Я грезил этим путешествием! Нет, не подумайте, в то время я уже съездил в восемь лет в Сочи и видел море. Но это же другое море!!! Их море! Оно же наверняка другое! А какие сны мне снились?! Каждый день приближал к заветной поездке. Вспоминая тот период – не помню ничего, кроме эйфории от предстоящего путешествия.
Настал долгожданный день. Прямого рейса из Новокузнецка на Кипр не было, и мы должны были лететь через Москву. Как сказал местный представитель нашего туроператора: «Прямо в “Шереметьево-2” вам передадут путевки в 16.00». Тогда не было электронных билетов и без путёвок нельзя было улететь.
Мы приехали в «Шереметьево-2» за пять часов до назначенного времени. Тот факт, что я впервые был в Москве, в международном аэропорту, нисколько меня не удивлял. Ещё бы! «Я лечу за бугор!!! Там люди на другом языке разговаривают! Что мне Москва!» – думал я, гуляя по аэропорту, разинув рот. Конечно же, на мне новенькие «мальвины» (стали чуть коротковаты, но это фигня), синяя бейсболка «USA California» – такая, с сеточкой. Короче, к загранице был полностью готов и укомплектован!
Настаёт 15.30 – в назначенном месте никого нет. Градус нервозности повышается. Мама говорит, что москвичи все такие – приедут прям ровно, даже ещё опоздают. Папа спокоен. Я продолжаю нервничать. «Ну как можно быть такими безответственными! Ну это же заграница!!», – думаю я.
16.00 – никого нет. Папа начинает беспокоиться. У меня полнейшая паника. Мама предлагает папе позвонить в офис туроператора. Сотовых телефонов тогда не было. Папа идёт куда-то звонить.
16.20 – никого нет. Папа приходит грустный и сообщает, что там никто не берёт трубку. У меня начинают набегать слёзы на глаза. Мама что-то говорит мне, но я её не слышу.
17.00 – никого нет. Мы даже не знаем нашего рейса. Возможно, он вот-вот улетит. Папа молчит и смотрит куда-то вдаль. Мама что-то мне говорит. Я её не слышу. У меня кончились слёзы. У меня забрали мечту. Я понимал, что мы сейчас вернёмся в Новокузнецк. Остаток лета я проведу в маленькой комнате на даче, смотря черно-белый телевизор, по очереди переключая всего два канала…
17.15 – я пошёл в туалет, умыться перед тем, как ехать домой. На входе в аэропорт я замечаю высокого худого мужчину с листком в руках. «Интеллигентный таксист», – думаю я. Он что-то спрашивает у входящих в аэропорт. «Наглый какой. У нас бы в репу получил», – возмущаюсь я. И тут слышу, как он называет людям нашу фамилию!!! Я подбегаю к нему и говорю – это мы!!! Это представитель туроператора! Оказывается, мы вчера должны были забрать в их офисе путёвки – видимо, кто-то всё перепутал в новокузнецком офисе, но парень проявил бдительность и привёз путёвки сам! Самолёт через пару часов! По мне… Это был худощавый ангел. Я быстро отвёл его к родителям. Путешествие продолжается!!!
И было море. И солнце. И было даже круче, чем себе представлял. Повезло.
А вчера нам не повезло. Мы должны были всей семьей лететь в Дубай. Дети жили этой мечтой несколько месяцев. Они много чего посмотрели об ОАЭ, узнали и отчитывались каждый день в предвкушении поездки. Но…
У младшей дочки пришёл положительный тест на то самое. У нас троих – нет. Сдали повторно – то же самое. Чувствует себя хорошо. Долго думали, как быть. Решили. Жена со старшей дочкой улетели – мы с младшей остались.
Я зашёл в её комнату ближе к вечеру. Её заплаканные глаза невидяще смотрели в окно. Я что-то говорил, но чувствовал, что не то. Она лишь сказала:
– Папа, ты не понимаешь…
Вчера в её комнате я не нашёл нужных слов, чтобы как-то её успокоить. Мне так захотелось, чтобы появился тот худощавый чувак и сказал бы, что наш самолёт через два часа. Но…
Тая, клянусь тебе, мы ещё полетим туда, куда ты захочешь!
Достоевский
В мэрии вторую неделю продолжались обыски. Кого-то из кадастрового департамента поймали на взятке. Кому-то грозило очень много. Все сотрудники мэрии ходили грустные. Кто ещё не брал, стали задумываться, а те, кто уже брал, тоже стали задумываться.
Михаил Петрович Рогов работал в департаменте распределения разрешений на строительство. Он вторую неделю плохо спал. Когда у входа в мэрию увидел ОМОН, лишился аппетита. Тем же вечером в бане Михаил Петрович объявил своим коллегам по теневому бизнесу и паре фей легкого поведения:
– Господа, нужно бороться с коррупцией. Иначе она погубит страну! Нельзя же так воровать! Поэтому с завтрашнего дня беру только… подарочными сертификатами в книжные магазины.
Рогов не любил читать. Более того, когда он ещё в школе брал в руки книгу, тут же засыпал. Но почему-то ему казалось, что, если сотрудники ОМОНа начнут обыскивать кабинет и найдут сертификаты книжного магазина, его, извинившись, сразу отпустят. Литературу уважают все, особенно ОМОН.
