– Помягче, милая подруга, – прошептала Минтака. – Она спятила. Посмотри ей в глаза. Не раздражай ее. От нее сейчас любой гадости можно ожидать.
Хезерет была глуха к доводам разума и осторожности.
– Любишь простого воина? Ты смеешь сравнивать его с моим мужем, фараоном Египта? Я помогу тебе удовлетворить страсть к воякам!
Она повернулась к начальнику охраны:
– Вытащите эту свинью из ее грязной клетки.
Тот заколебался. В его ушах звенело предупреждение Мерикары, что Нефер и его войско скоро будут здесь.
– Это приказ. – Хезерет, казалось, взяла себя в руки. – Подчиняйся или пеняй на себя.
Командир неохотно отдал распоряжение своим людям, и те разрезали кожаные ремни, привязывающие запястья Мерикары к стойкам, а затем открыли дверь и вытащили ее за ноги.
Руки и ноги Мерикары посинели и опухли в тех местах, где ремни сдавили кровеносные сосуды, и она едва могла стоять. Незащищенную кожу лица и конечностей обожгло солнце, а волосы падали на лицо спутанными жгутами.
Хезерет наскоро огляделась и заметила колесо, снятое с возка для починки. Оно было прислонено к частоколу.
– Принесите-ка сюда то колесо! – велела царица, и два человека прикатили его на указанное ей место. – Привяжите к нему эту суку. Нет, не так. Распните ее! Чтобы руки и ноги были широко расставлены, чтобы ее любимым воинам было поудобнее.
Стражники повиновались и привязали Мерикару за запястья и лодыжки к ободу колеса, как морскую звезду. Хезерет встала напротив и плюнула ей в лицо. Мерикара засмеялась потрескавшимися губами:
– Ты сошла с ума, сестра. Твой рассудок помутился от горя. Мне жаль тебя, но ничто уже не вернет Наджу. Когда его грязные преступления будут взвешены на весах правосудия, чудовище у врат рая пожрет его черное сердце и Наджа навсегда исчезнет в бездне забвения.
Хезерет полоснула по обеим щекам сестры острием кинжала, нанеся мелкие поверхностные раны, из которых тем не менее обильно потекла кровь, заливая хитон на груди девушки. Тем же кинжалом Хезерет разрезала льняную ткань. Затем обеими руками разорвала на сестре одежду от шеи до подола. Под хитоном на Мерикаре ничего не было.
Ее тело, нетронутое солнцем, было белым и нежным, груди – маленькими, с ярко-розовыми сосками, живот – плоским и белым, а волосы внизу живота были как гнездо из шелка.
Хезерет шагнула назад и посмотрела на своих стражников:
– Кто из вас будет первым?
Те уставились на стройное нагое тело на колесе.
– Поберегитесь! – закричала из клетки Минтака. – Нефер-Сети совсем скоро будет здесь, а это его сестра.
Хезерет повернулась к ней:
– Закрой свой поганый рот! Ты следующая на очереди. Тут десять тысяч мужчин, и до исхода дня ты порадуешь многих из них. – Она снова повернулась к воинам. – Ну, посмотрите на эту нежную плоть. Неужели вы не хотите ее отведать? Я вижу, как твердеют под одеждой ваши отростки.
– Это безумие, – прошептал командир, хотя не мог оторвать глаз от бледного тела. – Она ведь царевна из дома Тамоса.
Хезерет выхватила из руки ближайшего охранника копье и огрела его древком по спине:
– Ну же, у тебя нет яиц? Покажи нам, как ты глубоко погружаешься в истекающую медом щель.
Воин попятился, потирая ушибленную спину:
– Вы совсем спятили? Какое наказание обрушит на мою голову Нефер-Сети!
Он вдруг повернулся и опрометью выбежал из лагеря, влившись в поток идущих по дороге беглецов. Его товарищи помялись немного, затем один пробормотал:
– Она чокнулась! Я не собираюсь ждать, когда Нефер-Сети придет и обнаружит свою сестру в таком положении.
Он устремился к воротам; его соратники следовали за ним по пятам.
Хезерет кинулась вдогонку:
– Вернитесь! Я приказываю!
Но стражники смешались с толпой и исчезли.
Хезерет подбежала к проходившему мимо высокому лучнику-нубийцу, схватила его за руку и попыталась утащить в лагерь:
– Пойдем со мной. Я знаю вас, черных скотов, отростки у вас длинные, как у слона, и вы любите пускать их в ход. У меня есть кое-что, что тебе понравится.
Лучник с силой отпихнул ее:
– Отстань, шлюха! Мне сейчас не до того, чтобы раскошеливаться за твои услуги.
Глядя, как нубиец шагает по запруженной людьми дороге, Хезерет крикнула:
– Не мои, скотина. Как ты смеешь оскорблять царицу Египта?
Завывающая и взбешенная, она вернулась в лагерь.
– Хезерет, все кончено, – сказала ей из клетки Минтака. – Возьми себя в руки. Освободи Мерикару, и мы защитим тебя.
Она говорила тихим, успокаивающим тоном: было ясно, что Хезерет пересекла границу рассудка и блуждает в дебрях безумия.
– Я – царица Египта, а мой супруг – бессмертный бог! – визжала Хезерет. – Смотрите на меня и страшитесь моей красоты и моего величия.
Покрытая кровью и грязью, она неистово размахивала копьем.
– Пожалуйста, Хезерет, – присоединилась к просьбе Мерикара. – Нефер и Мерен скоро будут здесь. Они позаботятся о тебе и защитят.
Хезерет зло посмотрела на сестру:
– Я не нуждаюсь ни в чьей защите. Разве ты не понимаешь, что я тебе говорю? Я богиня, а ты – обозная шлюха.
– Дорогая сестра, ты расстроена. Освободи меня, и я помогу тебе.
На лице Хезерет проступило коварное выражение.
– Думаешь, у меня не получится найти для тебя мужской шип? О, как ты ошибаешься. У меня свой есть. – Она повернула копье так, что тупой конец указывал на Мерикару. – Твой воин-любовник спешит в твои объятия!
Она стала угрожающе надвигаться на девушку.
– Нет, Хезерет! – выкрикнула Минтака. – Оставь ее.
– Ты будешь следующей, подлая предательница. Я займусь тобой после того, как обслужу эту девку.
– Хезерет, нет! – умоляла ее Мерикара, извиваясь в путах.
Но Хезерет, казалось, не слышала сестру и нацелила древко копья между ее разведенными бедрами.
– Сестра, ты не можешь! Неужели ты не помнишь…
Мерикара замолчала, и ее глаза широко распахнулись от боли и ужаса.
– Вот так! – сказал Хезерет, глубоко заталкивая древко. – Вот так! И так!
Копье с каждым толчком входило все глубже, пока не погрузилось почти на длину руки в живот и не окрасилось кровью Мерикары.
– Перестань! – завопили обе девушки хором. – Пожалуйста, перестань!
Но Хезерет продолжала заталкивать древко глубже.
– Ну вот! Утолила свою похоть?
Девушка истекала кровью, но Хезерет всей тяжестью налегла на копье и погрузила его в тело несчастной почти на всю длину древка. Мерикара пронзительно закричала в последний раз и обмякла в путах. Ее подбородок упал на обнаженную грудь.
Хезерет оставила копье торчащим из тела и отошла, ошеломленно глядя на то, что сотворила.
– Ты сама виновата. Я тут ни при чем. Это был мой долг. Ты вела себя как шлюха. Вот я и обошлась с тобой, как со шлюхой. – Хезерет снова начала рыдать и заламывать руки. – Это уже не важно. Ничто теперь не важно. Наджа мертв. Наш нежно любимый супруг умер…
Как помешанная, Хезерет вошла в свой шатер, роскошно обставленный, но покинутый. Сняв пропитанный кровью и мочой хитон, она уселась посреди пола, затем наугад вытащила из кучи в углу платье и натянула на ноги сандалии.
– Пойду искать Наджу, – сказала она с внезапной решимостью.
Быстро собрав кое-какие вещи, женщина затолкала их в кожаную заплечную суму. Затем целеустремленно направилась к двери.
Когда она вышла на свет утра, ее окликнула Минтака:
– Прошу, освободи меня, Хезерет. Я должна позаботиться о твоей сестренке. Она серьезно ранена. Прояви милосердие, дозволь мне пойти к ней.
– Ты не понимаешь. – Хезерет резко замотала головой. – Я должна идти к мужу, фараону всего Египта. Он нуждается во мне. Он послал за мной.
Не взглянув на Минтаку, она поспешила прочь из лагеря, качая головой и что-то бессвязно бормоча себе под нос. Затем повернула на запад и порысила в сторону Исмаилии и Египта, навстречу испуганной толпе.
– Жди меня, Наджа, моя единственная истинная любовь! – донесся до Минтаки очередной крик сумасшедшей. – Я иду, дождись меня!
Затем ее бредовые вопли стихли вдалеке.
Минтака сражалась со своими путами, извивалась и дергалась, упершись босыми ногами в стойки клетки, чтобы усилить рывки. Она чувствовала, как кожа слезает с запястий и как теплая кровь стекает по ладоням и пальцам, но кожаные ремни были прочными и тугими, и ей не удавалось ни растянуть, ни разорвать их. Ее руки начали неметь от недостатка крови. Всякий раз, когда она отдыхала от этой борьбы, ее взгляд возвращался к обмякшему телу Мерикары на колесе.
– Я люблю тебя, моя дорогая, – обращалась она к ней. – Мерен тебя любит. Не умирай. Ради нас, пожалуйста, не умирай.
Но глаза Мерикары были широко открыты, а взгляд неподвижен. Скоро ее глазные яблоки стали высыхать и покрываться тонким слоем пыли, и мухи деловито роились над ними и пили кровь из лужи крови между ее ног.
Затем Минтака услышала шум потасовки со стороны входа в шатер. Повернув голову, она увидела двух служанок Хезерет – они выползали наружу, каждая тащила большой мешок с ценностями.
– Пожалуйста, освободите меня! – крикнула им Минтака. – Вам пожалуют свободу и щедро наградят.
Но обе испуганно и виновато поглядели на нее, а потом опрометью выскочили из ворот на дорогу, чтобы присоединиться к остаткам отступающей на восток разбитой армии.
Позднее у ворот раздались голоса, и Минтака хотела закричать, но вовремя узнала грубый говор и успела сдержаться. Четыре человека воровато проникли в лагерь. По их наружности, одежде и речи она поняла, что это мерзавцы самого низкого пошиба, скорее всего, члены одной из тех шаек шакалов и стервятников, что следуют за любой армией в расчете поживиться грабежом или кражей. Она склонила голову и притворилась мертвой.
Пришельцы задержались, чтобы осмотреть тело Мерикары. Один расхохотался и отпустил такую похабную шуточку, что Минтака с силой зажмурилась и крайним усилием воли заставила себя смолчать.
Потом они подошли к клетке и поглядели на нее. Она лежала совершенно неподвижно и затаила дыхание. Она представляла, как скверно выглядит, и уповала на то, что сойдет за труп.