И тут чувство реальности обрушилось на нее. Минтака дико забила ногами, выгнула спину и стала вырываться с силой газели, угодившей в челюсти леопарда.
– Нет, Нефер! – вскричала она, оторвав свои губы от его губ. – Ты ведь обещал! Ты поклялся раненым глазом Гора!
Юноша отпрянул от нее, как если бы получил удар хлыстом, и воззрился на девушку округлившимися и испуганными глазами.
– Минтака, любовь моя! Драгоценная моя! – голос его был хриплым и неровным, как после долгого и быстрого бега. – Я не знаю, что со мной произошло. Я будто обезумел. Я не хотел… – Он в отчаянии развел руками. – Да я лучше умру, чем нарушу клятву и навлеку на тебя позор.
Ее дыхание было таким сбивчивым, что ей не удалось ответить сразу. Она отводила взгляд от его нагого тела.
– Прошу, не надо ненавидеть меня, – жалобно продолжил юноша. – Я сам не знал, что делаю.
– Я не способна возненавидеть тебя, Нефер. Никогда.
Видеть его отчаяние было невыносимо, ей хотелось снова броситься к нему в объятия и утешить. Но она осознавала опасность этого шага. Опираясь на колесо повозки, девушка встала.
– Моя вина не меньше твоей. Мне не следовало допускать этого.
Ноги у нее подкашивались, обеими руками она попыталась отбросить назад упавшие на лицо волосы.
Виновато понурив голову, Нефер шагнул к ней, но, когда Минтака отпрянула, тут же остановился:
– Я разорвал на тебе юбку. Это нечаянно.
Царевна опустила взгляд и обнаружила, что вся на виду – обнажена почти так же, как и молодой фараон. Она торопливо запахнула разорванные края и отступила еще дальше.
– Тебе нужно одеться, – прошептала девушка и вопреки своей воле посмотрела искоса на него.
Он был так красив, что ее снова обдала волна желания. Минтака заставила себя отвести взгляд.
Нефер проворно наклонился, подобрал сброшенный передник и завязал его на поясе.
Повисла долгая, неуютная тишина. Минтака отчаянно подыскивала слова, способные помочь им оставить позади этот неприятный момент. И тут на помощь ей пришло собственное тело. Она ощутила вдруг срочную необходимость облегчиться.
– Мне надо уйти!
– Нет! – взмолился юноша. – Я ведь не хотел. Прости меня. Этого больше не повторится, только останься со мной! Пожалуйста, не уходи!
Девушка робко улыбнулась:
– Ты меня не понял. Мне нужно отлучиться совсем ненадолго. – Руками, удерживающими разорванные края юбки, она сделал безошибочно узнаваемый жест. – Я сейчас вернусь.
Его облегчение было почти неописуемым.
– А, я понял. Приготовлю пока колесницу.
Он повернулся к лошадям, а она направилась вглубь рощицы из колючих деревьев.
Лев смотрел, как девушка идет между деревьев к его логову. Прижал уши к голове, вжался туловищем в каменистую почву.
То был старый зверь, давно оставивший позади пору расцвета. В темной косматой гриве пробивались седые волоски. Шерсть у него на спине переливалась некогда синеватым блеском, но с возрастом словно покрылась инеем. Зубы сточились и потемнели, а один длинный клык сломался у самой десны. Хотя ему еще удавалось повалить взрослого буйвола и убить одним ударом могучей лапы, когти притупились, так что гоняться за более верткой добычей льву стало трудновато. Прошлой ночью он упустил сернобыка, в желудке у хищника настойчиво напоминал о себе тупой болью голод.
Его желтые глаза наблюдали за двуногой добычей, и верхняя губа приподнялась в беззвучном рыке. В бытность совсем маленьким мать приучила его питаться падалью на полях сражений. Лев не разделял свойственного многим другим хищникам отвращения к человеческой плоти. За годы он убивал и пожирал эту добычу всякий раз, когда подворачивался случай. И вот теперь это существо, пробирающееся через невысокий кустарник, само шло к нему в лапы.
Минтака остановилась шагах в пятидесяти от его лежки и огляделась. Инстинкт подсказывал льву не встречаться с жертвой взглядом. Он опустил голову на землю и прищурил глаза, оставив только щелочки. Момент для нападения не настал, и хвост самца лежал ровно.
Присев под одним из деревьев, Минтака справила нужду. Уловив резкий запах мочи, лев наморщил морду. Это подстегнуло его интерес. Девушка встала и запахнула вокруг бедер обрывки юбки. Повернувшись спиной к льву, она направилась назад, туда, где ее ждал Нефер.
Лев ударил хвостом о землю – то была прелюдия к атаке. Потом поднял голову и стал бить хвостом с черной кисточкой себя по бокам.
Минтака услышала ритмичный свист и глухие удары хвоста. Остановилась и обернулась. И заглянула прямо в желтые глаза хищника. Она закричала, издав такой пронзительный возглас, что у Нефера екнуло сердце. Он резко развернулся и в одно мгновение увидел все: девушку и готового к нападению зверя.
– Не беги! – крикнул юноша. Он знал, что бегство сразу разбудит в животном инстинкт преследователя. – Я иду!
Выхватив из ниши в бортике колесницы лук и колчан, Нефер устремился к царевне, на ходу накладывая стрелу на тетиву.
– Только не беги! – как заклинание повторял он.
