– Крепись, мальчик! – злорадствовал гиксос. – Все почти закончилось, и тебя ждет отдых. Вечный.
Нефер слышал, как Минтака кричала что-то, но не разбирал слов, да и не мог позволить себе отвлечься. Постепенно Трок отжал его меч в сторону и навис над юношей, так что они стояли грудь против груди, но потом вдруг переместил свой вес влево, в направлении раненой ноги Нефера. Юноша попытался выстоять, но нога подкашивалась. Сделав подсечку, Трок повалил противника на спину.
Нефер растянулся на опаленной солнцем земле. Оружие выпало из ослабших пальцев. Трок обеими руками занес свой меч над головой для смертельного удара. Но вдруг лицо его приняло удивленное и растерянное выражение. Не опуская клинка, он сунул руку себе за шею. Потом поднес ее к лицу. Ладонь была в крови. Верзила открыл рот, желая что-то сказать, но струйки крови потекли с уголков его губ, и он медленно отвернулся от Нефера. Трок смотрел на Минтаку, которая стояла на выступе каменной плиты. С каким-то отстраненным удивлением Нефер увидел древко дротика, торчащее из шеи Трока.
Когда Нефер упал, Минтака схватила дротик, валявшийся у ее ног, тот самый, который Нефер метнул в начале схватки, и швырнула вниз, метя в спину Трока. Наконечник угодил под кромку бронзового шлема и глубоко вошел в тело, едва разминувшись с позвоночником, но перебив сонную артерию.
Застыв, как жуткая горгулья с широко открытым ртом, с фонтаном бьющей из раны кровью, Трок выронил меч и потянулся вверх. Он обхватил Минтаку за пояс и стащил с уступа. Трок пытался что-то сказать, но хлещущая изо рта кровь мешала.
Когда он с силой прижал ее к груди, Минтака закричала, а Нефер кое-как поднялся. Он подобрал выроненный Троком меч и, прихрамывая, подошел к нему со спины.
Крики Минтаки вернули силы в его правую руку. Первый колющий удар он нанес в том месте, где крепились доспехи, и глубоко погрузил меч в спину врага. Трок замер и отпустил Минтаку. Она заковыляла прочь, а Нефер выдернул клинок и ударил снова. Шатаясь, Трок медленно развернулся к нему, потом шагнул, пытаясь дотянуться руками в окровавленных кольчужных рукавицах. Нефер вонзил меч ему в горло, и Трок осел на колени, цепляясь за лезвие. Нефер вырвал оружие, с силой резанув по пальцам и ладоням Трока, рассекая сухожилия и нервы.
Трок повалился ничком, и Нефер нанес ему удар между завязками панциря, целя между лопаток в сердце. Оставив клинок в теле врага, юноша повернулся к Минтаке, сжавшейся в комок под защитой скалы. Она бросилась к Неферу и изо всех сил обняла его. Теперь, когда опасность миновала, царевна утратила ледяное самообладание и, всхлипывая, невнятно проговорила:
– Я думала, он убьет тебя, любимый.
– Это ему почти удалось, и если бы не ты… – переводя дух, ответил Нефер. – Ты спасла мне жизнь.
– Это было ужасно. – Голос Минтаки дрожал. – Я думала, его никак не прикончить.
– Это же был бог. – Нефер попробовал засмеяться, но ничего не вышло. – А чтобы его убить, приходится малость постараться.
Он уловил, что шум битвы в долине изменился. По-прежнему обнимая Минтаку одной рукой, юноша обернулся. Воины Трока, увидев гибель своего фараона, прекратили сражаться.
– Довольно! – кричали они, бросая оружие. – Мы сдаемся. Да здравствует фараон Нефер-Сети, единственный истинный царь.
Осознав, что это победа, Нефер почувствовал, как последние силы покидают его избитое кровоточащее тело.
– Дайте им пощаду! – только и смог крикнуть он. – Это наши братья-египтяне. Не убивайте их!
И стал тяжело оседать. Рядом с ним появился Таита и помог Минтаке уложить юношу на землю. Пока они вдвоем перевязывали его раны и останавливали кровотечение на бедре, прибыли начальники отрядов с донесениями.
Забыв про раны, Нефер хотел знать, кто пережил битву, кто ранен или убит. И возблагодарил Гора и Красного Бога, увидев, что его верные сподвижники Хилтон, Шабакон и Соккон находятся в числе окруживших его. Старые вояки торжествовали победу, гордясь собой и своими подчиненными, исполненные радости оттого, что видят фараона живым.
Соорудив из копий носилки, воины понесли Нефера по долине в Галлалу, но путешествие вышло длинное, потому что плененные полководцы и воины Трока сгрудились на обочине – на коленях, без оружия, с непокрытой головой – и молили царя о пощаде, громко сожалея и раскаиваясь в том, что подняли оружие против истинного фараона.
Прежде чем они достигли ворот города, Нефер трижды приказывал опустить носилки, чтобы пленные военачальники могли подойти и поцеловать ему ступни.
– Я не стану предавать вас казни как изменников, хотя вы вполне это заслужили, – говорил он строго. – Но вы все понижены в звании до десятников полка Синих, и вам предстоит снова доказать свою преданность и верность дому Тамоса.
Пленники восхваляли его милосердие, но Нефер хмурился и качал головой, когда к нему обращались как к богу.
