Он открыто смотрел на меня, и я ему поверил. Не знаю уж почему, но я был уверен, что это не он.
– Могу так же сказать, что это не в стиле Джозефа. Ему вообще плевать на такое. После того, как колонисты поступили с его народом – он предпочитает лечить, а не создавать новые смерти. Рашид – у него слишком много других дел, чтобы заниматься подобным, хотя он бы, наверное, мог такое устроить. Вот только если бы он это сделал – вы бы не узнали даже того, что вам сейчас известно. Мэй… Никто не знает, что творится в голове старой Мэй. С азиатами вообще всегда сложно, они умеют скрывать всё, что захотят. И это приводит нас сейчас к другому моменту.
Он посмотрел в сторону, и принялся говорить, как будто не обращаясь ко мне.
– Вы заметили, кто сегодня присутствовал на собрании?
– Да, сэр.
– И вам ничто не показалось странным?
– Было… Слишком мало народу.
Легкий кивок подтвердил это высказывание.
– Вы посчитали, что нарушили Закон, и уведомили об этом Стража. В целом – это повод для того, чтобы собрать полный состав Совета, и вынести вашу судьбу на голосование. Но мы решили собрать лишь минимальный состав необходимый для принятия решения, и я лично формулировал всё так, чтобы ни у кого не возникало сомнений в том, что вы действовали в рамках дозволенного. В отсутствии некоторых Старейшин их голоса могут распределяться между другими, и мы приняли оправдательный приговор. Вам что-то говорит это, молодой человек?
После секундного размышления, я ответил.
– Вы собрали только тех, кто не мог бы вынести другого решения, даже если бы я был виновен по самое «не хочу». Значит – вы не уверены в том, что остальная часть Совета это бы поддержала. И еще одно… Не знаю уж по какой причине, но вы, Джозеф и Рашид – на моей стороне.
– Гм. Ну, почти. Я не столь не уверен, что остальные проголосовали «против», но некоторые могли бы высказаться против чисто из принципа, поскольку мы трое поддержали бы вашу защиту. Хотя, наверняка, были бы и те, кому вы лично не нравитесь.
– А такие есть?
Он даже рассмеялся.
– Некоторые очень много лет потратили на то, чтобы им дали статус чародея, а вы получили его в таком возрасте, да еще и не обладая достаточными знаниями и навыками. Это вызывает зависть. Кроме того, слухи о вашей стычке с одним из некромантов тоже ползут, и для некоторых то, что он ушел – повод усомниться в вас и вашей надежности. Ну и, конечно, если бы кто-то потребовал досконально разбирать текущее дело, а такая вероятность всегда есть, то ваши отношения с вампирами выглядели бы несколько… Дискредитирующими. В лучшем случае, создалось бы мнение, что вы прибегаете к весьма сомнительным вещам. В худшем – вас могли бы счесть врагом.
Ненавижу политику. Ненавижу пиар и общественное мнение. Они безумно раздражают, а зачастую – и мешают работать.
– Значит вы – на моей стороне. Почему?
– Отчасти потому, что хорошо знаком с вашими родителями. Отчасти потому, что знаю сам каково принимать сомнительные решения, которые приводят к правильным результатам. А отчасти потому, что верю в вас, молодой человек. Вы – не испорчены политикой, и всю душу вкладываете в заботу о людях, а то, что вы сами настаивали на том, что нарушили закон и добровольно известили об этом Корпус Стражей – это помогло понять, что вы не прикидываетесь, а действительно искренни. Сейчас – это исключительная редкость, и такое я не мог не оценить. И пока вы будете верны сами себе – вы можете рассчитывать на мою поддержку. Хотя я и видел, что я вам не нравлюсь.
Я смутился.
– Эээ… Ничего личного, сэр… Вы…
– Да, знаю. Я был против того, чтобы ты получил тогда посох и статус чародея, и я проводил собрание и допрос. Но ведь ты и сам знаешь, что был еще не готов к посоху.
Мне стало стыдно.
– Райбок упомянул про вас, и я считал, что вы…
Он неторопливо огладил бороду.
– Райбок… Да, ему есть за что на меня злиться. Даже по очень многим причинам. Как, впрочем, и на остальных старейшин. Но ничего не бывает просто, и если тебе так кажется, значит что-то упущено, помни об этом, и составляй свое мнение. Слушай свое сердце. И если оно говорит тебе сделать что-то, что пойдет в разрез со всем, что ты знаешь – задумайся. Ведь не просто же так оно тебе будет это советовать. Всегда есть, как минимум, две правды.
Он поежился под своей робой.
– Еще немного, и я отморожу себе задницу в этом треклятом городе, – проворчал он – давай заканчивать, мальчик. Я и так уже сказал тебе многое, что тебе нужно обдумать.
– Последний вопрос, сэр… Райбок сказал, что в Питере скрыто нечто, что может уничтожить Совет.
– Прямо так и сказал?
Я припомнил события годовой давности, и процитировал:
– «Этот город напрямую касается интересов Совета. И они никогда не признаются в этом. Здесь сокрыто то, что может их уничтожить, если оно увидит свет».
Старый чародей с лукавой усмешкой посмотрел на меня.
– Помни, всегда есть как минимум – две правды. И лично я мог бы назвать с дюжину более опасных для Совета мест и вещей.
