От голоса, который скрежетал как камень по камню (впрочем, чему тут удивляться, ведь так оно и было), приходилось морщиться, настолько резким и неприятным был звук, однако все слова были вполне различимы.
– Хорошо. Тогда как мне к вам обращаться?
– Придумай сам.
– Ладно, пройдемся по классике… Буду звать Голиафом. Меня зовут…
– Мне известно твое имя.
Я кивнул. Похоже, что в этом городе скоро каждая собака будет знать, как меня зовут.
– Так что же вам нужно, Голиаф? Я уверен, что не ссорился с вами, и не переходил вам дорогу. И, кстати, вы действительно живой, а не магический конструкт?
Одного, притом довольно злобного, взгляда, хватило, чтобы убедить меня в том, что он живой полностью.
– У тебя находится слеза саламандры. Я проследил за ней, и знаю, что она в твоем доме.
Вот только гоп-стопа мне от разумного куска камня не хватало…
– Извините, но я ее добыл сам, и делиться не намерен. Нужны – ловите сами, и добывайте. К тому же – мне она для дела нужна.
Массивный кулак поднялся вверх, преспокойно срывая с крыши лист кровли.
– Не впечатляет. Видел как тролли могут и покруче сделать.
На самом деле – впечатляло, конечно, и я еще с первых секунд думал о путях отхода.
– Смертный, я раздавлю тебя, а после – разберу твой дом до основания, чтобы забрать ее!!!
– Угу, и упрешься в Порог.
На и без того неприятной физиономии появилось жуткое выражение, которое, по всей видимости, означало усмешку.
– Порог – не в силах задержать меня.
Меня прошиб холодный пот. Порог – был одним из основополагающих моментов жизни. Пересечь его не утратив хотя бы части силы – было невозможно ни для кого, но создание, сидящее передо мной – утверждало, что это ему по силам.
Проклятье, даже боги должны терять львиную долю сил, если пересекут Порог без разрешения.
У меня закралось подозрение, что говоривший – вовсе не тот за кого себя выдает, и просто вселился в относительно удобную форму. Ну, или пытается меня запугать. Это тоже не лишено смысла, к тому же – делает он это довольно успешно.
– Очень интересно, – вежливо ответил я – а продемонстрировать можно?
Пока я не пойму что передо мной – о каких-либо дальнейших действиях речи идти не может. К тому же, боюсь, что проверить самому – мне не удастся. Скорее всего, если это кто-то вселившийся и ожививший камень – мои магические выкрутасы ему как слону дробина. Опять же, камень инертен, и воздействовать на него магией – паршиво выходит, тут уж проще кувалду взять, эффекта больше получится.
Я рискнул, и посмотрел твари в глаза.
Знаете, глаза очень часто называют «зеркалом души», и название такое дано не просто так. Чародей может, взглянув в глаза, увидеть все, что представляет собой его собеседник. У некоторых это идет потоком звуков, у других – вихрем образов, а некоторые… Говорят, что у них просто возникает ощущение. Вот только это палка о двух концах, ведь пока ты разглядываешь чужую душу, в твою смотрят точно так же. Узнавая про тебя все, даже то, что ты хотел бы навечно скрыть. Никаких завес, просто кристальная ясность.
Я увидел зарождающийся огонек, который, постепенно, принимал знакомую мне форму… огненной слезы. Она была средоточием жизни этого существа. Она была самой его сутью.
И я отпрянул назад, разрывая контакт, пока мой оппонент не увидел слишком многого во мне.
– Звезды и камни…
Передо мной возвышался первый представитель новой расы. Случайность, которой не должно было быть. Он не был плохим, злым, но не был и добрым. Абсолют нейтральности, которого интересовало только то, чтобы его род существовал, и для этого…
– Тебе нужна слеза саламандры, чтобы ты смог оживить еще кого-нибудь, такого как ты… Саламандра – наполовину дух, а наполовину живая, и от ее слезы ты унаследовал и то, и другое. Она подарила тебе жизнь… Вечную, как камень из которого ты состоишь… Одинокую, ведь других таких как ты – нет…
Крылья за его спиной сложились на манер плаща, и он наклонил голову.
– Ты понял. Нам нужна эта слеза. Уже не одно столетие никто не добывал их. Я не хочу быть один. Я хочу быть со своим народом. Пробудить свой народ. Моему народу нужны слезы.
Мне было его жаль.
– Прости. Эта слеза далась мне с очень большим трудом, и она нужна мне самому. И я, пока, не настолько опытный чародей, чтобы безопасно добыть еще, хотя, не исключено, что в будущем я это сделаю. Я могу предложить тебе просто подождать.
– Я ждал веками.
– Ничем не могу помочь. И рисковать связываться со мной ради одной слезы, когда я, в принципе, мог бы позже достать большее количество…
Может он и разумен, но не слишком умен, поэтому подобные вещи лучше проговаривать.
Воцарилось долгое молчание, после которого Голиаф проскрежетал:
– Я буду рядом с тобой, смертный, пока ты не сделаешь то, о чем сказал.
Зашибись просто… Вот только каменного мордоворота у меня за спиной, притом не скованного никакими морально-этическими нормами, мне и не хватало…
Я покачал головой.
