Могучая шея дракона опустилась, и к животу Рода потянулись громадные жадные клыки. Дракон добился своего: клык рассек кожу Рода от ключицы до бедра. Кровь хлынула ручьем. В глазах у Рода потемнело, но он держался, твердо вознамерившись утащить дракона с собой на тот свет.
«Я умру»,— подумал он, изумился этой мысли и возмутился тому, что умрет из-за глупой злости на какую-то стервозную девицу.
Ну, ничего. В царство мертвых он прибудет не пешком, и то хлеб. Темнота навалилась с новой силой, она словно засасывала Рода, но все же в полузабытьи он чувствовал, что шея чудовища клонится книзу, ниже… еще ниже… в потусторонний мир…
Его ноги коснулись пола и — о чудо! — выдержали его вес. Забрезжил свет во мраке, стал ярче, еще ярче… и вот Род увидел у своих ног поверженного дракона.
Темнота отступила окончательно, свет озарил гранитные стены, плетеные украшения. Стена прекратила кружение, застыла на месте.
Окраска дракона, валявшегося у ног Рода, померкла, его очертания сгладились, замерцали, и вскоре он исчез, как будто и не было его. Там, где только что лежало чудовище, Род видел только серые каменные плиты.
Он осмотрел себя. Камзол цел — ни дырочки. На нем самом — ни пятнышка крови, ни царапинки.
Род ощупал локоть, ожидая, что ощутит боль от ушиба. Никакой боли.
Голова ясная, не кружится, не болит.
Род медленно разыскал взглядом Пака.
Эльф смотрел на него, выпучив полные сострадания глаза. Как ни странно, он не улыбался.
Род закрыл лицо ладонями, отнял руки, снова посмотрел на эльфа.
— Волшебство? — спросил он.
Пак кивнул.
Род отвел взгляд.
— Ну спасибо, удружил,— процедил он сквозь зубы.
— Это было необходимо тебе.
Род расправил плечи и, поглубже вдохнув, осведомился:
— Если я не запамятовал, тебя просили что-то мне передать.
Пак снова кивнул:
— Тебя призывают на шабаш.
Род нахмурился, покачал головой:
— Я — не их поля ягода.
Бром хохотнул, и звук его хохота был подобен грохоту переворачивающегося вверх тормашками дизельного грузовика.
— Как раз наоборот. Очень даже их поля! Ты ведь чародей!
Род собрался было ответить, но передумал и закрыл рот, клацнув зубами. Примирительно подняв руки, он сказал:
— Ладно, будь по-вашему. Вы только не ждите, что я сам в это поверю.
— О, ты хотя бы не отрицай этого.— Тоби налил Роду полную кружку горячего, пахучего глинтвейна.— О том, что ты — чародей, мы знали еще до того, как узрели тебя.
Род пригубил вино и огляделся по сторонам. Если он принял прошлое ночное сборище за вечеринку, то тем лишь продемонстрировал свое невежество. То были — так, мелкие посиделки. Вот на этот раз ребятки и вправду решили повеселиться на славу.
Род обернулся к Тоби. Для того чтобы слышать собственный голос, ему пришлось перейти на крик.
— Ты меня пойми правильно, я вовсе не намерен выступать в роли грелки со льдом, но по какому случаю такое празднество?
— Как так — по какому? Королева жива! — воскликнул Тоби.— А ты — герой нынешней ночи! Ведь это ты изгнал баньши!
— Герой…— эхом отозвался Род и кисло улыбнулся. Поднял кружку, прихлебнул вина.
И вдруг резко опустил кружку, расплескал глинтвейн, закашлялся.
— Тебе дурно? Что с тобой? — участливо осведомился Тоби и принялся колотить Рода по спине. Тот хрипел и задыхался.
— Не надо,— наконец проговорил он и заслонился рукой.— Я в порядке. Просто подумал кое о чем, вот и все.
— И что же за мысль посетила тебя?
— Что эта ваша баньши — не настоящая.
Тоби выпучил глаза:
— Что ты такое городишь?
Род обнял Тоби за плечи и притянул к себе.
— Послушай,— прошептал он юноше на ухо,— баньши ведь появляется только перед чьей-нибудь смертью, верно?
— Верно,— заинтригованно отозвался Тоби.
— Перед чьей-нибудь смертью,— повторил Род, сделав ударение на последнем слове,— а не всякий раз, когда кому-то только грозит гибель. И королева жива по сей день!
Тоби отстранился, зачарованно глядя на Рода.
Тот улыбался, в глазах его танцевали отблески пламени факелов.
— Баньши должна появляться только тогда, когда смерть неизбежна.
С этими словами он развернулся и окинул взглядом огромный башенный зал. Ведьмы плясали на стенах и потолке, изредка — на полу, в воздухе, послав куда подальше все законы гравитации, и выделывали при этом такие выкрутасы, от которых у змеи уже в трех местах позвоночника начался бы злейший радикулит.
Род вернулся взглядом к Тоби, задумчиво приподнял бровь.
— А тут, как я погляжу, на похороны и вовсе не похоже.
Томи нахмурился было, но тут же усмехнулся:
— Эх, не видал ты лучших деньков в Грамерае…— проговорил он.— Однако ты прав, нынешней ночью мы празднуем жизнь, а не смерть.
Род ухмыльнулся, снова солидно отхлебнул из кружки и отер губы тыльной стороной ладони.
— Теперь другой вопрос. Если эта ваша плакальщица фальшивая, кто ее сюда засылает?