Я разочарованно посмотрел на него.
– То есть вы не скажете…
– Город, который ты решил защищать – таит множество секретов. Некоторые двери стоит открыть. Некоторые – лучше держать закрытыми. Но некоторые – ждут того, кто сам решится открыть их, если, конечно, заметит. И я не знаю, какая из них сейчас пред тобой. Так что – да, ты прав. Я не скажу. Но и мешать узнать не буду. Иди уже, а то Фаулер там скоро в сугроб превратится.
Я улыбнулся, и направился к ожидавшему меня Стражу.
– Поговорили? – поинтересовался он.
– Это очень мягко сказано… Даже не знаю теперь, что и думать. Я не представлял себе, насколько я многим не нравлюсь.
– Тогда – давай возвращаться к тем, кому ты по сердцу. С ними – всегда легче.
Он открыл проход в Небывальщину, и мы вступили на заснеженную тропу.
Глава 35
Когда я вернулся домой к Свете, то, честно говоря, обомлел, зайдя на кухню. Её родителей не было, видимо уехали куда-то к родне, а на столе красовалось угощение.
Отварная картошка, с поджаренными в сметане грибами и луком, соленые огурцы, квашенная капуста, свежевыпеченные пироги… В общем, стол был заставлен в лучших традициях русской кухни, и, разумеется, венчала всё это великолепие небольшая запотевшая бутылка водки.
Я вопросительно посмотрел на мою девушку, и она пожала плечами.
– С мамой говорила, и она напомнила, что бегающих целый день по всему городу мужиков надо хорошо кормить. Вот и устроила.
После долгого поцелуя мы сели за стол, и я, отведав всё, сказал:
– Ачиф в тебе души не чает и без того, а как увидит, что ты так готовишь – точно потом полгода нудеть будет, чтобы я на тебе женился.
– Больше, чем полгода. Полгода – это только тебе.
По правде сказать, мы впервые подошли к этой теме, и, как мне показалось, вполне готовы были её немного обсудить.
– Вот как? То есть, ты сопротивлялась бы?
Она проглотила рюмку водки и закусила огурчиком, подавая мне пример.
– Вит, я тебя очень люблю…
– Но…
– Но ты посмотри на нас. У меня – работа и учеба. У тебя – работа и работа. Про учебу твою я не говорю, она идет так, как мне не понять. Ты – чародей, я – нет. Мы как масло и вода, в одну чашку налить можно, и разделить, потом, не получится, но смешаться нам не суждено.
Мне, неожиданно, стало грустно от такого сравнения.
– Считаешь, что нам не суждено быть вместе?
– Этого я не говорила. Чашка-то одна. Вместе – мы быть можем. Разделить нас – точно не удастся. Но брак… Семья… Лично я, пока, вообще не представляю себе как это было бы. Вот скажи, ты думал когда-нибудь, что у нас могут появиться дети?
– Пока что – нет.
– А я тут подумала. У других, дети боятся монстров, что, по их мнению, прячутся под кроватью, и родители их успокаивают, что никаких монстров не существуют. Но скажи ребенок такое тебе, и первое что ты сделаешь – возьмешь свой посох.
Я кивнул.
– Потому что монстры, как раз, существуют… И скажи он тебе – ты бы первая попросила меня весь дом проверить. Было бы интересно посмотреть на такое. На их игру с домовым… На катание на Голиафе…
Она с усмешкой посмотрела на меня.
– И каждый раз, как ты уходил бы, мне приходилось бы говорить, что я не знаю когда ты вернешься, да и вернешься ли вообще… И штопать тебя, окровавленного, на глазах у детей. А когда подрастут, и их в саду или школе спросят о том, кто их папа – они бы честно сказали, что чародей, и над ними бы начали потешаться и задирать, а ты, с твоим характером, вполне мог бы сжечь школу…
– Я разве настолько вспыльчив?
– Нет, но заносчив. И самоуверен. Это неплохо, но не для воспитания детей. А если, не дай бог, у кого-то из них потом дар проявится…
Я накрыл её ладонь своей.
– Как мне кажется, тебе лучше поговорить на эту тему с моей мамой. Она нас с Фаей вырастила, так что сможет многое рассказать. Но основной посыл я сейчас понял – ты не хочешь семьи и детей, по крайней мере – сейчас.
– Расстроился? – поинтересовалась она, после непродолжительного молчания.
– Нет. Я тоже, пока, не вижу, как это могло бы быть. Может позже, когда я стану постарше, и решу отойти от дел… Ну, по крайней мере – от настолько опасных.
Она грустно улыбнулась.
– Этого не будет, Вит. Это не в твоем духе. Всегда найдется кто-то, кому нужно помочь, и ты накинешь на плечи плащ, возьмешь посох и ускачешь в ночь. Ты такой, какой есть. Я не говорю, что меня это не устраивает. Устраивает. Более того, я и люблю тебя отчасти за это. Но ты никогда не будешь стоять в стороне, и смотреть, как жизнь проносится мимо тебя. Ну а кроме того…
– Скажи.
– Кроме того, сколько живут чародеи? Двести лет? Триста? Люди живут намного меньше.
Я рассмеялся.
– Вот тут проблемы точно не будет. Будешь всегда молодой, и проживешь так долго, что еще и надоест. Я, в конце концов, и алхимик тоже, а не только чародей.