Только на следующий день узнала, что у меня перелом ноги со смещением. Но это завтра. Валера же спустился в «Тёщин погребок», и танцы продолжились. Потом я отрубилась.
Через две недели начальник моей товарной конторы уволил меня: он хотел пристроить на моё место какую-то свою родственницу. Денег и так не хватало, а тут вообще капец. Долги, поборы в школе, квартплата, еда, одежда… Я взяла здоровенную арматурину и била «туарег» начальника до тех пор, пока кожа на костяшках пальцев не лопнула и не показалась кровь. Это была уже я, не Валера.
Ре
Пётр просто жил, не думая о сегодня и не заглядывая в завтра. Если он вспоминал про вчера, становилось плохо. Разумнее отодвинуть все мысли подальше и сосредоточиться на деле. Пётр работал настройщиком пианино. Ещё в детстве родители обнаружили у мальчика абсолютный музыкальный слух: он мог точно напеть любую мелодию, которую слышал хотя бы раз. Впереди были музыкальная школа, потом музыкальное училище – и первая чеченская кампания.
Там Пётр постепенно разочаровался в нотах. Сначала нотой ре сверху прилетела смертоносная сила, унесшая всё живое вокруг. Потом соль-бемоль и ля пулемётной очередью положили знакомых ребят из Курской области. Нотой ми отзывался крик плачущего от боли лейтенанта.
Чеченская война закончилась, Пётр вернулся домой, но уже совершенно другим человеком. Если раньше он мечтал о карьере музыканта и хотел поступить в консерваторию, теперь, едва ноты просыпались и звенели в голове, ненависть накрывала тяжёлой волной. Чтобы Пётр не спился, старый преподаватель музыкального училища по сольфеджио устроил его настройщиком пианино.
Работа была простой: в обеденное время проверять все музыкальные инструменты в училище и при необходимости подтягивать струны. Ничего особенного.
В тот апрельский день Пётр неторопливо шёл по залитым солнцем коридорам училища. За закрытой дверью одной из аудиторий кто-то тихо пел. Индивидуальное занятие по вокалу? Обычная русская народная песня, стандартный репертуар студентов, но голос… Меццо-сопрано, редчайший хрустальный тембр. Звуки были настолько прекрасны, что Пётр закрыл глаза.
Его наполняла невероятная энергия, что-то доброе, приятное, нежное, обволакивающее сознание и парализующее волю. Впервые за много лет ему стало спокойно. Пётр улыбнулся. Хотелось запрокинуть голову, увидеть небо и сказать туда, вверх, неведомому и знакомому: «Ну, привет».
За дверью запели арию из «Пиковой дамы». Ноты будто очистились от боли и грязи, стали настолько легкими, что по рукам поползли мурашки. Когда голос затих, Петру захотелось кричать: «Почему вы замолчали? Молю, пойте ещё!» Он подошёл к двери и осторожно положил на неё ладони. В аудитории снова запели. Этого романса он не слышал раньше, но голос уже стал родным. Вспомнились летние каникулы и бабушка, которая перед сном гладила по голове, что-то мягко и тихо напевая; её тепло отгоняло детские страхи, помогало уснуть.
Романс зазвучал громче, и Пётр заплакал. Он давно забыл, что значит плакать и не сдерживать себя, но сейчас слёзы лились непроизвольно. Навалившись на дверь спиной, он начал сползать вниз, дрожа то ли от силы и красоты голоса, то ли в предчувствии счастья.
Голос умолк. Пётр поднялся, вытер лицо, выдохнул и решительно распахнул дверь в аудиторию.
Мастер парковки
Фёдор Петрович был мастером парковки: каждый месяц в зад его машины въезжало по автомобилю. Если был выбор, куда въехать на скорости: в столб или в автомобиль Фёдора Петровича, предпочитали второе. Раньше он хотя бы ремонтировался по страховке, но, когда понял, что история циклична, перестал. Количество въездов в бампер увеличилось. Каждый новый водитель, видя, что машина в плохом состоянии, говорил: «Чё ей будет? Одним больше, другим меньше!» – и решительной рукой направлял своё авто в багажник мастера парковки. Пару раз ему въезжали просто так, без аварийной ситуации. Люди, наверное, думали, что это прикольно.
А Фёдору Петровичу было не до приколов. Он решил бороться с жизненными обстоятельствами. На один месяц снял гараж. Неделю всё было тихо, а потом в гараже обвалился потолок. Его машина, на удивление, стояла внутри. Пришлось менять лобовое стекло. Риелтор разорвала договор аренды.
Страховые агенты боялись Фёдора Петровича как чёрт ладана. Как только он подходил к офису страховой, охранник нажимал тревожную кнопку, и офис автоматически закрывался изнутри. Сотрудники выключали освещение, сидели тихо и в темноте. А его персональный менеджер ложился на пол офиса, мечтая слиться с плинтусом. Почему-то не получалось.
Их знакомство началось так: на следующий день после покупки КАСКО рядом с машиной Фёдора Петровича пробило трубу центрального отопления. Куски асфальта поднимались до девятого этажа и по параболе приземлялись – угадайте куда? Конечно, на авто Фёдора Петровича. Страховая компенсировала ремонт, а его персонального менеджера уволили. Он перешёл в другую компанию вместе со своим ключевым клиентом.