– Я не причисляю себя к богам, в отличие от святотатцев Трока и Наджи, – возражал он.
Но пленные не послушали его и возобновили похвалы и просьбы. Собственные воины Нефера, включая его собратьев по Красной дороге, присоединились к хору пленников, умоляя фараона объявить о своей божественной сущности.
Чтобы отвлечь их, Нефер хмуро распорядился:
– Тело Трока-Урука, беззаконного претендента на двойную корону Египта, надлежит закопать без обрядов тут же, на поле боя, чтобы его душа блуждала веки вечные и никогда не разыскала дома.
Послышались приглушенные возгласы благоговейного ужаса: страшнее наказания нельзя было изобрести.
– С телами других павших врагов велю обращаться с уважением, забальзамировать их и предать достойному погребению. Имя Трока-Урука должно быть стерто со всех памятников и зданий в стране, а храм, построенный им в свою честь в Аварисе, будет отныне посвящен крылатому Гору в память о победе, дарованной нам богом в этот день под Галлалой.
Этот указ был встречен одобрительными криками, и Нефер продолжил:
– Все имущество Трока-Урука, его сокровища и имения, его рабы и дома, его склады и товары всех сортов подлежат изъятию в казну. Пошлите по дороге на Сафагу повозки с водой, конюхов и лекарей, чтобы собрать всех лошадей, колесницы и воинов, которых Трок-Урук бросил на пути во время дерзкого похода на нашу столицу. Если упомянутые воины отрекутся от лжефараонов и принесут присягу дому Тамоса, они получат помилование и будут зачислены в наше войско.
Когда Нефер отдал последние приказы и обнародовал последний указ на тот день, он охрип, был бледен и изможден.
– Где Таита? – спросил он у Минтаки, когда его вносили в ворота. – Кто-нибудь видел мага?
Но Таита исчез.
Со склона холма над полем боя Таита наблюдал, как челюсти капкана защелкиваются вокруг армии Трока, как заполненные камнями повозки перемалывают его колесницы, а стрелы и дротики, будто стаи саранчи, обрушиваются на уцелевших. И тут взгляд его вычленил из хаоса одну приметную фигуру.
Между скалами бежал Иштар Мидянин. Улепетывая как заяц, он то исчезал из вида, то вновь появлялся выше по склону, пригибался и петлял. Случайно или благодаря чародейству избежав стрел и дротиков врага, он перевалил через гребень и скрылся из вида.
Таита дал ему уйти. Им можно будет заняться позже. Маг наблюдал за переломом битвы и напрягал все силы, создавая щит вокруг Нефера во время его поединка с Троком у подножия скалы. Даже с такого расстояния ему удалось отвести многие удары Трока, которые должны были стать смертельными, а когда Трок достал бедро Нефера, его меч мог задеть большую бедренную артерию, но Таита воздействовал как мог и отклонил острие.
С того далекого дня, когда Таита спас Минтаку во время свидания с коброй богини, девушка легко откликалась на действие его чар. Свойства ее рассудка и воображения помогали открыть ее разум навстречу магу. На пустоголового человека воздействовать невозможно. Таита призвал ее назад в Галлалу, чтобы она показалась Троку у истока долины и заманила его в ловушку. Затем, пока она стояла, окаменев от ужаса, на скале поверх сражающейся пары, Таита вновь подчинил ее своей воле и вложил в голову мысль поднять лежащий у ее ног дротик. Он укрепил ее правую руку, пока она целилась и бросала. Затем, когда жизнь покинула Трока, маг устремился вниз по склону, чтобы помочь Неферу и перевязать рану, находящуюся в опасной близости от артерии в бедре.
Когда собратья по Красной дороге подняли молодого фараона на носилках из копий, завершивший до поры все дела Таита растворился в толчее. Никто не обратил внимания на его уход.
Маг разыскал следы, оставленные Иштаром во время бегства из долины, и шел по ним, пока их можно было различать на вершине холмов, где солнце высушило землю так, что она растрескалась и стала похожа на мозаику.
Таита остановился и присел. Из мешочка он вынул кусочек высушенного корня и положил в рот. Разжевав его, он открыл разум и попытался обнаружить ауру Мидянина, которая должна была оставить за собой след во время бегства колдуна. Когда корень обострил его чувства, краем сокровенного зрения Таита заметил ауру. Это была тень, грязно-серая и призрачная, исчезающая под прямым взглядом. Каждый человек обладает аурой. Нефер-Сети, человек благородный и носитель божественной сущности, испускал розовое свечение, которое Таита легко определял. Именно по слабому розовому свечению Таита нашел мальчика, когда тот был ранен львом и вместе с Минтакой заблудился в пустыне близ Даббы.
Аура Иштара Мидянина была темной и запачканной. Таита встал и пошел за ней, широко шагая длинными ногами и постукивая посохом по камням. Очень часто в смазанном отпечатке стопы на полоске мягкого грунта или в недавно сдвинутой с места гальке он находил подтверждение тому, что не сбился с пути.
Иштар заложил петлю к югу, потом снова направился к Галлале. Таита встревожился и ускорил шаг. Если Иштар снова пытается подобраться к Неферу, чтобы устроить пакость, его следует перехватить. Однако преследование привело его к одной из колесниц, которые Трок бросил во время перехода от побережья. Иштар что-то извлек из обломков, и Таита закрыл глаза, пытаясь увидеть, что именно.