Но в этот миг лев зарычал. От этого ужасного звука даже кости завибрировали в теле у Минтаки и земля задрожала у нее под ногами. Она не смогла справиться с переполнившим ее ужасом, повернулась и, не разбирая дороги, помчалась к Неферу, всхлипывая на каждом шагу.
Сразу же грива у льва поднялась, как темный ореол вокруг головы, и он ринулся в погоню. Темной тенью мелькая между деревьями, он мчался прямо на девушку и нагонял так стремительно, как если бы та вовсе не двигалась.
Нефер остановился, бросил колчан, чтобы освободить руки, и поднял лук. Оттянул тетиву до самых губ, целясь во вздымающуюся от мощных вдохов грудь зверя. Хотя расстояние было небольшим, выстрел оказался сложным. Хищник бежал под углом, так что упреждение имело решающее значение, да и Минтака находилась на линии полета стрелы. Но главное, юноша понимал, что, ранив зверя, не спасет возлюбленную. Стрелу требовалось вогнать в какой-нибудь из жизненных органов зверя, свалив его и дав девушке шанс убежать. Но времени на точный расчет не было – хищник почти настиг Минтаку.
Лев несся, издавая при каждом скачке хриплый рык, комья земли и камешки летели из-под громадных лап. Желтые глаза вселяли ужас. Нефер сделал совсем небольшое упреждение, всего на ладонь, учитывая отклонение стрелы в полете, и заорал во весь голос:
– Минтака, ложись! Уйди с линии выстрела!
За недели совместной охоты между ними выработалось взаимопонимание, и она научилась повиноваться ему без слов. Даже теперь, в состоянии дикого ужаса, она на полной скорости бросилась на каменистую почву, почти под лапы настигающему льву.
Как только девушка упала, Нефер спустил тетиву. Смертельно встревоженному юноше казалось, что стрела пересекает пространство до цели с неторопливой вальяжностью несущей тяжелую добычу хищной птицы. Она пролетела над Минтакой, уже начиная снижаться, и казалась такой крошечной и такой бесполезной против громадного животного.
Потом она беззвучно ударила во льва, и Нефер почти ожидал, что рыкающий стремительный зверь презрительно сломает ее древко и откинет в сторону.
Как раз когда лев разинул огромную пасть, показав полный набор неровных пятнистых зубов, кремневый наконечник вошел в темную шкуру на груди чудовища. Тонкое прямое древко стало погружаться следом за ним, пока снаружи не остался только кусок с ладонь длиной да яркие перья.
Нефер подумал, что достал до сердца. Лев подпрыгнул, содрогнувшись в конвульсии, а его рык перешел в продолжительный рев, от которого сухие листья полетели с ветвей колючего дерева над его головой. Затем зверь извернулся, достав до собственной груди, и его зубы превратили торчащий остаток стрелы в щепы. Минтака лежала почти под его мельтешащими лапами.
– Убирайся подальше от него! – вскричал Нефер. – Беги!
Он наклонился и выхватил из колчана под ногами другую стрелу. Накладывая ее на тетиву, двинулся вперед. Минтака вскочила. Ей хватило ума не бежать прямо к нему за помощью, и вместо этого она спряталась за ближайшее дерево.
Этого движения хватило, чтобы снова привлечь к ней внимание раненого льва. Побуждаемый теперь не столько голодом, сколько болью и злобой, зверь замахнулся лапой. Желтые кривые когти содрали кору со ствола, за которым скорчилась девушка.
– Сюда! Я здесь! – орал Нефер, пытаясь отвлечь льва на себя. – Иди ко мне!
Хищник повернул к нему огромную косматую голову, и фараон одним резким движением выпустил вторую стрелу. Руки его тряслись, прицел был взят второпях. Стрела попала в заднюю часть туловища, наконечник ее глубоко вошел в живот, и ужаленный зверь рыкнул. Бросив Минтаку, он устремился к Неферу.
Хотя лев был смертельно ранен и уже терял силы, у юноши не было шансов избежать этой атаки. Стрелу он выпустил, а колчан лежал на земле довольно далеко от него. Нефер выхватил висящий на поясе кинжал.
То было смешное оружие для борьбы с разъяренным великаном. Тонкий бронзовый клинок был слишком коротким, чтобы достать до сердца, но Неферу приходилось слышать истории бывалых охотников, чудесным образом вышедших живыми из подобных переделок. Когда лев присел перед последним прыжком, молодой фараон повалился на спину, даже не пытаясь устоять перед массой и напором зверя. Он лежал между передних лап, и лев раскрыл пасть, собираясь раздробить человеку череп жуткими клыками. Дыхание у него было таким зловонным, источая смрад тухлого мяса и разверстой могилы, что у Нефера покатил к горлу тошнотворный ком. Собравшись для борьбы, он сунул правую руку с кинжалом глубоко в пасть зверю. Тот инстинктивно сомкнул челюсти.
Нефер крепко держал кинжал, направив острие вверх. Когда челюсти захлопнулись, бронзовый клинок пронзил нёбо хищника. Юноша успел выдернуть руку, чтобы зубы не раздробили ему кисть, впрочем, нож не давал челюстям льва полностью закрыться, и кусаться зверь не мог.
Зато он накинулся на обидчика передними лапами, полностью обнажив когти. Нефер извивался под тяжелой тушей, стараясь избежать ударов, но острые костяные крючья сорвали с него передник и вонзились в плоть. Юноша понимал, что не продержится долго.