Он глянул на нее:
– Мы уже обсудили это.
Наджа нахмурился. За годы брака очарование и красота супруги потускнели в его глазах, заслоненные ее сварливостью, ревностью и огромными запросами. Теперь фараон все больше времени проводил в обществе своих наложниц и был вынужден терпеть жестокие упреки, когда возвращался на супружеское ложе.
– Ты поедешь в обозе с остальными женщинами, под охраной Пренна, сотника арьергарда.
Хезерет надула губки. До того ее тон был просительным, теперь же сделался обиженным.
– Чтобы у тебя была возможность сделать Лассе ребенка, как прежде ее сестре?
Речь шла о двух царевнах, отданных Надже в заложницы сатрапом Шумерии в знак его преданности короне Египта. Обе царевны, уже вошедшие в возраст, были стройными, с пышным бюстом. Они красили соски и по бесстыдному шумерскому обычаю везде расхаживали с голой грудью.
– Ты начинаешь меня утомлять, женщина. – Наджа поднял верхнюю губу в улыбке, больше походившей на оскал. – Тебе ведь известно, что это необходимость. Мне требовался сын хотя бы от одной из этих потаскух, чтобы возвести его на трон после смерти старика.
– Поклянись дыханием и сердцем Сутеха, что не возьмешь Лассу с собой в авангард, – настаивала Хезерет.
– Охотно клянусь. – Наджа сверкнул той же пугающей улыбкой. – Я возьму Синнал из страны хурритов.
Синнал тоже была заложницей, даже моложе шумерок, всего четырнадцати лет от роду, но с шевелюрой цвета меди, зелеными глазами и большими округлыми ягодицами. Хезерет по собственному опыту знала, что Наджа такой же охотник проникать в цитадель через задние ворота, как и через передние.
– Мне нужен сын и от нее, – пояснил фараон. – Чтобы посадить его на ассирийский трон. – Он залился негромким издевательским смехом. – Обязанности царской особы воистину обременительны.
Хезерет наградила его яростным взглядом и распорядилась, чтобы подали ее паланкин с занавесками и шелковыми подушками и доставили в хвост колонны, где находился арьергард под началом Пренна.
По совету Таиты Нефер расположил по берегу Красного моря цепь дозоров, чтобы они сообщили о любом вторжении при помощи дау, однако Таита был уверен, что главные силы Наджи пойдут через Большую Песчаную пустыню. Этой дорогой лжефараоны шли в свой месопотамский поход. Наджа хорошо ее знал, да и армия его была слишком многочисленной, чтобы переправлять ее через Красное море на лодках, как это сделал Трок со своими куда меньшими силами.
Благодаря удивительному изобретению мага Неферу и его приближенным были в точности известны численность и состав полчищ Наджи. Один из военачальников Наджи был старым приятелем Таиты и находился в долгу перед ним. Он известил Таиту о своей преданности фараону Неферу-Сети и о намерении сбежать и поступить в армию юного фараона. Через другого своего товарища, торговца дорогими коврами, который вел караван в Беэр-Шеву, Таита прислал ему ответ с приказом оставаться во главе своего отряда.
«Ты ценнее для нас как источник сведений, чем как воин», – говорилось в записке. Торговец коврами привез сотнику два необычных дара: корзину живых голубей и свиток папируса, содержавший ключ к шифру.
Когда сотник выпускал птиц, они летели прямиком в Аварис, в голубятни, в которых появились на свет, и несли привязанное шелковой нитью к лапке зашифрованное сообщение, написанное на крошечном свитке тончайшего и легчайшего папируса. Благодаря этим сообщениям Нефер знал точную численность и расположение войск Наджи. Ему известен был день, когда лжефараон вышел из Вавилона, и количество воинов, оставленных в распоряжении Асмора. Нефер имел возможность следить за его продвижением на запад через Дамаск, Беэр-Шеву и прочие города и крепости.
Очень скоро стало очевидно, что Таита правильно все предвидел: Наджа не собирается переправляться через Красное море. Истинный его замысел заключался в нападении через Большую Песчаную пустыню.
Нефер снял дозоры с побережья Красного моря и немедленно перебросил свой походный стан и главные силы в приграничную крепость Исмаилия на краю пустыни. Здесь имелись многоводные пресные колодцы и обширные пастбища для лошадей.
За время ожидания в Исмаилии голуби не переставали приносить сообщения. Нефер не только знал численность войска Наджи, но и имена вождей всех отрядов.
Минтака принимала участие в военном совете в крепости. Ее вклад был неоценим: гиксоска по рождению, она хорошо знала военачальников Наджи, некогда бывших соратниками ее отца. Еще ребенком она слышала, как оценивал отец каждого из них, а память у нее была впечатляющая, натренированная игрой в бао. Молодая женщина могла рассказать Неферу о сильных и слабых сторонах и особенностях нрава каждого из этих людей. Она просмотрела полученные от разведки списки.
– Вот еще один, полководец по имени Пренн, который возглавляет арьергард Наджи. Он мой родственник, один из двоюродных братьев моего отца. Я хорошо знаю его. Он учил меня ездить верхом. Я привыкла называть его дядей Тонка, что на моем языке означает «медведь». – Минтака улыбнулась воспоминаниям. – Отец говорил, что Пренн предан как пес, осторожен и медлителен, но, единожды вонзив зубы в горло врага, не разожмет челюсти до смерти.
