Ропот усиливался, наполняясь безысходностью и отчаянием.
— Разве я не был изгнан? — вопросил Туан, а затем выкрикнул:
— Замолкните!
И, словно по мановению волшебной палочки, зал затих. Он направил на толпу обвиняющий перст и прорычал:
— Разве не был я изгнан?
В этот раз отдельные смельчаки прошептали:
— Да-а!
— Разве не так?
Хор, тянущий «да-а», зазвучал громче.
— Разве не так?
— Да! — прокатилось по толпе.
— Разве вы не называли меня предателем?
— Да! — вновь взревела толпа.
— И все же я здесь, — крикнул Туан, — сильный и свободный, и снова хозяин Дома Кловиса!
Никто не возразил ему.
— А где же истинные предатели, благодаря которым вас разорвали бы на куски в неравной схватке? Предатели, что превратили Дом Кловиса в тюрьму за время моего отсутствия? Где они теперь, дабы оспаривать мое главенство?
Он положил руки на бедра, покуда толпа передавала его вопрос по рядам, а Том быстренько привязал десятифутовую нить к путам Пересмешника, прикрепив другой конец к столбику перил. В то время, как ропот «Где Пересмешник?» все усиливался, он обслужил таким же образом и трех лейтенантов. Туан позволил ропоту расти и, когда тот достиг своего апогея, подал знак Тому.
Том и Род перебросили спутанных бандитов через перила так, чтобы те висели по двое по обе стороны от Туана. Пересмешник пришел в себя. Он начал извиваться и брыкаться на конце своей веревки. В зале воцарилось гробовое молчание. Туан усмехнулся и скрестил руки на груди.
Толпа взревела, как огромный кровожадный зверь, и подалась вперед. Передние ряды стали подпрыгивать, стараясь дотянуться до болтающихся ног. Обидные прозвища, проклятия Пересмешнику и его молодчикам так и летели из битком набитого зала.
— Вот! — крикнул Туан, простирая руки, и толпа умолкла.
— Вот они, предатели, которых вы когда-то звали главарями! Вот эти воры, отнявшие у вас все те свободы, что я добыл для вас!
Большой Том ухмыльнулся, не сводя глаз с молодого лорда и раскачиваясь в такт его словам.
Воистину, паренек сейчас казался двенадцатифутовым гигантом.
— Разве вы не родились свободными людьми? — крикнул Туан.
— Да! — проревела в ответ толпа.
— Вы рождены для вольной жизни! — прогремел Туан. — Да, вы обречены на нищету и притеснения, но рождены свободными.
— Разве вы не родились вольными птицами? — почти провизжал он.
— Да! — заверещала в ответ толпа. — Да! Да!
— Разве я украл у вас вашу свободу?
— Нет! Нет!
Кривобокий горбун с повязкой на глазу крикнул:
— Нет, Туан! Ты дал ее нам!
Толпа одобрительно загудела.
Туан, улыбаясь, вновь скрестил руки, давая им выплеснуть эмоции. Как только неистовство толпы миновало свой апогей, он снова простер руки и крикнул:
— Говорил ли я вам?
Воцарилось молчание.
— Говорил ли я вам, что вы должны испрашивать у меня разрешения на ночь любви?
— Нет! — дружно заревели в ответ представители обоих полов.
— И никогда не скажу!
Они радостно загомонили.
Туан улыбнулся и почти застенчиво склонил голову в знак благодарности.
— И все же! — понизил Туан звеневший от ярости голос. Он подался вперед и, сжав кулак, погрозил им зрителям.
— Когда я вернулся в ваши коридоры этой темной ночью, что я обнаружил?
Его голос внезапно окреп.
— Вы позволили этим подлым негодяям отнять все, что я дал вам!
Толпа зарычала.
Туан махнул левой рукой, подавая знак Тому, и великан с такой силой ударил в барабан, что грохот на миг перекрыл рев толпы.
— Нет, больше того! — выкрикнул Туан. Его указательный палец пронзал толпу, глаза горячо всматривались в отдельные лица. Теперь его голос стал холодным и размеренным.
— Я обнаружил, что благодаря своей природной трусости вы позволили им украсть даже ту свободу, с которой родились!
Толпа зароптала, испуганно и неуверенно.
Передние ряды шарахнулись назад.
— Вы позволили им отобрать у вас даже то, что принадлежит вам с рождения!
Благодаря его дару красноречия ропот перешел в яростный вой.
— Вы позволили им отнять у вас даже право на женщину!
Он взмахнул рукой, и вновь ударил барабан.
— И вы зовете себя мужчинами! — с безжалостным презрением рассмеялся Туан.
Вновь поднялась волна сердитого, протестующего ропота.
— Мы — мужчины! — крикнул кто-то, и толпа подхватила.
— Мы — мужчины! Мы — мужчины!
— Да! — завизжал одноглазый горбун. — Только отдай нам этих болтающихся наверху негодяев, что ограбили нас, Туан, и мы докажем, что мы — мужчины! Мы разорвем их на части, мы сдерем с них кожу! Мы не оставим на их костях ни унции мяса! Мы даже раздробим их кости и вытащим костный мозг!
Толпа кровожадно завыла.
Туан выпрямился и скрестил руки на груди, мрачно улыбаясь.
Толпа увидела это, и рев перешел в виноватое рычание, вскоре разбившееся на островки угрюмого шепота. Наконец, воцарилось молчание.
— Разве это мужество? — почти спокойно произнес Туан. — Нет! — Его рука указывала на них, обвиняя. — Я думаю, что стая собак смогла бы намного лучше справиться с подобной работой!