На следующий день Михаилу Петровичу начали заносить – подарочные сертификаты на огромные суммы. Книжные вокруг мэрии стали расти и развиваться. Ещё бы! Заходил невзрачный человек в плаще и тёмных очках и покупал сертификатов на миллион рублей. И так каждый день.
Что делать с сертификатами на такие суммы, Рогов не знал. Начал покупать на них книги. Вся квартира была ими заставлена. Потом дача и три квартиры, записанные на тёщу. Кабинет в офисе тоже не избежал сей участи. В мэрии его стали считать самым начитанным человеком в городе.
Потом он пытался сертификаты продать, но никто не хотел брать даже за половину стоимости. Он начал предлагать их в качестве оплаты проституткам. Те, кто соглашался, покупали на них книги, читали, переосмысливали свою жизнь, и их телефоны становились недоступны. Рогов перестал так делать.
Коллеги в мэрии, узнав о новой схеме, примерили её на себя. Чтобы полностью не повторяться, кто-то брал сертификатами в фитнес-центр, кто-то – на прыжки с парашютом, кто-то – на посещение музеев и театров. По мэрии стали ходить качки, люди с парашютами и театральными биноклями. Сотрудники учреждения начали умственно развиваться и учились чувствовать заново. И всех, как и Рогова, вскоре замучило чувство вины.
Михаил Петрович решил читать сам. Поначалу он листал большие подарочные книги про монеты. Потом изучил книгу о породах лошадей. Потом – Достоевского. И чем больше он читал, тем яснее понимал, что брать взятки плохо. Он стал читать ещё больше, чтобы найти оправдание своим поступкам. С каждой прочитанной книгой его поступки становились всё хуже. В итоге он стал противен сам себе в прошлом и настоящем.
Потом кто-то сжёг мэрию. Говорят, кто-то из своих.
Портрет Дориана Исааковича
– В леонардовской «Джоконде» нет энергии. Более того, думаю, она её забирает.
– Почему?
– Слишком много народу постоянно на неё смотрит.
– Так это вроде неодушевлённый предмет.
– Скажите, что такое искусство?
– Ну, это когда… Красиво, что ли.
– Я уточню. Искусство – это наполнение энергией предмета творчества, которую он потом будет отдавать.
– Как аккумулятор?
– Возможно. Зачем вы меня пригласили?
– Нужно нарисовать одного человека.
– Вы же знаете, что работа на заказ меня не интересует. Я должна сама захотеть написать портрет.
– Екатерина, я в курсе, мы навели справки. Что нужно, чтобы вы захотели? Деньги?
– Я вижу людей разноцветными. Сейчас мы сидим в переполненном людьми кафе, здесь целая палитра. Посмотрите, вон тот человек – оттенок бордового, женщина рядом – салатовая, официант – ярко-красный. Когда вы только вошли, были серым, но чем дольше мы разговариваем, тем более тёмным становится ваш цвет. Давайте на этом и остановимся, так будет лучше.
– Меня предупреждали, что с вами непросто договориться. Я представляю интересы очень влиятельного человека.
– Вы апостол?
– Нет. Скажем так, я человек из политики. Если не ошибаюсь, городские власти хотят отобрать вашу студию? Какой стыд: художник с мировым именем останется без самого важного места во вселенной…
– Ситуация проясняется. Я уже рассказала вам про цвета, но есть одна существенная деталь: важны не только оттенки, но и их сочетания. Зелёный на фоне жёлтого – совсем не то же самое, что на фоне красного. Вы – серый, но рядом с вашим работодателем принимаете отчетливый цвет плесени.
– Может, на сегодня хватит аллегорий? Давайте к делу. Вы рисуете портрет моего начальника, и студия остается вашей.
– Я согласна. Странно, что он не боится.
Павел Исаакович всегда получал то, чего хотел. В ведомстве, занимавшемся распределением земли, он трудился уже двадцать пять лет. Город развивался, дома росли как грибы после дождя. Павел Исаакович богател, но головы не терял – умел вовремя поделиться. Плата за его коррупционные услуги всегда была пусть немного, но ниже средней цены по отрасли. Он всегда и всё просчитывал заранее.
Недавно вышедший в свет роман о Стиве Джобсе так понравился Павлу Исааковичу, что он тоже захотел оставить о себе память для будущих поколений. Правда, книга не годилась: после её выхода несколько десятков человек отправились бы в тюрьму. Но ведь картина не хуже. Дальше – дело техники. Кто круче всех пишет портреты? Не соглашается? А если так? Сломалась! Как и все остальные.
Павел Исаакович неделю позировал Екатерине. Во время сеансов она молчала. Он пытался извиниться, но ответа не получил. Художники, что с них взять!
Картину повесили на самом видном месте – напротив рабочего стола. Портрет был прекрасен, а главное, от него веяло респектабельностью.
На следующий день у Павла Исааковича заболела голова. Сначала вроде терпимо, но боль усиливалась. Через неделю она стала острой, через месяц – почти невыносимой. Павел Исаакович не доверял посторонним, поэтому обратился к своему приятелю – главврачу городской больницы. Вскоре в кабинете раздался телефонный звонок.
– Павел?
– Привет, дорогой.
– Пришли результаты анализов.
– И как?
– Тут такое дело, давай-ка я к тебе подъеду…
С картины смотрел незнакомый человек. Он улыбался загадочно и слегка недобро.