Род уставился на него ничего не понимающим взглядом. Потребуется вся ночь и большая часть следующего дня, чтобы выковырять этот блок. Что пытается сделать Большой Том?
Том сделал последнее движение рычагом и поймал выпавший наружу камень. Тот был, наверное, дюймов в шесть толщиной.
Он положил плиту на землю и посмотрел на своих спутников. В лунном свете блеснула холодком усмешка.
— Я думал, что в один прекрасный день мне может понадобиться запасной выход, — прошептал он. — Теперь тихо, ребята.
Он нырнул головой и руками внутрь дыры, лягнул ногами и пропал.
Род с трудом сглотнул и последовал за Томом. Туан отправился по пятам за ними.
— Все тут? — спросил Том, когда ноги Туана твердо стали на каменный пол, и лунный свет отрезало, как только Том вставил каменную затычку на место.
— Свет, — шепнул он. Род обхватил рукоять кинжала и включил его, позволив лучу света пробиться между пальцами.
Этого было достаточно, чтобы увидеть, как Большой Том нащупал на полу изъеденную червями панель и вставил ее обратно на место. Том выпрямился, усмехаясь.
— Пусть теперь гадают, как мы вошли. За работу, мастеры.
Он повернулся и пошел. Род последовал за ним, быстро озираясь.
Они были в большой каменной комнате, некогда украшенной деревянными панелями. Панели, по большей части, искрошились и упали. В комнате имелись только паутина, ржавая железная утварь и столы на козлах, ныне пораженные гнилью.
— Тут когда-то была кухня, — прошептал Том. — Теперь они готовят на очаге в пивном зале. Никто не пользовался сим местом трижды двунадесять лет или даже больше.
Род содрогнулся.
— И что такой хороший мальчик, как ты, делает в таком месте?
Большой Том фыркнул.
— Нет, я серьезно, — сказал Род. — Можно же судить о боге, идеале, по людям, что поклоняются ему, Том.
— Тихо! — огрызнулся Том.
— Это правда, однако, не так ли? Советники все сволочи — мы это знаем, а Пересмешник и кореши его — дрянь. Ты единственный хороший человек в этой компании, почему ты…
— Тихо! — прорычал Том, разворачиваясь так стремительно, что Род врезался в него. Род почувствовал, что огромная бедроподобная ручища сгребла его камзол прямо на горле, и ощутил пивной, чесночный запах Тома, когда тот толкнул свое лицо поближе к нему.
— А что насчет королевы? — прошипел Том. — Что она говорит о своих богах?
Он отпустил Рода с толчком, отбросившим его к стене, и, повернувшись, пошел прочь.
Род собрал себя в единое целое и последовал за ним, но не раньше, чем уловил блеск глаз Туана, сузившихся и холодных от ненависти в луче фонарика.
— Мы приближаемся к углу, — прошептал Том. — Прихлопни свет.
Фонарик погас, спустя несколько минут Род почувствовал, что каменная стена под его рукой пропала. Он повернулся и заметил впереди слабое свечение в конце темного короткого коридора. Большой Том снова остановился.
— Там снова угол, а за ним часовые. Идите осторожно, ребята.
Он снова двинулся вперед, ступая очень осторожно, Род последовал за ним, ощущая у себя на шее горячее дыхание Туана.
Когда они приблизились к углу, то первым делом услышали легкое похрапывание из нового коридора.
Большой Том распластался у стены с легкой усмешкой. Род последовал его примеру и отпрянул назад с оханьем и конвульсивным содроганием.
Большой Том хмуро посмотрел на него, сделав знак молчать. Род взглянул на стену и увидел прилепившуюся толстую белую кляксу некой субстанции. Она щекотнула ему шею, и он мог твердо сказать, что текстура ее была податливой, холодной и влажной на ощупь.
Он посмотрел на эту непристойную кляксу и снова содрогнулся.
— То лишь ведьмин мох, — прошептал ему на ухо Туан.
— Ведьмин мох? — нахмурился Род.
Туан недоверчиво уставился на него.
— Ты чародей — и не знаешь про ведьмин мох?
Род был спасен от ответа прекращением храпа за углом.
Трио коллективно затаило дыхание и распласталось у стены. Род — заботливо избегая ведьминого мха. Том искоса прожег его взглядом.
Мгновение тишины растянулось настолько, что стало скудным, как содержание речи конгрессмена.
— Стой! — крикнул голос из-за угла.
Их мускулы резко напряглись в спазме.
— Куда ты идешь в такой час? — прорычал голос часового.
Страх пополз по спине Рода.
Часовому ответил квакающий гундосый голос.
— Но я только ищу нужник.
Троица испустила долгий молчаливый вздох облегчения.
— Сэр, когда говоришь с солдатом!
— Сэр, — угрюмо повторил гундосый голос.
Часовой засмеялся, смягчившись.
— А нужник находится неподалеку от женского коридора? Нет… я думаю, что нет. Ступай на свой тюфяк, мерзавец, твоя шлюха сегодня не для тебя!
— Но я…
— Нет! — отрезал часовой. — Ты знаешь правило, парень. Сперва спрашиваешь Пересмешника. — Голос его стал почти конфиденциальным. — Тут нет ничего особенного, парень. Он вовсе не будет давать тебе бумагу, гласящую, что ты можешь этим заняться, и устанавливающую точное время и место. Он насчет этого достаточно либерален.