– Думаю, что ты почувствуешь, когда это произойдет, так что – тебе нет нужды быть рядом. К тому же – сейчас я буду занят своими делами, и уж точно не планирую заниматься этим вопросом.
– Ты не понял. Я – помогу тебе в твоих делах, чтобы ты помог мне в моих.
Интересно, как отреагирует Фая, если я заявлюсь домой с таким домашним питомцем?
Глава 32
Скажем так, если пропустить все бранные слова, то сестра – промолчала.
Кстати, вы знаете, а это оказывается достаточно удобно – путешествовать на горгулье, когда у тебя нет машины… Правда, боюсь, что днем подобный фокус вызовет массу вопросов, и неминуемый всплеск активности «желтой прессы», но ночью, когда ни одному идиоту не хочется смотреть в ночное небо – это здорово экономит время. К тому же, Голиаф оказался не просто вынослив – он вообще не знал, что такое усталость.
Впрочем, несмотря на всё его бахвальство, Порог он переступить всё-таки не мог, и я вздохнул с облегчением. Некоторые правила таковы, что их нарушение может серьезно пошатнуть мою веру в мир.
Еще одним открытием, в отношении моего нового крылатого товарища, было то, что он, все-таки, ест. Гранит для него был подобен хлебу, а мрамор – представлял собой редкий деликатес, да и вообще, чем реже встречался камень в природе – тем больший интерес он представлял для него. Боюсь даже предположить, что он сказал бы, доведись ему сжевать рубин или алмаз.
А в целом, товарищ оказался на удивление спокойным… Днем он спал, полностью обращаясь в камень, и даже меняя окрас, что делало его полностью неотличимым от какой-нибудь скульптуры, но стоило солнцу зайти, и он принимался разминать конечности и крылья.
Чтобы выяснить все это – мне потребовалась пара дней и ночей, в течение которых мы успели слетать за город, раздобыть крик петуха, и навестить Ачифа, которому горгул не понравился, и он еще долго ворчал на эту тему. Пришлось ему объяснить, что некоторые заводят котов, некоторые собак, а мне вот перепал такой образчик.
Путем нескольких экспериментов, мы выяснили, что Голиаф вполне оправдывает имя, которое я ему дал… К примеру – он легко мог поднять над головой КАМАЗ, и швырнуть его, а про его неуязвимость… Ну что тут скажешь – камень это камень и есть. Когда источник твоей жизни кроется глубоко внутри, уничтожить тебя может разве что полное разрушение.
При всем этом, он был даже образован, и имел вполне неплохие представления о нашем мире. Как выяснилось, он, за прошедшие столетия, ухитрился выучить полдюжины языков, просто слушая, как на них говорят люди, и прослушать несколько институтских курсов, маскируясь под статую на одном из зданий студенческого общежития.
Впрочем, обладать знаниями – не значит уметь их применять. Да, память его была удивительна, и он запоминал все досконально, но практической пользы это не несло. Ну, кроме, разве что, вопросов горно-добывающей промышленности.
Немного повоевав с сестрой, я упросил ее купить мне замену необходимого ингредиента, в обмен на обещание, что горгул будет спать либо под окном, либо в подвале (ну а что такого, мы все-таки на первом этаже живем, а ему плевать на погодные условия), и стал тренироваться.
Да, пожалуй, это иначе не назовешь.
Получив от Лёши теоретические знания о том, как открывать проход в Небывальщину, я все равно не владел этим искусством на практике. По правде сказать, идти мне туда вовсе не хотелось, вспоминая свой прошлый визит, но особого выбора у меня не было, и я, навестив еще раз Башню Грифонов и позаимствовав там склянку, способную удерживать жидкость в ее изначальном состоянии, принялся учиться пронзать завесу.
Это только в кино кому-то достаточно махнуть рукой, и вот, пожалуйста, проход открыт. На практике, вам надо прочувствовать, где именно завеса между мирами тоньше, после чего сконцентрировать достаточное количество энергии, чтобы прорезать ее, а после этого – напрячь все свои магические мышцы, чтобы удержать проход открытым. Причем чем дольше он остается открытым – тем больше сил уходит.
Как результат, меня хватало на одну попытку в день, после которой я был выжат досуха, тело била крупная дрожь, а пот лил нескончаемым потоком.
Я искренне завидовал тому же Локи, у которого хватало сил делать все настолько небрежно, словно ее и вовсе не существовало. Но – кто Локи, а кто я…
Так или иначе, постепенно, я смог довести время удержания прорехи до пяти секунд, после чего признал, что у меня просто не остается сил, чтобы сделать хоть шаг на ту сторону, и тут моя ненаглядная сестренка посоветовала мне въехать в проход на горгуле…
Идея была здравой, в особенности потому, что на той стороне мне предстояло разыскать тролля, и хорошая физическая поддержка была далеко не лишней.
В общем, предупредив Диппеля, что мы идем за последним ингредиентом в Небывальщину, я натянул на себя новый комплект термобелья, который специально для походов на территорию Зимы заготовила для меня сестренка, и той же ночью мы отправились в путь.