Но зачем ему понадобилось похищать Минтаку? Уж точно не ради выкупа. Таита известен своим презрением к золоту и богатствам. И похоть тут явно ни при чем. Как евнух, Таита не знал любовного влечения. Может, причиной дружба между стариком и девушкой? Не попросила ли она помочь ей сбежать из Авариса и от нежеланного брака? Минтака наверняка пошла с ним по доброй воле, а то и с охотой – в пользу этого говорило поведение служанок, пытавшихся скрыть побег госпожи. И она не кричала, иначе часовые наверняка услышали бы.
Размышления о причинах Трок решил оставить до лучших времен. Сейчас главной заботой было организовать погоню и настичь царевну и чародея прежде, чем они доберутся до берегов Красного моря и окажутся на землях, подвластных Саргону Вавилонскому. Фараон улыбнулся Солету:
– Надеюсь, твоим любовникам придется по нраву усовершенствование, проделанное мной в твоем проходе. С тобой я разберусь позже, когда вернусь. Всегда найдутся голодные гиены и стервятники.
Два полководца все еще пировали в зале, поглощая вино и яства. Впрочем, они упились уже почти до бессознательного состояния.
– Сколько колесниц мы можем снарядить и отправить на восток до наступления полуночи? – спросил Трок.
Оба удивленно уставились на него, но, будучи воинами, привыкли держать ответ перед сердитым вождем.
Военачальник Толма выплюнул вино, которое собирался проглотить, и встал, только слегка пошатываясь:
– Я могу вывести пятьдесят колесниц через два часа!
– Мне нужно сто, – возразил Трок.
– У меня будет под началом сто колесниц до наступления полуночи, – вскинулся военачальник Зандер, не в силах допустить, чтобы его перещеголяли. – И еще сто выйдут на восток на заре.
Таита вел беглецов при свете растущей луны – до полнолуния оставалось лишь несколько дней. Наконечник посоха цокал по каменистой тропе, а тень бежала впереди мага, подобно чудовищной летучей мыши. Остальным приходилось усердно шевелить ногами, чтобы не потерять старика из виду.
После полуночи Минтака начала сдавать. Она тяжело хромала и постоянно отставала. Нефер укорачивал шаг, оставаясь рядом. Такого он от нее не ожидал – обычно царевна не уступала в выносливости любому из парней, а многих могла и перегнать. Он шептал ей слова поддержки, потихоньку, чтобы Таита не слышал. Ему не хотелось, чтобы маг заметил слабость девушки, и не желал унижать ее в глазах остальных.
– Уже недалеко. – Он взял ее за руку, чтобы помочь идти быстрее. – Бей держит лошадей наготове. Оставшуюся часть пути до Вавилона мы проделаем с шиком.
Она засмеялась, но смех получился наигранный, вымученный. Только тут Нефер догадался, что с ней не так.
– Что тебя беспокоит? – спросил он.
– Ничего, – ответила девушка. – Я слишком долго провела взаперти во дворце. Мои ноги ослабели.
Его это не убедило. Потянув ее за руку, он заставил ее сесть на камень рядом с тропой, поднял одну из ее изящных ножек и расшнуровал завязки сандалии. Стянув ее, он ахнул.
– Гор милосердный! И как тебе удалось сделать в них хотя бы шаг?
Обувь не по размеру страшно стерла ей ногу. Кровь темнела и поблескивала в свете луны. Юноша занялся второй ногой, бережно сняв сандалию. Вместе с ней отдирались куски кожи.
– Такая досада, – прошептала Минтака. – Но не волнуйся, я смогу идти босиком.
Нефер с досадой зашвырнул окровавленную обувь подальше в скопление камней.
– Тебе следовало раньше сказать мне.
Он встал, заставил ее подняться, развернулся к ней спиной и приготовился принять ее вес.
– Обними меня руками за шею и прыгай.
Затем юноша пустился догонять остальных, к тому времени превратившихся в зыбкие тени в лунном свете далеко впереди. Ее губы находились близ его уха, и, пока он напрягал силы, она, как могла, пыталась отвлечь и приободрить его. Говорила, как сильно скучала по нему, как прослышала о его смерти и не желала жить без него.