Гундосый голос откашлялся и сплюнул.
— Брось, — проворчал часовой, — ты только спроси его.
— Да, — фыркнул голос, — и спрашивай его снова каждую ночь, когда пожелаешь увидеться с ней! Черт, то было единственное в нашем мире, что доставалось задешево!
Голос часового снова посуровел.
— Слово Пересмешника — закон в доме сем, и моя дубина напомнит тебе об этом, если недостаточно моего слова!
Возникла пауза, затем гневное отчаянное рычание, и ноги прошлепали прочь.
Снова воцарилось молчание, через некоторое время часовой снова начал храпеть.
Род взглянул на Туана. Лицо парня было мертвенно-бледным, губы сжались так плотно, что утратили цвет.
— Я так понимаю, что ты ничего об этом не знал? — шепнул Род.
— Да, — прошептал Туан. — Отстранив меня, они не теряли времени даром. Часовой в каждом коридоре, разрешение, прежде чем двое смогут разделить постель, это похуже лордов с юга!
Том вскинул голову.
— Нет! — прорычал он. — То лишь неудобство. То, что приобретается этим, вполне стоит такой цены.
Род со своей стороны вполне согласился с Туаном. Полицейское государство, контроль за всеми гранями жизни — да, марксизм Пересмешника давал себя знать.
— Какое приобретение стоит такой цены? — фыркнул Туан, чуть повышая голос.
— Да ясное дело, — отвечал Том на минимальной громкости. — Больше пищи для всех, больше и лучше одежды, никаких бедных и голодных.
— И все благодаря планированию семьи, — пробурчал Род, бросив озабоченный взгляд на угол.
— И как сие может произойти? — спросил Туан, повышая голос еще на одно деление и игнорируя бешеные сигналы Рода. — Из письменного разрешения заниматься любовью? Я не вижу как!
Губы Тома презрительно скривились, и он тоже зарычал громче.
— Да, ты не видишь. Но Пересмешник видит!
Туан уставился на него, затем челюсти его сжались, а рука потянулась к кинжалу.
— Ты ставишь себя и своих выше вельможи, хам?
— Э, господа, — прошептал Род.
Большой Том напрягся, усмехаясь, глаза его насмешливо плясали.
— Кровь, она всегда скажется, — заявил он во весь голос.
Кинжал Туана выскочил из ножен, когда он прыгнул вперед.
Том выхватил свой короткий меч.
Род вскинул руки, уперевшись обоим в ключицы.
— Господа! Господа! Владейте собой! Я понимаю, что вы оба испытываете очень сильные чувства по этому вопросу, но мой непременный долг напомнить вам, что часовой вполне способен навлечь гнев Дома на наши головы, пока дремлет, и не слишком крепко, за углом!
— Это нестерпимо, Род Гэллоуглас!
— Да, — хохотнул Большой Том. — Правду всегда трудно снести.
Туан сделал выпад, стараясь заколоть Тома через голову Рода.
Род толкнул парня в ключицу и быстро пригнулся, когда нож по дуге прошел над его головой.
Том тихо рассмеялся.
— Вот вам вельможа! Дураку видно, что не дотянуться! Он всегда будет зарываться, даже если будет знать, что должен потерпеть неудачу.
Род искоса посмотрел на Тома.
— Ты оговариваешься, Большой Том. — Это был почти комплимент.
— Нет! — прошипел Том с горящими глазами. — Пытаться сделать невозможное — поступок дурака! Вельможи — дураки, и дороги в их утопии вымощены костями крестьян!
Туан сглотнул.
— И что еще они…
— Молчать! — Род встряхнул их обоих. — Могу я убедить вас ради общего блага на минутку закрыть глаза на ваши разногласия во взглядах?
Том выпрямился во весь свой рост и посмотрел сверху на Туана.
— Маленький человечек, — промурлыкал он.
Род выпустил Туана и повернулся к Большому Тому, схватив его за ворот обеими руками. Том усмехнулся и поднял могучий кулак.
— Да, мастер?
— Что есть утопия, прямо сейчас, Большой Том? — выдохнул Род.
Усмешка Тома растаяла, превратившись в нахмуренность.
— Да чтобы народ Грамария сам правил своей страной.
— Правильно! — Род выпустил ворот Тома и потрепал его по щеке. — Умница! Ты получишь серебряную медаль этой недели. А что надо сначала сделать?
— Убить советников и вельмож, — усмехнулся Том.
— Очень хорошо! Золотую медаль мальчику! Ты еще удостоишься права произнести прощальную речь на выпускном вечере, Большой Том! А теперь, если ты действительно хочешь быть хорошим мальчиком, скажи учителю, что тебе надо сделать до этого?
Том отрезвел.
— Посадить Пересмешника.
— Пятерка с плюсом! А что делать до этого?
Большой Том, смутившись, сплел брови.
— Что?
— Молчать! — рыкнул ему в лицо Род театральным шепотом и развернулся к Туану. — Итак! Что мы предпримем насчет часового? — а про себя пробурчал: «Ш-ш! Может, мне следовало устроить здесь политическое собрание?»
Туан упрямо выпятил подбородок.
— Прежде, чем мы пойдем дальше, этот малый должен признать во мне лорда!
Том набрал воздуха в легкие для нового взрыва.