Толпа вновь зароптала, крики становились все громче и агрессивнее.
— Эй, поосторожнее! — сказал Род Туану. — Ты добьешься того, что они разорвут нас на части!
— Не бойся, — ответил Туан, не сводя глаз с толпы. — Пусть еще немного побесятся.
Ропот резко усилился. То тут, то там какой-нибудь нищий что-то гневно кричал, грозя кулаком стоящему на перилах балкона Туану. Туан снова воздел свои руки и крикнул:
— Но я говорю, что вы — мужчины!
Толпа притихла, уставясь на него.
— Те, другие, оболгали вас, но я зову вас мужчинами! — он стал вглядываться в их лица.
— Кто возразит мне?
С миг они молчали, а затем кто-то крикнул:
— Никто, Туан! — а другой добавил:
— Никто!
— Никто! — подхватили еще несколько голосов.
— Никто! — взревела вскоре вся толпа.
— Докажете ли вы, что вы — мужчины? — крикнул Туан.
— Да! — завопила толпа.
— Вы будете драться? — взвыл Туан, взмахнув кулаком.
— Да! — кровожадно заревели они, придвигаясь поближе.
Туан, растопырив пальцы, распростер ладони на уровне пояса.
Толпа умолкла.
Его певучий голос завораживал.
— Вы были обречены на грязь и болезни!
— Да, — пробормотали они.
— Вы были обречены на тяжкий труд до седьмого пота и боли в спине!
— Да!
— Вы были обречены на урчание пустых желудков и тоску по дому!
— Да! Кто набил ваши желудки? Кто дал вам крышу над головой в этом самом доме?
— Ты!
— Кто дал вам защиту?
— Ты!
— Кто?
— Ты!
— Назовите мне имя!
— Туан Логайр! — завизжали они.
— Да! — Туан вновь распростер руки. Он стоял, пригнувшись, глаза его пылали. — Я вытащил вас из грязи. Но кто обрек вас на нее с рождения? Кто угнетал вас век за веком, от отца к сыну со времен ваших праотцов?
Толпа недоумевающе зароптала.
— Крестьяне?
— Нет, — ответила толпа.
— Не солдаты ли?
— Да! — вновь оживясь, взревели они.
— А кто командует солдатами?
— Вельможи!
Род содрогнулся от ненависти, что вложили они в это слово.
— Да! То были вельможи! — вскричал Туан, выбрасывая вперед кулак, и толпа взвыла. Он позволил им бесноваться пару мгновений, а затем снова вскинул вверх руки.
Затем они вновь упали до уровня пояса. Туан пригнулся.
— Кто? — возопил он, и барабан за его спиной зарокотал. — Кто единственный из всех высокорожденных встал на вашу сторону?
Кто, услыша ваши просьбы, когда вы умирали с голоду, дал вам пищу? Кто послал к вам судей, дабы они творили правосудие вместо произвола вельмож?
Его кулак метнулся вперед, увлекая за собой все тело.
— Королева!
— Королева! — подхватили они.
— Она игнорирует слова вельмож, дабы слышать ваши стоны!
— Да!
— Она проливает по вас слезы!
— Да!
— И все же, — крикнул горбун, — она изгнала тебя, наш Туан Логайр!
Туан горько улыбнулся.
— Так ли это? А может она послала меня к вам!
Он вскинул руки вверх, и толпа взревела, словно снежная лавина.
— Ведь именно королева вернула вам то, что принадлежит вам с рожденья!
— Да!
— Вы — мужчины? — воззвал Туан.
— Да!
— Вы будете драться?
— Мы будем драться, будем!
— Вы будете сражаться с вельможами?
— Да.
— Будете ли вы драться за вашу королеву?
— Да!
— Будете ли вы драться с вельможами за королеву нашу Катарину?
— Да! Да-да-да!
Тут рев толпы перекрыл все. Люди прыгали и кричали.
Мужчины хватали женщин и кружили их.
— Есть ли у вас оружие? — крикнул Туан.
— Да, — взметнулись вверх тысячи сверкающих клинков.
— Хватайте свои заплечные мешки и набивайте их сухарями! Выметайтесь из этого дома и через южные ворота — из города! Королева даст вам пищу и шатры! Так бегите же со всех ног на юг по главной дороге к Бреденской равнине и поджидайте там вельмож!
— Ступайте! — крикнул он. — Вперед, за королеву!
— За королеву!
Туан махнул рукой, и барабан издал громкую дробь.
— Охотничий клич! — рявкнул Туан, обращаясь к Роду. Тот поднес рог к губам и заиграл быструю заводную мелодию.
— Вперед! — взревел Туан.
Люди рассеялись, устремившись к своим комнатам и к арсеналу. Они разобрали все заплечные мешки, посохи и кинжалы в десять минут.
— Дело сделано! — Туан спрыгнул с перил на пол балкона. — Через пару дней они будут на Бреденской равнине!
Он усмехнулся, хлопнув Большого Тома по плечу.
— Мы сделали это, Том!
Великан заржал и стиснул Туана в своих медвежьих объятиях.
— Уфф! — выдохнул Туан, когда Том отпустил его. Он повернулся к Роду. — А ты, дружище Гэллоуглас, сообщи обо всем королеве и проследи, чтобы известие дошло до ушей ее солдат. Скажи ей, чтобы она прислала мяса, шатры и эль, да побыстрее. А вот этих ублюдков, — он ткнул большим пальцем в сторону Пересмешника и его приспешников, — надо поглубже упрятать в королевскую темницу. Прощай!