К этому времени Мерен почти оправился от ран и к нему вернулись силы. Он просил Нефера поручить ему какое-нибудь нужное дело, и Нефер послал его вперед с отрядом колесниц следить за дальнейшим продвижением Наджи, как только тот спустится с возвышенности в пустыню.
Разведчики Мерена наблюдали за повозками Наджи, развозящими запас воды в сухие земли по пути к границам Египта. Мерен попросил разрешения напасть и рассеять охрану этих возов, но Нефер приказал ему не вмешиваться, а просто наблюдать и аккуратно отмечать места, где поместили водные запасы.
Затем Нефер велел подтянуть силы, которые оставались на реке, и, когда те расположились вокруг Исмаилии, созвал на совет всех своих полководцев.
– Даже с колесницами Трока, захваченными в Галлале, Наджа превосходит нас в соотношении три к одному, – начал он. – Все его воины испытаны в бою, лошади обучены и в прекрасном состоянии. Нельзя позволить ему пересечь границу и достичь реки. Следует перехватить его и сразиться с ним здесь, в пустыне.
Совет заседал всю ночь. Нефер изложил свой план сражения и отдал приказы. Они решили позволить Надже пять дней беспрепятственно продвигаться вперед, не встречая сопротивления. Затем, когда он глубоко втянется в пустыню, предстояло совершить набеги и уничтожить его водные запасы как впереди, так и позади. Тогда лжефараон окажется в ловушке среди песков.
– Я достаточно хорошо знаю Наджу и делаю ставку на его высокомерие и неоправданную уверенность в собственном полководческом гении. Убежден, что даже после того, как мы лишим его запасов воды, он не повернет назад, а пойдет дальше. Его войско достигнет Исмаилии после нескольких дней «сухого» похода через пустыню. Мы встретим его на поле боя, которое выберем сами, наши кони и воины не будут страдать от жажды. Это отчасти уравняет наши силы.
В течение долгого заседания Таита безмолвно сидел в тени позади походного стула Нефера. Казалось, что он дремлет, но время от времени маг открывал глаза, а затем, помигав, как сонная сова, закрывал их снова, а подбородок его опускался на грудь.
– Самое слабое наше место: малочисленность и плохое состояние наших колесниц, – продолжил Нефер. – Зато мы почти сравнялись с Наджей по числу лучников, пращников и копейщиков. Я уверен, что, как только Наджа узнает о недостатке воды, он оставит пехоту и устремится вперед со всеми своими колесницами. Мы с Таитой разработали план, как заманить его колесницы в западню, где мы сможем воспользоваться тем небольшим преимуществом, которое у нас будет. Перед городом и источниками мы возведем череду низких каменных стен, за которыми смогут укрыться наши лучники и пехота. Этих сооружений будет достаточно, чтобы остановить наступление колесниц.
Палочкой древесного угля Нефер начертил на листе папируса план. Хилтон, Шабакон, Соккон и прочие советники вытянули шеи, внимательно наблюдая.
– Стены будут построены в форме верши. – Он нарисовал перевернутую воронку с вершиной, направленной в сторону Исмаилии.
– Как вы заманите его в воронку? – спросил Шабакон.
– Притворным отступлением после атаки наших колесниц, как вы это часто отрабатывали. Наши лучники и пращники будут прятаться за стенами, пока Наджа не втянется за нами в воронку. Чем глубже он проникнет, тем более стеснены окажутся его отряды между стенами. Проезжая на близком расстоянии, враги станут прекрасными мишенями для наших пращников и лучников.
– Вы намереваетесь запереть их в загоне, как скотину, как проделали это с Троком! – даже Шабакон был поражен этим замыслом.
Советники увлеченно принялись обсуждать план, высказывая замечания и дополнения. В конце Нефер назначил Шабакона ответственным за постройку стен. Предыдущие пять дней Таита провел, осматривая и размечая местность, поэтому к работе можно было приступить уже с рассветом.
– У нас мало времени, – предупредил Нефер. – Мы знаем, что силы Наджи скопились на возвышенности перед Хатмией. Его водные караваны почти закончили устройство складов. Я предполагаю, что через несколько дней он начнет спускаться с возвышенности.
Совет наконец завершился, и военачальники поспешно разошлись выполнять задачи, которые поставил перед ними Нефер. В башне старой крепости осталось только три человека: Нефер, Таита и Минтака.
Минтака впервые за все время взяла слово.
– Мы как-то говорили о Пренне, моем дядюшке Тонке, – сказала она, и Нефер кивнул, но бросил на нее недоуменный взгляд. – Если бы я могла встретиться с ним, поговорить с глазу на глаз, то наверняка убедила бы выступить против Наджи и разделить с нами нашу судьбу.
– Что ты имеешь в виду? – Голос Нефера стал резким, а лицо посуровело.
– Переодетая в юношу, с небольшим отрядом добрых воинов и на быстрых конях, я смогу обогнуть главные силы Наджи и добраться до арьергарда дядюшки Тонки. Риска почти нет.