Том печально улыбнулся, бросив на своего хозяина укоризненный пытливый взгляд.
— Я думал, ты освободишь нас, мастер. И вот ты здесь, скованный, как и все остальные.
Род нахмурился и взглянул на свое запястье. Его окружала ржавая толстая полоса железа. У нее имелись копии на лодыжках и другом запястье. Он поднял глаза на Тома, улыбнулся и поднял руку, тряхнув цепью.
— Слышал когда-нибудь присказку, что каменные стены — еще не тюрьма?
— Тот, что сказал эти слова, был дурак, — злобно бросил Том из темноты.
Род поднял глаза к установленному высоко в стене маленькому зарешеченному окну. Оно давало единственное освещение в помещении-камере примерно десяти футов шириной и пятнадцати длиной со сплошь заросшим мхом потолком в десяти футах от пола. Стены были каменными и грязными, а пол покрыт прелой соломой. Единственным украшением служил скелет, удерживаемый от распада мумифицированными связками, прикованный к стене, подобно им самим. Род осторожно осмотрел молчаливого сокамерника.
— Не такие уж они рачительные хозяева, верно? Могли бы, по крайней мере, уволочь кости в нижние приделы.
Он снова повернулся к окну.
— Векс, — прошептал он достаточно тихо, чтобы другие не могли разобрать слов. — Векс, ты где?
— В самой грязной и разваленной конюшне, какую я когда-либо видел, — ответил робот. — Вместе с пятью клячами самою плачевного вида из всех, кто за пределами скотобойни. Я думаю, мы, предположительно, являемся кавалерией Дома Хлодвига, Род.
Род тихо засмеялся.
— А не бегает ли поблизости какая-нибудь мышка с большими зелеными глазами, Векс?
— Нет, Род, но на моей голове сидит синица.
Род усмехнулся.
— Спроси ее, не имеет ли она какой-нибудь власти над холодным железом?
— Как мне с ней говорить, Род?
— Вещая на частоте волны человеческой мысли, конечно! Она же телепатка, идиот ты ученый!
— Род, я категорически протестую против подобных уничижительных высказываний по адресу моих способностей в областях, по которым я не запрограммирован.
— Ладно, ладно, я сожалею, раскаиваюсь! Ты гений, чудо, Эйнштейн, Урт! Только спроси ее, идет?
Возникла пауза, затем Род услышал малоразборчивую серию чириканья на заднем плане.
— Что это за чириканье, Векс?
— Гвендайлон, Род. Она очень бурно отреагировала на новый опыт телепатии с конем.
— Ты хочешь сказать, что она чуть не свалилась со своего насеста? Но она сказала что-нибудь?
— Конечно, Род. Она говорит, мол, теперь уверена, что ты — чародей.
Род застонал и закатил глаза к потолку.
— Слушай, Векс, верни ее к делу, а? Может она вытащить нас из этих цепей и разрезать решетки на нашем окне?
Возникла еще одна пауза, затем Векс ответил:
— Она говорит, что не имеет никакой власти над холодным железом, Род, ни равно любые из известных ей ведьм, колдунов или эльфов. Она предлагает кузнеца, но боится, что это непрактично.
— Бытие, Исход, Левит… ну, скажи ей, мол, я рад, что она не потеряла чувства юмора. И спроси ее, как, черт возьми, она собирается вытащить нас отсюда?
— Она говорит, что незачем употреблять сильные выражения, Род…
— Не нужно было транслировать меня буквально, шмелиный ты мозг!
— … и она думает, что Князь Эльфов может оказаться способным освободить вас. Она считает, что он придет, но он находится в некотором удалении, так что это может занять какое-то время.
— Я думал, что она говорила, будто эльфы не могут управляться с холодным железом!
Возникла новая пауза, затем Векс сказал:
— Она говорит, что Князь Эльфов не совсем эльф, Род, будучи только наполовину старой крови.
— Только наполовину… минуточку! — нахмурился Род. — Ты хочешь сказать, что он гибрид между эльфом и смертным?
— Именно так, Род.
Род попытался представить себе, как восемнадцатидюймовый эльф и шестифунтовая смертная могли бы заиметь ребенка, и в мозгу его началась карусель.
— Она теперь отбывает, Род, вызвать его и вернется как можно быстрее, но это займет некоторое время. Она просит тебя быть тверже сердцем.
— Если мое сердце будет хоть сколько-нибудь тверже, оно станет положительно каменным! Передай ей, что я ее… Нет, просто передай ей, что я ей благодарен.
Он, казалось, услышал слабый вздох за ухом, и Векс сказал с оттенком смирения:
— Скажу, Род.
— Спасибо, Векс, оставайся живым.
Род вернулся обратно в тюрьму. Логайры сидели, прижавшись к стене, странно глядя на него.
— Он разговаривает с разреженным воздухом, — прошептал Туан. — Воистину, этот человек одержим!
— Кажется, я уже слышал это прежде, — проворчал Род, — и воздух здесь какой угодно, только не разреженный.
— И все же, — пробормотал Логайр, — это поступок обезумевшего!
Большой Том громыхнулся смехом.
— Отнюдь, милорды. Этот человек разговаривает с духами.
Род невесело усмехнулся.
— С чего это ты вдруг так развеселился, Большой Том?
Великан потянулся, зазвенев цепями.
