то у этого говнюка полсотни сыновей появилось, после того как он всех нимф перетрахал, пока за нами гонялся? Или может рассказать про то, как он пса своего на нас натравливал?
Я поднял руку в знак примирения.
– Он не мог вернуться?
– Пытался, однажды. Асклепий его чуть не оживил, но Зевс не позволил.
Я думал. Что-то в этой истории было, но я пока еще не улавливал что именно.
– Асклепий… Почему мне знакомо это имя? Что-то с медициной связанное…
Она хохотнула.
– Да уж, точно, с медициной. Этот смертный свое место среди богов ей заполучил. Даже Эгла к нему в ученицы подавалась, в свое время. Как вспомню его манеру всех «доченьками» называть, так аж выворачивает…
Я застыл.
– В ученицы? И он пытался оживить Ориона? До того или после?
– Не помню уже… А это важно?
– Возможно. Пока не знаю.
Мой мозг рвался на куски, пытаясь сложить головоломку, которая отчаянно не хотела складываться.
– Что-то здесь не то… – пробормотал я – Не понимаю, что именно, но что-то здесь не то… Ты говоришь, что он был смертным, но заполучил место среди богов… Как такое возможно? И, главное, зачем?
Эрифия посмотрела на меня как на ребенка.
– А как боги богами становятся?
Я пожал плечами.
– Всегда считал, что они просто есть, как часть Небывальщины. Если честно – то не знаю. А что, это какая-то тайна? Какой-то ритуал?
Она фыркнула так, что я всерьез задумался о том, что она не смеется надо мной только потому, что изо всех сил сдерживается.
– Тайна… Никакой тайны здесь нет. Ладно, смертный, что было раньше – курица или яйцо? Боги или люди?
– Эээ…
Она прикрыла лицо рукой, и покачала головой.
– Все-таки чем больше становится смертных в мире, тем они тупее. Люди. Люди были первыми. До людей были лишь очень немногие силы, которые и заложили основу мира. А боги – появились только тогда, когда люди стали верить в то, что они существуют. И чем больше верило, тем сильнее становились боги.
– Ну, это как раз понятно, энергия веры концентрируется в точке сопряжения…
– Да, можно сказать и так. А потом, когда кто-то просит о чуде – бог дает ему это чудо, используя собранную им энергию.
Я задумчиво потер подбородок.
– Постой… А Асклепий – в него стали верить еще при жизни… И все врачеватели, все кто заботился о здоровье – все возносили ему хвалу…
– Петухов в жертву резали. Да, его накачивали силой веры по самые уши, и, как результат, он даже мертвых оживлял.
– То есть, он сам богом медицины не был…
– Им был Аполлон, изначально. Только потом, уже после смерти, ему хватило сил, чтобы занять место на Олимпе.
Я потер виски.
– То есть, даже после его смерти его культ рос и ширился…
Она рассмеялась, не выдержав.
– Открой глаза, чародей. Он существует по сей день. Его посох до сих пор красуется на эмблеме Всемирной Организации Здравоохранения. И он и по сей день собирает энергию, в отличие от тех, чьи культы уже разрушены, хотя про них еще помнят.
Я чувствовал, что это важно. Я не понимал почему, но это было крайне важно, то, что смертный ставший богом столько веков назад все еще наращивал свою силу.
– И спросить-то не у кого… Та, что была его ученицей – исчезла… Эрифия, а какие отношения у Геспера с Эглой?
Она озадаченно посмотрела на меня.
– Она его дочь, как и мы все.
– Я не про то. Когда детей много – всегда есть кто-то в любимчиках, а кем-то недовольны…
– Ах, это… Да, она его любимица. Думаете, назвал бы он ее так, если бы было иначе?
Я непонимающе посмотрел на неё.
– Эгла. Ее имя означает «сияние».
Я кривовато усмехнулся.
– И теперь мне предстоит вернуть сияние звезде… Сказать кому – мигом в больницу отправят.
Она устало посмотрела на меня.
– Я смогла помочь?
– Сам не знаю, но скорее всего – да. Просто я пока не понял как.
Она бросила взгляд на часы.
– Сестры сейчас вернутся. Было бы лучше, если бы вы с ними не столкнулись.
Понимающе кивнув, я покинул их квартиру.
Глава 18
Всю дорогу до дома я рассуждал о том, на что же хотела указать мне Польских.
Сияние – дочь Звезды. Эгла Гесперид. Любимица непутевого отца.
Наверняка все кроется в этом, но почему у меня ощущение, что я что-то упускаю?
Когда я приехал домой, то застал там не только сестру, но и Свету, которая моментально потащила меня в парк прогуляться и поговорить.
– Как твое расследование?
В ответ я только покачал головой.
– Вроде бы мне дали хорошую зацепку, но я хоть убей не понимаю, что ей хотели сказать.
– В чем дело?
В ее руки лег дневник.
– Вот. Здесь есть несколько упоминаний и о Геспере, и о его дочерях, и о связанных с ними мифах. Вот только и часу не прошло, как я переговорил со старшенькой, и разобрался, что из мифов и в каком контексте следует читать.
Она остановила меня, и притянула к себе для поцелуя.