В девятой по счёту страховой эту парочку начали подозревать в махинациях. Фёдору Петровичу тут же выдали листок для предъявления в ГАИ, согласно которому машина была застрахована по франшизе, равной стоимости машины. Лучшие агенты в городе объединились и решили, что, если в него кто-то въедет, ни одна страховая не станет компенсировать затраты Фёдору Петровичу. Они думали, что обхитрили вселенную!
На следующий день Фёдор Петрович сам въехал в «мазерати» на скорости восемьдесят девять километров в час. «Мазерати» принадлежал прокурору Советского района, так что страховой пришлось оплатить её ремонт. Страхового агента посадили за мошенничество в особо крупном размере, а через полгода выпустили по УДО.
После этого случая Фёдор Петрович решил ходить на работу пешком. Начал по доброй русской традиции с понедельника. А в среду его сбила машина, перевозившая гантели и штанги. Не насмерть – два ушиба и три растяжения.
На следующий день Фёдор Петрович купил свечей в церковной лавке и вошёл в храм. Там его услышали: пока он ставил свечки, машину угнали.
iTunes
Молодой и чрезвычайно одарённый писатель Изюмов дописывал свой первый роман. По мнению его жены, эта книга заставит человечество остановиться и подумать, а затем продолжить безумный бег, но уже с вечной мудростью за плечами. Она так и сказала однажды супругу, сидевшему рядом на крохотной кухоньке:
– Сходи в магазин, купи хлеба, огурцов, шедевр Изюмова и яйца куриные.
– Как я куплю книгу, если не могу её дописать? Всё время кто-то отвлекает. Скоро обед?
– Ах, простите. Обедом я классика современной литературы не отвлекаю?
– Если обед вкусный, то нет.
Тут в Изюмова полетела очищенная картофелина.
Роман был почти готов – оставалось найти издательство, которое захочет напечатать книгу со странным названием «Картошка». Да, полёт корнеплода не прошёл даром. Изюмов отправил своё творение в несколько издательств и неожиданно получил приглашение на встречу с помощником редактора. Радости не было предела. Молодой автор так волновался, что сходил в магазин три раза подряд, забыв дома сначала кошелёк, потом авоську. Полиэтиленовыми пакетами жена пользоваться не разрешала, справедливо полагая их крайне вредными для окружающей среды.
Изюмов мысленно гладил переплёт своей новой книги и вдыхал аромат свежей типографской краски. За день до встречи с помощником редактора он побрился и сменил постельное бельё: ощущение чистоты придавало сил.
И вот судьбоносный момент настал. Изюмов открыл дверь с табличкой «Отдел по работе с молодыми авторами». В кабинете за шестью столами сидели шесть человек и сосредоточенно читали, уткнувшись каждый в свой монитор. «Наверное, читают книги молодых авторов», – подумал Изюмов. «Нельзя весь рабочий день торчать в соцсетях», – подумали сотрудники хором, продолжая познавать мир через друзей друзей.
– Добрый день, я Изюмов. Мне назначили встречу.
Из-за стола поднялся парень лет двадцати пяти:
– Моя фамилия Виноградов. Пройдемте в переговорную. Скоро к нам присоединится редактор Компотов.
Женщина за соседним столом лениво протянула:
– Да ладно. Прямо жизненный путь кишмиша.
Под дружный смех Виноградов, Изюмов и Компотов ушли обсуждать книгу «Картошка».
Виноградов откашлялся и начал:
– Мы прочитали ваше произведение. В целом очень хорошо. Будем работать.
– Спасибо, мне приятно это слышать, – сказал Изюмов.
– Давайте обсудим ваши шесть абзацев.
– В смысле?
– В вашей книге есть шесть почти гениальных абзацев, просто огонь. Два в начале, один в середине и три ближе к финалу.
– Но ведь они вписаны в контекст. Вы разрушите всё произведение.
– Ничего мы рушить не будем. Это сделал за нас Стив Джобс, когда на iTunes разрешили покупать одну хитовую песню, а не весь альбом, – подключился Виноградов.
– Но ведь вы не можете купить часть машины, например руль от «хонды», и делать вид, что купили её целиком.
– Почему же, я могу, – возразил Виноградов.
Изюмов представил, как Виноградов с рулём в руках бежит по дороге, и вопрос о том, почему этот парень всё ещё работает помощником главного редактора, отпал сам собой.
– С появлением iTunes нет необходимости покупать два тома «Анны Карениной», достаточно этого: «Все счастливые семьи похожи друг на друга, каждая несчастливая семья несчастлива по-своему. Всё смешалось в доме Облонских». Ну, может, ещё пару строчек. В мире технологий никто не хочет тратить время на унылое чтение. Внимания достойны лишь хиты, – сказал Компотов.
– По-моему, вы несёте бред. Нельзя из контекста выдрать абзацы. Представьте, что ваши фамилии сокращали бы до «Вин» и «Ком».
– А меня многие друзья так и называют, – сказал Виноградов. – Мама вообще использует одну букву В.
– Не удивлён, – кисло ответил Изюмов.
– Наше окончательное предложение, – Компотов решил подвести итог, – пятьсот рублей за абзац. Мы отобрали семнадцать штук.