— На миг я подумал, что они побили тебя, мастер. Теперь я знаю, что то была глупая мысль.
— Не будь столь уверен, Том. Чары холодного железа разбить тяжеловато.
— Нет, мастер. — Веки Тома лениво опустились. — Ты найдешь к нему подход, гарантирую.
Он сплел руки на животе и откинулся головой к стене.
Род улыбнулся, когда Том принялся храпеть. Он посмотрел на Логайров и дернул головой в сторону Тома.
— Вот вам образец уверенности. Пока я улаживаю дела, он предпочитает вздремнуть.
— Давай надеяться, что сия вера обоснована, — сказал Туан и с сомнением посмотрел на Рода.
— Давай, — мрачно откликнулся Род. Он кивнул герцогу. — Возобновили знакомство?
Логайр улыбнулся.
— Я рад снова видеть сына, хотя я и не возражал бы против более открытого приема.
Туан нахмурился, глядя на руки:
— Печальные новости он принес мне. Род Гэллоуглас, очень печальные и грустные. — Он посмотрел на Рода с ярким гневом на лице. — Я знал, что мой брат полон ненависти и честолюбия, но не думал, что он опустится до измены.
— А, не будь очень крут с бедным парнем. — Род привалился спиной к стене, устало закрыв глаза. — Его зачаровал Дюрер. А если его магия так близко подошла к тому, чтобы подействовать на твоего отца, то как она могла не подействовать на сына?
— Да. — сумрачно согласился Туан. — Я сам стал добычей Пересмешника.
— Вот как? — открыл глаза Род. — Ты понял это, не так ли?
— О, да, это отпетый злодей. Он будет кланяться тебе самым униженным образом, покуда его прихвостни срезают твой кошелек — и так вот он и служил мне!
Род поджал губы.
— Он-то и подал тебе мысль организовать нищих?
— Да, — тяжело кивнул Туан. — Сперва я думал только облегчить их голод и холод, но его слова заставили подумать об армии для защиты королевы. А то, что я видел и слышал на юге, привело меня к мысли, что такая армия вполне может понадобиться.
Старый герцог откашлялся.
— Прости меня, отец, — сказал Туан, склонив голову. — Но я знал, что даже ты не сможешь удержать их вечно. Но я не предполагал, что измена придет от Ансельма. — Голос его отвердел.
Род завертелся, чувствуя себя решительно неудобно.
— Ну, как я сказал, тебе не следует слишком уж винить его. В конце концов, он попытался удержать Дюрера от убийства отца. — Он подогнул под себя ноги, скрестив их. — Так значит, когда Пересмешник узнал, что юг взялся за оружие, то решил, что настало время утвердить свою истинную власть и свергнуть королеву, верно?
— Да. — Губы Туана сжались, как будто он в первый раз попробовал неразбавленного спирта. — Тогда я выступил против него, говоря, что пришло время защитить королеву. Он назвал меня предателем и… — Он нахмурился, слова с большим трудом выходили из него. — Один из нищих чуть было не убил меня. Но Пересмешник и слышать не хотел об этом, нет, он бросил меня сюда без еды и огня.
Он поднял смущенный взор на Рода.
— Что воистину крайне странно. Род Гэллоуглас. Ты не думаешь, что он хочет убить меня сам?
— Нет. — Род закрыл Глаза, покачав головой. — Ему нужен кто-то на место короля после того, как они скинут Катарину.
— Нет, не короля, — задумчиво поправил Туан. — Он кричит, что у нас никогда не будет больше короля, но только своего рода вождь, выдвинутый народом.
— Своего рода вождь, — нахмурился Род. — Каким именем он называет этого вождя?
— Диктатор. — Туан пожевал щеку. — Крайне странный титул. Не будет ни знати, ни короля, только диктатор. Поистине крайне странно.
Рот Рода сжался.
— Не так уж и странно, как кажется. Но не хочешь ли ты тогда сказать, что нищие думают, будто они смогут взять замок?
— Нет, но известно, что юг взялся за оружие, а Катарина ни за что на свете не станет ждать, пока ей навяжут битву.
— О. — Род переварил это сообщение. — Ты имеешь в виду, что Пересмешник уверен, будто она выступит на юг встретить ид?
— Вне всяких сомнений. А Пересмешник выступит на юг позади нее.
— Так что, когда армии сойдутся в битве, нищие атакуют королевские силы с тыла. Вечный их обычай, — прогромыхал Логайр.
Туан кивнул согласно. — А оказавшись между двух сил, ее войско едва ли продержится полчаса.
— А что Пересмешник собирается предпринять относительно советников и знати после того, как битва будет окончена? Дюрер-то намерен сделать королем твоего брата.
— Кажется, так, — ответил Туан. — Но у Пересмешника есть ответ на это и на всех вельмож.
— Вот как? — поднял бровь Род.
— Да. То трубка из металла, насаженная на приклад арбалета, ничего более, но она выбрасывает свинцовый шарик, что может пронзить самые прочные доспехи.
— И он намерен вложить по одной из них в руки каждого солдата в своей армии?
— О нет, — нахмурился Туан, — у него их всего пять, одна у него, и по одной для каждого его приспешника, в том числе одна для его четвертого помощника. — Туан дернул головой в сторону прислонившейся к стене громадной фигуры Тома. — Но тот в последнее время впал в немилость. Он уверяет нас, что пять трубок ответят на все силы знати и советников.