– И в чем вопрос?
– В том, что я не могу понять то, во что меня носом тычут.
– Расскажи мне все по порядку, и давай попробуем разобраться вместе.
Пнув камешек, я начал рассказ.
– Для начала – мифы частично правдивы. Притом, как ни странно, правдивы даже непересекающиеся между собой версии. Как будто один человек знал часть истории, которую рассказывал независимо от другого, который знал совсем другую часть.
– Это возможно, так что тут несоответствий я не вижу. Что еще?
– Да много чего… Начиная от способности их папаши менять пол, и заканчивая тем, что четыре дочки были рождены богиней ночи, а другие три – самим отцом от Атланта…
– Ух ты… – её глаза загорелись – Того самого Атланта, который небо на плечах держал?
– Да. Я, правда, так и не выяснил, где оставшихся трех носит, но не думаю, что их вообще стоит к этому делу пытаться пристроить хоть каким-то боком. Еще я выяснил, что Эгла – любимица отца. Если переводить её имя – то примерный перевод будет «Сияние Звезды».
– Почему «Звезды»?
– Так переводится «Геспер». Так же узнал, что у семьи, в стародавние времена, был один недруг… Если помнишь мифы – то Орион.
– Охотник?
– Он самый. Загнал их на небосвод, после чего сам помер, и кем-то из богов был отправлен туда же. Семья вернулась, а вот он, будучи мертвым, там остался.
– Тогда он сейчас не интересен. Намного интереснее – сияние звезды.
– Почему?
– А ты не думаешь, что для такого имени нужно очень веское основание? Что если она действительно излучает какой-то вариант света?
Я остановился и посмотрел на свою девушку.
– Мысль… Интересная. Вот только она не излучает свет. Свет дает сама звезда. Она же – просто сияние. Но…
Мой перетружденный за сегодня визитами и информацией мозг не давал провести нормальных параллелей, и довести мысль до конца.
– Какой звездой является её отец?
– Да и вовсе не звездой. Венерой. Самой яркой на небе точкой. Кстати, с момента начала этой истории я его не видел. Интересно, где его носит?
– А ты не думаешь, что он сверху пытается найти свою любимицу?
– Может и так. Но…
Я присел на корточки, подобрал какую-то палку, и принялся вычерчивать в пыли символы.
– Отцу ее не найти самому. Он явно пробовал, и после этого позвал на помощь меня.
Она присела рядом.
– Скажи, а ты не думаешь о том, что она часть его?
– Предлагаешь использовать тауматургию? Пробовал. У меня были ее волосы, заклинание не сработало.
– Просто ты искал не то, что нужно. Ты искал физический объект.
Моя рука остановилась.
– Продолжай…
– А тебе надо было искать вовсе не его. Тебе надо было искать его сияние. Свет ведь тоже имеет физическую основу, так ведь? Ну, в смысле – его можно найти.
В мозгу закипела работа, и он переключился с мыслей об окружающем меня мире, на небо полное звезд.
– Нюкту ему в душу… А ведь это может все объяснить и помочь…
– Ты о чем?
– Когда вернемся – сможешь проверить, не проходила ли Венера сквозь Плеяды?
– Легко… А что это даст?
– Причину, по которой отца нет на месте. Если проходила и уже ушла, то это будет значить несколько более жесткую привязку того, что происходит здесь к тому, что творится на небе.
Она задумчиво смотрела на меня.
– Дать бы тебе по голове, чтобы мозги на место вправить…
Я несколько удивился.
– Это еще почему?
– Да потому, что не о том думаешь. Какая нам разница, почему Геспера нет на месте? И какое дело до Ориона на небе, когда он никогда там не догонит их? Ты цепляешься за соломинки там, где их нет, и ищешь совпадения, которые ничего не принесут.
Я сокрушенно покачал головой.
– Да. Наверное ты права. Я не знаю за что хвататься. А с учетом того, что мне еще и этим Асклепием мозги загрузили…
Она вопросительно приподняла бровь.
– Асклепий? Это который Эскулап?
– Да, кажется его и так называли тоже… А что?
– А то, любимый мой недотепа, что Асклепия в этом городе можно встретить только в двух местах. Одно из них – Летний Сад. Там его бюст установлен. Но почему ты им заинтересовался?
– Ну, согласно истории, Асклепий пытался оживить Ориона, но вмешался Зевс и прекратил это безобразие. Вот только старичок на этом не успокоился, и смог из смертных стать богом, да и до сих пор силы копит. Не знаю уж зачем, но вот что-то мне в этом не нравится. А второе?
Она рассмеялась.
– А вот второе – тебе точно понравится. Потому что оно там же, где Атланты держат небо, на каменных руках. И мне кажется, что ты еще ни разу не бывал в Эрмитаже, так что я тебя туда приглашаю. Всегда – один раз это случайность, два – совпадение… Пойдем и посмотрим, не ждет ли нас там закономерность?
Глава 19
Эрмитаж… поражал.
Нет, честно, их экспонаты совсем не ограничивались тем, что было выставлено на показ, и в хранилищах, наверняка, было почти столько же предметов, сколько по нескольким другим музеям мира, даже если брать во внимание то, что один из них будет Лувр.