо выставил руку для рукопожатия.
Петру Петровичу ничего не оставалось, как протянуть правую ладонь в ответ, хотя они были знакомы минимум год. Паша крепко сжал его пальцы и подставил под сопло, выпускающее горячий пар для капучино. Петр Петрович закричал от страшной боли.
– Петр Петрович, я хотел бы угостить вас капучино. Очень хороший напиток. Нравится?
– Да-а-а, мне очень нравится! Я обожаю капучино! Я фирму свою переименую в капучино, – орал Петр Петрович нечеловеческим голосом.
Паша выпустил из рук ладонь Иванова:
– Вот видите, а то сразу переезжать. Вкус истинного кофе нужно распробовать.
Петр Петрович сдвинул часы работы своей компании на час вперёд. Более того, сам стал брать свой любимый капучино.
Говорят, через пару лет Паша ушёл в политику. Ему прочат блестящее будущее.
P. S. Как только вышло первое издание этой книги, меня почему-то перестали обслуживать в кофейне на первом этаже нашего офиса. Бариста по имени Павел так и не сказал мне, почему.
Где мой кофе?
Однажды вечером на парковке Николай Геннадьевич забыл закрыть окно автомобиля. Наутро на заднем сиденье его машины преспокойненько храпел бомж. Николай торопился на работу и громко сказал: