— Ну, так действуй! — прикрикнул Упуат, которого вся эта волокита уже начала нервировать.
— Не, — осклабился старший. — Нас не послухають. Гордые больно. Пущай вот он покличет.
Ткнул грязным пальцем с обкусанным когтем в сторону Данилы.
— Давай, Джеди! — подбодрил его Языкатый. — Сегодня твой бенефис!
Парень вышел на самый нос Ладьи, туда, где на флагштоке развевался стяг Мехена, и громким голосом, четко выговаривая слова, обратился к пустоте:
— Знайте и помните! Вы после смерти не превратились в прах, а воскресли для вечной жизни в Амдуате потому, что о вас заботятся люди, живущие на Земле. Позаботьтесь же и вы о том, чтобы путь нашего корабля был легким.
Едва последнее слово слетело с его уст, как началось нечто невообразимое. Со всех сторон к пирсу потянулись полупрозрачные тени. Большие и маленькие. Мужчины, женщины, дети. По мере приближения к кораблю они все явственнее обрастали плотью, и вот уже на берегу столпилась масса созданий, некогда бывших людьми.
Демоны, взявшие на себя роль прорабов, разделяли всех на группки и расставляли у канатов. То тут, то там возникали перепалки из-за того, что кому-то не хватило места. Вошедшие в азарт бомжи щедро отвешивали недовольным подзатыльники, впрочем, тут же находя для них работу.
— Всем, всем достанется! — сулили щедро.
— Рабы, они и на том свете рабы, — угрюмо констатировал Гор-Кириешко.
— Ты не прав, — мягко осадил его Даня. — Для них это дело чести и способ избавления от вечных мук. Это все, так сказать, грешники. Прикоснувшись к канатам и став сопричастными к плаванию Ладьи, они искупают свои грехи и освобождаются.
— А-а, — протянул Владилен Авессаломович Бехдетский. — Тогда понятно.
И, уже обратясь к неразлучной демонской парочке, стал давать указания:
— Вон этого, маленького, поставь в середину цепи! А ту женщину сразу за тем громилой. Так ей полегче будет.
Не удовлетворившись расторопностью «прорабов», он сам спустился на землю и принялся лично руководить процессом. Через полчаса вернулся и залюбовался делом рук своих.
— Картина Репина «Поплыли». Эй, бурлаки, с богом!
Плавание началось…
— Набулькай-ка и мне с-стопарик! — палец Кириешко уперся в бутыль.
— Да ты что, это ж сикера!! — ужаснулся Тот, взявший на себя роль виночерпия. — Людям нельзя! Пей свою «Оболонь», тоже неплохой вариант.
— А я говорю, лей! Сикера-шмикера, поним-машь!
Приобретение божественного статуса явно не пошло на пользу Владилену Авессаломовичу.
— Я… ик… теперь этот, Багдадский вор, так что папраш-шу не указывать… ик!
— Бехдетский Гор, — поправил Упуат.
— Не один ли х-хрен?! — удивился капитан, у которого дармовое пиво уже из ушей лилось. — Одним словом, нас-сыпай. Вам можно, а мне нет? Дудки! Н-не па-азволю рас-совой дискредис… диксдерись… диск.. реди… тации на своем кор-рабле!
— Ну, как знаешь, — пожал плечами Тот, наливая сварливому военспецу кубок красной сикеры. — А по мне так пил бы «Оболонь». Тем более Мастер ее чуточку подправил.
— Да набрыдло уже! — рявкнул Кириешко. — Я бог или лох?!
— До бога тебе еще, положим, далеко… — осадил его Ху. — Сейчас посмотрим, выдержишь ли ты последнюю пробу. Пей давай.
Владилен Авессаломович, по-молодецки крякнув, хлобыстнул свой «шкалик» и тут же выпучил глаза.
— Мать вашу за ногу! — заорал он дурным голосом. — Это ж натуральный скипидар! Предупреждать же надо!! Гады! А еще боги, называется-а-а!!!
Из его «клюва» повалил черный дым, и капитан совсем сбрендил. Он начал носиться по палубе, сбивая с ног членов команды, хватая все, что попадалось под руку и швыряя этим в Носатого «отравителя». Повелитель чисел и письма, уклонившись от очередного спасательного круга, рассвирепел и стал в ответ осыпать Кириешко огненными шариками. По счастью, Тоту хватило рассудительности и выдержки изготавливать свои снаряды из «холодного» огня. А то неизвестно, каким бы был исход этой реактивной контратаки.
— Хватит! — прикрикнула на них Эля. — Расшалились, как детсадовские малыши! Стыдно, уважаемые! А вы, Владилен Авессаломович, солидный человек, капитан госпорядка. Не умеете пить, не беритесь!
— Сдалась вам эта сикера! — горячо поддержал ее Даня.
Услышав название зловредного напитка, капитан позеленел и еле успел добежать до борта.
Отдышавшись, он показал кулак бомжам-десятникам, которые начали зубоскалить по адресу отца-командира. «Бурлаки», впрягшись в лямки еще на пристани, так и тянули Ладью по течению, исполняя некий многовековой ритуал.
— Лодыри рогатые! Чего канат бросили? Одним людям тащить, что ли? Будете халтурить, не то что на сик… — его снова замутило. — Не то что на выпивку, на туалет не хватит!
— Слышь, болезный! — подкатился к нему Ху с кружечкой «Оболони». — На, поправь здоровьишко! Говорят, способствует.
— Да ну его, это пиво! — стал отнекиваться Кириешко, но Языкатый чуть ли не силой влил в него принесенный напиток.
Капитан проглотил, удовлетворенно крякнул и расплылся в блаженной улыбке:
— Наше! Земное!
— И рыбки, рыбки! Непременно!
Откуда ни возьмись перед Владиленом Авессаломовичем появилась тарелка с золотистой, со слезой, вяленой рыбиной. Военспец оторвал плавничок и пососал.
— Херсонский лещ! — заявил безапелляционно. — Только там могут такого готовить!
— Тебе виднее! — покладисто согласился Упуат. — Однако, на мой непрофессиональный взгляд, это чудо природы было выловлено здесь, в Урне, и зовется оксиринхом. Вообще-то правогласные египтяне его не едят. По преданию, эта рыба некогда проглотила кое-какую часть тела Осириса, которую при дамах называть неудобно…
Волчок красноречиво промолчал, а Эля зарделась.
— С тех пор и считается зазорным употреблять оксиринха в пищу. А солят так, иногда, специально для иноверцев.
— Ну вот, — скуксился капитан, моментально выплюнув плавник. — Умеете же вы аппетит испортить, Упуат Дуатыч! Носатый, нацеди-ка лучше еще пивка.
— Слишком увлекаться спиртным в походе не советую! — приказным тоном пролаял Путеводитель.
— Чья бы корова… — огрызнулся вполголоса Гор-Кириешко, искоса посматривая на бездонную кружку Открывателя Путей. — Эх, скучные вы…
И ни с того ни с сего затянул громким басом:
Из-за острова на стрежень,
На простор речной волны
Выплывали расписные
Стеньки Разина челны!
— Осторожнее, брат! — предупредил Хнум. — Тут каждое слово имеет свой вес. Это же «Месектет», а не прогулочный катер.
— Отстань, рогатый!
На переднем Стенька Разин,
Обнявшись с своей княжной,
Свадьбу новую справляет
Он, веселый и хмельной…
Не успел он допеть и третьего куплета, как с носа раздался «скрип» боцмана Хепри:
— Прямо по курсу неопознанный корабль! Движется навстречу нам!
— Что за ерунда?! — удивился Упуат. — Откуда здесь может быть встречное движение?
— А что такое? — полюбопытствовал Данила.
— Все местные корабли, как правило, движутся с запада на восток, а не наоборот.
Языкатый Ху приложил к глазу подзорную трубу, наверное, также контрабандную, ибо Горовой успел рассмотреть на ней клеймо фирмы Цейсе.
— Непонятное какое-то судно, — констатировал впередсмотрящий. — Странный флаг, странные люди… И ведут себя не так, как принято.
Даниил глянул и сам. Точно. Большой крутобокий струг с вырезанным на носу драконом. Что-то знакомое. Уж не варяжский ли дракар? Нет, вроде не похоже. Да и откуда бы здесь взяться кораблю средневековых скандинавов?
Хотя, конечно, тут все может быть. Забрели откуда-то случайно боги викингов и решили по своему обыкновению порезвиться. Устроить какой-нибудь межпланетный Рагнарек…
— Эгей, басурмане! — послышалось со стороны корабля.
К своему величайшему удивлению, Данька понял, что кричат… по-русски.
— Басурмане, грю! Живо отпустите ясырей, душегубцы! И отдавайте персиянскую княжну!
— Это они нам? — ошалел Кириешко.
— Ну да, — подтвердил Упуат. — Больше, кажется, на два полета стрелы вокруг никого не наблюдается!
— А о какой такой княжне идет речь? — захлопала глазами Эля.
Насчет «ясырей» и так было все понятно. Конечно же имелись в виду их «бурлаки».
— По-моему, они тебя домогаются, — глупо захихикал Данька.
— Идиотизм! — топнула ножкой девушка. — Сущая нелепица!
Однако на струге, по-видимому, считали иначе.
— Басурмане! Снимайте личины и сдавайтесь! А то щас как пальнем, мало не покажется! Филька, черт, заряжай пушку огненным зельем!
— Да что ж это такое?! — возмутился Тот. — Так себя цивилизованные существа не ведут! Нападать на Ладью Миллионов Лет?! Пиратство в Амдуате?!
Владилен Авессаломович высунулся вперед.
— Эй вы там! Кто и откуда будете?
— А ты чьих будешь, вопрошалыцик?
— Я Багдадский вор, то есть тьфу, Бехдетский Гор!
— Во-ор? — отозвался другой голос, повыше и помоложе первого. — Да какой ты вор, ворона ощипанная! Отдавай княжну, живо! Атаману ждать надоело! Истомился ужо весь без своей зазнобушки.
— Филька, прикуси язык, а то вырву!
— Слушаюсь, Степан Тимофеич!
— Батюшки-светы! — схватился за голову Кириешко. — Неужто сам Разин? Откуда?
— Тебя ж предупреждали, голова садовая! — легонько цапнул его за ногу Упуат. — Осторожней со словами! Распелся. Шаляпин с Карузо!
— Не лайтесь, Дуатыч, я ж не хотел.
— Так чего, сдаетесь или как?! — отозвался Степан Тимофеевич.
Экипаж «Месектет» в растерянности безмолвствовал. Корабли продолжали сближаться.
— Как знаете. Филька! Не дадим злым басурманам безнаказанно поганить Волгу-матушку?!
— Не дадим, батька-атаман!
— За землю Русскую, за веру православную!
Над бортом струга появилась кряжистая фигура в армяке. В руках у здоровяка блеснула кривая сабля.
— Сарынь на кичку!
— Бей нехристей! — в тон своему предводителю заорал безусый юнец, вставший рядом с Разиным. — Спасай княжну! Освобождай полон!