Он немного помолчал, вспоминая.
– Если я всё правильно помню, они верят, что когда-то, когда еще не существовало ни одной Коллегии, был некий товарищ из чародеев, который ставил эксперименты со своей кровью и исследовал все аспекты её использования в магии. Также его интересовало то, какие свойства он сможет придать своей крови и как на нем самом это скажется. Как результат – он и стал первым вампиром, который объединял в себе все способности присущие каждой Коллегии, и уже позже они разделились в его «детях», образовав то, что мы имеем и по сей день. Согласно их преданию, тот, кто отведает хоть каплю этой крови, способен стать похожим на него.
Я слушал затаив дыхание.
– Джон… Этого нельзя допустить… Такой «супервампир»…
Он с улыбкой посмотрел на меня.
– Витторио, неужели ты думаешь, что этим вопросом Совет не занимался за столько тысячелетий? Сам Мерлин, не тот, который сейчас у власти, а настоящий, проверял этот фиал и эту кровь, как и, в подробностях, всю эту легенду. Это только предание, в котором нет ни капли магии и правды. Тут проблема в другом. Они верят. Фанатично верят. И для них это больше символ власти, чем источник способностей. Любой из вампиров получивший этот фиал, по сути, настолько укрепит свою власть, что сможет отдавать приказы остальным. Да, на выходе мы получим «супервампира». Правда, не в смысле способностей, а в смысле «императора трех видов». Хотя, согласен, перспектива всё равно паршивая.
Я с подозрением посмотрел на него.
– А это точно не даст им способностей?
Он рассмеялся.
– Нет никакого «изначального, единого, образца». Вампиры – фаги. Мы сами их в единый вид объявили только на основании ряда схожих особенностей, а так – они три абсолютно разных народа, которые, к тому же, и терпеть друг друга не могут.
– То есть, нет ни малейшего шанса, что…
– Ну, этого я не говорил. В теории – возможно все, если придумать как это сделать. Но тут скорее шанс даст либо высшая алхимия, либо магия такой запредельной сложности, что даже весь Белый Совет, действуя вместе, вряд ли чего-то добьется.
Я выдохнул, и начал, было успокаиваться, пока мои мысли не скользнули на…
– Да трех демонов им в глотку, тварям!!!
– Что еще?
– Моя машина, – простонал я – эти твари мне всю крышу в дуршлаг превратили.
– Нишкни. Живым ушел, а остальное – поправимо. Дам тебе адрес мастерской, где мою постоянно чинят. Они уже ко всему привычные, и вопросов не задают. Ты лучше скажи, где твой посох.
Я непонимающе смотрел на него, пока смысл слов не дошел до мозга, и не выстроилась цепочка воспоминаний.
– В лаборатории… Забыл, дубина, после всей этой возни с эликсирами.
– Считай, что это тебе жизнь спасло. С посохом ты бы в машину быстро не влез. Но вернуться за ним стоит, конечно. А что делал в лаборатории?
– Так, по мелочи… «Кошачий глаз», «Каменную кожу».
Он неторопливо кивнул, после чего прошел к небольшому сейфу в стене, открыл его, и вытащил пару пузырьков.
– Вот. Один тебе, другой мне, раз в городе такое началось.
– А что это?
– Антидот от вампирской слюны.
Я удивленно посмотрел на него.
– Что, прости?
Он вздохнул.
– Вит, война уже не первый год ведется, а ты до сих пор не удосужился узнать о возможностях противников?
Я смутился.
– Ну… Эээ… Как-то занят был немного… Так что там с их слюной?
Страж покачал головой.
– Она работает как наркотик. Безумная эйфория, совершенно невозможно сосредоточиться ни на чем. Антидот работает, к сожалению, не полностью нейтрализуя, но дает тебе примерно час, на то, чтобы унести ноги, а после этого уже будешь валяться с улыбкой идиота на лице.
– И долго от неё кайфуют?
– Примерно сутки, так что лучше за этот час оказаться в убежище понадежнее. Эти антидоты сделаны уже довольно давно, но еще неделю работать будут. Мне регулярно пару флаконов из Эдинбурга предоставляют в уже готовом виде, так что о рецептуре не спрашивай, понятия не имею. И учти, пока – это все, чем я могу помочь. Ну, может еще пару Стражей подтяну, но прежде чем в городе дела совсем хреново пойдут – большего не жди.
Я кивнул, спрятал антидот в один из множества карманов плаща, и тоскливо вздохнул, глядя в ночь за окном. Мой уютный город перестал быть таковым.
– А что насчет фиала? – поинтересовался я – мне следует его искать?
– Да. Тебя же наняли найти его.
Я посмотрел на него так, как будто у него выросла еще пара голов.
– Ну что ты как маленький… Найди, конечно. Тебя наняли найти, но никто не говорил про «отдавать». По крайней мере – никому из вампиров. А Совет постарается запрятать его так, чтобы они его вовек не получили.
Я возмущенно фыркнул.
– Только тогда мне за это не заплатят, а у меня уже машина пострадала раньше, чем я к поискам приступил.
Он пожал плечами.
– Всем приходится чем-то жертвовать.
По мне, так последняя фраза была вовсе не утешительной. Можете считать меня меркантильной сволочью, но тратить свои деньги, когда ты сам виноват – это одно, а когда ты тратишь свои деньги, а профит от этого получают те, кто, в общем-то, палец о палец не ударил чтобы тебе помочь – это совсем другое.
Нет, я прекрасно понимал, что этот вопрос решать вовсе не Фаулеру, но все равно становилось обидно.
Вздохнув, я отправился вниз, к машине, чтобы оценить нанесенный ущерб.
Мать моя чародейка…
Осмотр показал, что ездить в снегопад не стоит, да и вообще, несмотря на значительно улучшившуюся вентиляцию салона, тормозить меня будут любые сотрудники милиции на дороге. По меньшей мере, чтобы узнать, как я ухитрился так изуродовать крышу. И говорить им правду, почему-то, не хотелось.
Помимо откровенных разрезов, куска над водительским сидением просто не хватало, и ощутимый шмат был отогнут (видимо тогда, когда я заклинанием снес того вурдалака). Я уже молчу про несчастную дверь, в которую впечатался с разгона, и на ней теперь красовалась изумительная вмятина. В конце концов – в этой проблеме был виноват я сам.
Кипя от горя и гнева, я сел за руль и направился к той автомастерской, адрес которой мне дал Страж, и лишь после того как я сдал им машину, я задумался о том, куда мне податься теперь.
На дворе была глубокая, декабрьская, ночь. Метро уже не ходило, общественный транспорт тоже прекращал свою работу, а до любого места, в котором я мог бы переночевать – добираться было очень непросто.
Самым близким из всех мест, куда можно было бы податься, являлась «Морская пучина», но это заведение принадлежало зимним фэйри, и меня терзали смутные сомнения в том, что уставшего и раздраженного чародея там примут с распростертыми объятиями.
Плюнув, я решил, все-таки, отправиться туда, чтобы за едой дождаться открытия метро. Кроме того, когда дела несутся вскачь, то никогда не знаешь где можно найти ту кроху информации, которая поможет тебе в дальнейшем.
Город казался вымершим, настолько редки стали машины, и легкий снег добавлял ему определенного шарма.
Очень многие из тех, кто сюда приезжают, считают, что этот город очень сер и уныл. Те, кто при этом знают историю – воротят нос от того, что когда-то он был построен на болотах.
Эти люди не смотрят на него так, как я, и не видят самых простых вещей.
Пусть стены здесь серы, и дождь здесь появляется куда чаще, чем солнце, но зайдите в любое кафе и вас окунут в атмосферу тепла и уюта. Посмотрите на людей, даже самых загруженных делами, и вы увидите, что они искренне улыбаются.
О, я не спорю, в любом городе Европы вы увидите просто океан улыбок… Дежурных. Фальшивых. Пустых. За которыми скрывается обычная вежливость, и не более того.
В России, как мне казалось, поначалу, живут очень хмурые люди, но эта иллюзия развеялась уже давно, когда я стал лучше понимать их. Русские не улыбаются просто так, они улыбаются только если они искренни, и тут ты сразу же понимаешь, что им нравится, как они к кому-то относятся… В них намного меньше фальши.
Я видел жителей разных городов, и могу смело вас уверить, что в Питере люди ухитрились найти ту самую «золотую середину» жизни, между безумным драйвом жителей городов-миллионников и мудрой, вековой, неторопливостью самой Руси. В остальном – они тоже, именно такие. Честные и простые, реагирующие на все не так, как будет этично или вежливо, а так, как правильно. Пусть даже не всегда их мнение совпадает с общепринятыми нормами.
Я не спорю. Город действительно стоит на болотах. Я не спорю и с тем, что иногда он мрачноват. Но его свет и краски несут в себе все, кого он приютил, и именно они являются тем, что так запоминается, и манит обратно.
Вот только он примет лишь тех, кто сможет найти в своей душе то же, что есть в нем, и захочет с этим жить. А остальные – останутся за дверью.
При входе в «Пучину» я увидел нескольких Ши, которые явно веселились в честь наступающих колядок, но дела до них мне не было, и я протопал в само заведение, которое оказалось битком забито народом.
Нет, серьезно, даже под потолком устроились какие-то странного вида особи, с которыми я раньше никогда не сталкивался.
– Чародей.
Вот твою ж душу, ну почему мне всегда так везет? Кто-то из присутствующих опознал меня как только я пересек вход, и известил остальных.
Я устало прошел к стойке, и посмотрел на бармена. Судя по всему, он тут трудился бессменно, поскольку в прошлый мой визит был он же.
– Выпить и поесть. Еда и напитки обычных смертных, а не фэйри. И не говори, что таких нет, я еще в прошлый раз у вас видел и виски, и пиво.
– Устроим. Вы по делу?
– Я за тем, чтобы выпить и поесть. И если какое-то дело здесь меня найдет – это будут его личные проблемы.
Он усмехнулся.
– Тогда, если хотите, бесплатный совет… Не стоит приближаться вот к тому углу. Ребята уже перебрали, а выкинуть их ни у кого из нас точно не получится.
Я проследил за его взглядом, и мысленно присвистнул.
Питер, по праву, в Небывальщине, считают инкубатором троллей, и я к этому уже настолько привык, что на этот вид практичес