– Разрубите узурпатора на части и пошлите показать их в разные номы нашей страны. Пусть каждый житель Египта видит, каковы плоды цареубийства и предательства.
Затем он поглядел на того, кто стоял высоко на сторожевой башне крепости, и воздел покрытый кровью голубой меч, приветствуя мага. Таита поднял в ответ правую руку, и на его пальце блеснула темно-красная вспышка – драгоценный рубин в перстне Наджи.
«Он провел на башне весь день. Какую роль сыграл маг в битве? – задал сам себе вопрос Нефер. – Победили бы мы без его влияния?» Ответа не было, и он отбросил эту мысль. Потом поднялся по лестнице на вершину башни и встал рядом с Таитой. Оттуда фараон обратился к своим воинам. Он поблагодарил их за службу и за храбрость, пообещал наградить каждого: долей в добыче для всех, повышением, золотыми цепями и почетными званиями для полководцев.
К концу его речи солнце стало опускаться в низкую гряду багровых туч у горизонта.
– Я посвящаю эту победу золотому Гору, соколу богов! – вскричал он в завершение.
И едва прозвучало это обращение, как появилось странное предзнаменование. Случайный луч заходящего солнца прорвался сквозь гряду облаков и озарил башню крепости. Он засиял на синей военной короне на голове Нефера и на голубом мече в его руке.
В тот же миг вверху раздался громкий крик: все головы поднялись, все глаза обратились к небу. По толпе прошел громкий ропот. Над головой фараона парил царский сокол. На глазах удивленных зрителей птица снова издала пронзительный тревожащий крик. Она описала в вышине три круга и наконец, мощно махая крыльями, полетела по прямой линии в сторону темнеющего востока, где исчезла во мраке.
– Благословение от бога! – возопили воины. – Да здравствует фараон! Даже боги приветствуют тебя.
Но как только они остались одни, Таита промолвил тихо, чтобы никто не мог подслушать:
– Сокол принес предупреждение, а не благословение.
– Что за предупреждение? – спросил Нефер спокойно, но с тревогой в душе.
– Когда птица крикнула, мне послышался голос Минтаки, – прошептал Таита.
– Минтака! – Нефер забыл о ней в пылу сражения. – Что Пренн говорил мне о ней? – Он повернулся к входу в шатер и крикнул стражникам: – Пренн! Где полководец Пренн?
Пренн немедленно явился и преклонил перед фараоном колени.
– Ты заслужил нашу самую глубокую благодарность, – сказал ему Нефер. – Без тебя мы не смогли бы победить. Твоя награда превзойдет награды всех других моих военачальников.
– Фараон щедр.
– В начале сражения ты говорил что-то о царевне Минтаке. Я полагал, что она в безопасности, в храме Хатхор в Аварисе. Когда и где ты видел ее в последний раз?
– Ты ошибаешься, фараон. Царевна Минтака не в храме. Она прибыла ко мне и передала твое послание. Я не мог взять ее с собой в сражение, поэтому два дня назад оставил в моем лагере в пустыне, на дороге между Исмаилией и Хатмией.
Ужасное предчувствие охватило Нефера.
– Кого еще ты оставил на той же лагерной стоянке?
– Других царских женщин: царевну Мерикару, которая приехала вместе с Минтакой, и ее величество царицу Хезерет.
– Хезерет! – Нефер вскочил на ноги. – Хезерет! Если Минтака и Мерикара в ее власти, что она сотворит с ними, когда услышит, что я убил ее мужа?
Он стремительно подошел к пологу шатра и позвал Мерена.
– Минтаке и Мерикаре угрожает страшная опасность.
– Откуда ты знаешь? – Мерен встревожился.
– Пренн сказал. А еще Таита услышал предупреждение в крике сокола. Выезжаем немедленно.
Хезерет очнулась в темноте и холоде того ужасного часа накануне рассвета, когда все темное в мире поднимает голову, а сила человеческого духа идет на убыль. Сначала она не поняла, что ее разбудило, но затем уловила слабый гул множества голосов. Он долетал издалека, но становился все громче. Царица села, позволив меховому одеялу упасть до пояса, и попыталась разобраться в отдаленном шуме. Теперь ей удалось вычленить слова «потерпел поражение», «убит» и «бежим немедленно».
Она позвала служанок. Две из них явились на зов, полусонные и голые, держа в руках маленькие масляные лампы. Глаза у женщин были мутными и удивленно распахнутыми.
– Что случилось? – спросила Хезерет.
– Не ведаем, госпожа. Мы спали.
– Глупые девки! Идите и тотчас же все выведайте! – сердито приказала Хезерет. – И убедитесь, что пленницы все еще в их клетке, что они не сбежали.
Служанки умчались.
Хезерет вскочила с постели. Она зажгла все лампы, подвязала волосы, надела хитон и набросила на плечи накидку. Тем временем шум за оградой лагеря становился все громче. Теперь до нее доносились крики, на дороге грохотали повозки, но у нее по-прежнему не было представления, что произошло.
Две служанки влетели в шатер.
– Говорят, была большая битва в месте, которое называется Исмаилия, ваше величество, – затараторила старшая из них.
Она запыхалась, и речь ее была невнятной.
Хезерет захлестнула волна радости. Наджа одержал победу – в душе она никогда не сомневалась в этом.
– Каков исход битвы?
– Не ведаем, госпожа. Мы не спрашивали.
Хезерет схватила ближайшую девушку за волосы и дернула так яростно, что выдрала прядь.
– Неужели в ваших тупых головах нет ни капли ума? – Она ударила несчастную по лицу, и та рухнула на пол шатра.
Оставив ее лежать, Хезерет схватила лампу и поспешила к двери.
Караульных не было, и она ощутила первый приступ страха. Царица побежала к повозке и, подняв лампу, заглянула в клетку для свиней. Ее беспокойство немного унялось, когда она увидела, что две истерзанные фигуры по-прежнему привязаны к стойкам в задней части сооружения. Пленницы подняли бледные, перепачканные лица.
Бросив их, Хезерет побежала к воротам в частоколе. В свете звезд виднелся темный строй всадников. Угадывались очертания возов, запряженных волами. На одних были кучами навалены узлы и ящики, на других ехали женщины, прижимающие к себе своих детей. Сотни воинов спешно проходили мимо, и Хезерет видела, что большинство их безоружны.
– Куда вы идете? – крикнула она им. – Что творится?
Никто не ответил ей, а то и вообще не обратил на нее внимания. Хезерет выбежала на дорогу и схватила за руку кого-то из воинов:
– Я царица Хезерет, жена фараона всего Египта! Отвечай мне, мерзавец!
Воин издал какой-то странный лающий смешок и попытался вырваться. Но Хезерет вцепилась в него изо всех сил; тогда он сильным ударом сбил ее с ног и оставил валяться в пыли на обочине.
Поднявшись, она выбрала в проходившей толпе другого воина, с воротником десятника. Подбежала к нему, обливаясь кровью из разбитого носа.
– Какие новости о битве? Расскажи мне, – взмолилась она. – Прошу тебя, расскажи.
Десятник посмотрел на ее лицо. Уже светало, и он ее узнал.
– Хуже некуда, ваше величество, – прохрипел он. – Разыгралась страшная битва, и враг победил. Наша армия разбита, все колесницы выведены из строя. Неприятель быстро продвигается и скоро настигнет нас. Вам срочно нужно бежать.
– Как фараон? Что с моим мужем?
– Говорят, что битва проиграна и фараон убит.
Хезерет вытаращилась на него, не в силах ничего сказать или пошевелиться.
– Вы согласны бежать, ваше величество? Пока не стало слишком поздно – пока не пришли победители и не начался грабеж и насилие. Я буду защищать вас.
– Это неправда! – Хезерет затрясла головой. – Наджу не могли убить.
Она отвернулась.
Когда взошло солнце, царица одиноко стояла на обочине дороги, а бегущая армия все текла мимо нее. Эта беспорядочная толпа не имела никакого сходства с могучей ратью, собравшейся перед Синими воротами Вавилона всего несколько месяцев назад.
Среди беглецов встречались командиры, и Хезерет окликнула одного:
– Где фараон? Что произошло?
Тот не узнал царицу в этой женщине с окровавленным лицом, в растрепанной и покрытой пылью одежде.
– Наджа-Кьяфан пал в поединке от руки Нефера-Сети! – крикнул он в ответ. – Труп его разрубили на части и разослали на показ по всем номам Египта. Враг быстро наступает и еще до полудня будет здесь.
Хезерет истошно завыла. Подробности были слишком живописными, чтобы быть выдумкой. Она зачерпнула ладонями пыль и высыпала себе на голову. Продолжая вопить, она царапала себе лицо ногтями, пока кровь не потекла по щекам и не закапала на хитон.
Ее служанки и начальник телохранителей вышли из-за частокола, чтобы увести царицу назад, но та, вне себя от горя, стала выкрикивать несвязные ругательства. Обратив лицо к небу, она хулила богов, обвиняя их в том, что они не защитили ее мужа, бога намного более великого, чем любой другой.
Ее рыдания и крики звучали все громче, а поведение становилось все более неистовым и безумным. Она рассекла себе грудь маленьким украшенным драгоценными камнями кинжалом, который всегда носила с собой, помочилась себе на ноги и стала кататься в самой ею созданной грязи. Затем Хезерет вскочила и влетела в обнесенный частоколом лагерь. Подбежав к клетке для свиней, она заорала на Мерикару сквозь прутья решетки:
– Наш супруг мертв. Убит нашим собственным чудовищем братом.
– Хвала Хатхор и всем богам! – воскликнула Мерикара.
– Кощунствуешь! – накинулась на нее Хезерет. – Наджа-Кьяфан был богом, а ты была его женой. – Она распаляла себя до еще большего безумия. – Тебе следовало быть почтительной женой, а ты сбежала от него. Навлекла на него позор и унижение.
– Мерен, вот кто мой муж, – возразила Мерикара. – Я презираю то создание, которое ты величаешь супругом. Этот человек убил нашего отца и по праву заслужил кару, понесенную от руки Нефера.
– Мерен – простой воин, а Наджа был и остается богом.
Хотя губы Мерикары распухли от жажды и солнечных ожогов, она заставила себя улыбнуться:
– Мерен больший бог, чем Наджа был когда-либо. И я люблю его. Он приедет сюда очень скоро, и тебе лучше освободить нас с Минтакой до этого, иначе они с Нефером заставят тебя дорого заплатить.