У Тоби отвисла челюсть, он в ужасе вытаращил глаза.
— Приведи мне Олдис! — крикнул ему Род.
Тоби закрыл рот, судорожно вдохнул и кивнул, потом прикрыл глаза, и через мгновение рядом с ними откуда ни возьмись появилась Олдис. Она ловко спланировала на пол и оперлась на древко своей метлы.
— Что вам угодно? — тяжело дыша, проговорила она, раскрасневшись, глаза ее весело сверкали.
Глядя на нее, Род вдруг затосковал о прошедшей юности. Он склонился к девушке:
— Попробуй настроиться на Дюрера, главного советника Логира.
Девушка кивнула, зажмурилась. Миновало несколько мгновений. Она открыла глаза и в страхе уставилась на Рода:
— Они очень злы из-за того, что королева не умерла. Но еще больше они злы из-за того, что не ведают, кто возвел баньши на крышу замка этой ночью.
Род кивнул. Губы его вытянулись в ниточку. Он залпом допил остатки глинтвейна, развернулся и направился к лестнице.
Тоби догнал его и схватил за рукав:
— Куда ты?
— На крышу,— откликнулся Род.— Где же еще искать баньши?
Ночной ветер, забираясь под одежду, леденил кожу. Род вышел на крышу и пошел вдоль зубчатого парапета. Перед ним ползла его длинная тень — одна из лун освещала его со спины.
Зубцы раскинулись во все стороны, словно ряды клыков ка-кого-то громадного чудовища.
— Векс,—негромко окликнул Род.
— На связи, Род,— отозвался голосок у него за ухом.
— Тебе не кажется, что баньши предпочитает какой-то особый участок крыши?
— Так и есть, Род. За период нашего пребывания в Грамерае баньши появлялась исключительно у подножия восточной башни.
— Всегда?
— Всегда, хотя наблюдений для точного ответа недостаточно.
Род повернул налево и направился в сторону восточной башни.
— Ладно, давай накапливай наблюдения. А я пока попытаюсь что-нибудь предпринять.
— Хорошо, Род,— ответил робот, неизвестно каким образом придав своему синтезированному голосу смирение мученика.
Род подошел к зубчатому парапету, посмотрел вниз, на раскинувшийся вокруг крепостного холма город. Длинная белесая дорога вилась от края города к подъемному мосту. Тут и там горели тусклые окна придорожных кабачков.
Где-то дальше, в гниющем чреве города, словно базальтовая надгробная глыба, таился Дом Кловиса.
Чьи-то шаги за спиной, какой-то скрежет. Род пригнулся, принял боевую стойку, выхватил кинжал.
Одолев последнюю ступень винтовой лестницы, на крышу выбрался Большой Том. Он что-то держал на согнутой в локте руке. Слуга Рода стоял, стреляя по сторонам глазищами, с хрипом вдыхая ночной воздух.
Развернувшись, он заметил Рода и пустился к нему бегом. Физиономия его выражала искреннее облегчение.
— Ой, хозяин, вы целы и невредимы!
Род успокоился, выпрямился, сунул кинжал в ножны.
— Конечно, невредим! Но ты что здесь забыл, Большой Том?
Верзила остановился. На губах его играла неловкая усмешка. Он уставился в каменные плиты крыши, зашаркал подметками.
— Да я… хозяин… слыхал, будто… словом, я…— Он поднял глаза к Роду и затараторил: — Нельзя вам связываться с баньши, хозяин, а уж ежели связываться, то одному — ну никак нельзя!
Род долго изучающе глядел на верзилу, гадая, откуда у того такая самоотверженная преданность.
Наконец Род добродушно усмехнулся:
— Да у тебя поджилки трясутся от одной только мысли об этом чудовище, и все-таки ты решил не пускать меня одного? — Он похлопал Тома по плечу.— Ладно, тогда пошли, Большой Том. Если хочешь знать, я искренне рад тому, что ты будешь сопровождать меня.
Том неловко улыбнулся и снова потупился. При лунном свете судить наверняка было трудно, но Роду показалось, что его верный слуга слегка покраснел.
Род развернулся и направился к башне. Том поплелся рядом с ним.
— Вы, хозяин, накинули бы плащик, а то еще простудитесь ненароком,— сказал слуга и набросил на плечи Рода плащ.
«Какая теплая, дружеская забота»,— подумал Род, поблагодарив Большого Тома. Он на самом деле был до глубины души тронут тем, что этот неуклюжий орангутанг так печется о нем. Однако он прекрасно понимал и другое: в плаще ему будет куда труднее орудовать кинжалом. Наверняка Том это тоже отлично понимал.
— Вам не страшно, хозяин?
Род сдвинул брови и задумался над вопросом слуги.
— Да не так чтобы очень. В конце концов, пока ведь баньши никому ничего дурного не сделала. Ведь она, скажем так, всего лишь предвестница беды, верно? Пророчит смерть и всякое такое.
— И все равно это дивно, что вы не страшитесь. Куда разумнее вам пойти там, где башня отбрасывает тень, а, хозяин?
Род нахмурился и присмотрелся к густой тени у подножия башни.
— Нет. По возможности буду держаться на свету. Мне это как-то всегда больше нравилось.
Большой Том помолчал, неотрывно глядя на тень.
— И все-таки,— сказал он,— порой бывает так с человеком, что и сквозь тень пройти надобно.
Том изумленно глянул на своего слугу. Это ведь была самая настоящая аллегория! Из уст безграмотного крестьянина. Вот это да!