– Мне хотелось умереть, чтобы мы снова были вместе.
Потом Минтака поведала возлюбленному о жрице Хатхор и историю со змеей. Нефер пришел в такой ужас, что опустил ее на землю и сердито отчитал.
– Это было глупо. – в волнении он сильно встряхнул девушку. – Даже не смей поступать так снова, что бы ни случилось в будущем.
– Ты не знаешь, как сильно я люблю тебя, дорогой! И не представляешь, какое отчаяние овладело мной, когда я посчитала тебя умершим.
– Давай заключим договор. Начиная с этого дня мы будем жить друг для друга. И не вспомним о смерти до тех пор, пока она не придет к нам без приглашения. Дай мне слово!
– Клянусь! Отныне и навсегда я буду жить только для тебя, – сказала царица и поцеловала суженого, скрепляя обещание.
Он снова взвалил ее на плечи и пошел дальше. Ему казалось, что с каждым шагом ноша тяжелеет. Там, где грунт становился песчаными и мягким, Нефер опускал ее и царица ковыляла на стертых в кровь ногах, опираясь на него. Когда снова начинались камни, он опять поднимал ее себе на спину и брел вперед. Она рассказала ему про то, как Таита узрел ее и избавил от стремления умереть.
– Это было совершенно удивительное ощущение, – поделилась Минтака. – Как если бы он стоял рядом и обращался ко мне сильным, звучным голосом. Таита сказал, что ты жив. Как далеко вы находились, когда он разговаривал со мной?
– В Гебель-Нагаре, это в пятнадцати днях пути к югу от Авариса.
– Ему удалось пронзить такое расстояние? – изумленно промолвила девушка. – Существует ли предел его возможностям?
Они еще раз остановились в темноте на отдых. Минтака прильнула к его плечу и прошептала:
– Мне нужно кое-что рассказать тебе. Это касается моей брачной ночи с Троком…
– Нет! – выпалил Нефер. – Не хочу слушать. Неужели ты думаешь, что я не мучился каждый день, думая об этом?
– Выслушай, сердце мое. Я так и не стала его женой. Хотя он пытался взять меня силой, мне удалось помешать ему. Моя любовь к тебе дала мне силы сопротивляться.
– Мне говорили, что он вывесил запятнанную красным овчину на дворцовой стене. – Слова эти дались юноше нелегко, и он отвернулся.
– Да, то была моя кровь, – сказала она, и он попытался вырваться из ее объятий, но они были крепкими. – Но кровь не девственная. Он в кровь разбил мне нос и губы, пытаясь сломить. Клянусь тебе своей любовью к богине и своей надеждой подарить тебе сыновей, что я до сих пор девственница и останусь ею до тех пор, пока ты не примешь этот мой дар в знак моей любви.
Нефер обнял ее, поцеловал и расплакался от облегчения и радости, и она заплакала вместе с ним.
Минуту спустя он снова выпрямился и взвалил ее на спину. Похоже было, что ее клятва придала ему сил, и молодые люди двинулись вперед увереннее.
Было уже за полночь, когда остальные хватились их и пошли искать. Таита перевязал Минтаке ноги, а дальше ее по очереди несли Хилтон и Мерен. Беглецы пошли быстрее, но звезды уже начали меркнуть. Небо на востоке стремительно светлело, когда наконец они достигли оазиса, где ждал их Бей с лошадьми.
Все сильно устали, но Таита не мог позволить отдых. Путники в последний раз напоили лошадей и наполнили мехи водой так, что те раздулись и покрылись капельками сочащейся влаги.
Пока остальные занимались этим, Таита набрал из колодца полведра воды и при помощи какого-то пенящегося состава смыл краску с волос, снова сделав их серебристыми.
– Зачем в такой час ему понадобилось мыть голову? – удивился Мерен.
– Возможно, он тем самым вернул себе часть силы, которую утратил, покрасившись, – предположила Минтака, и никто не стал спорить с ней.
Когда все было готово к отъезду, Таита заставил всех еще раз напиться из источника, наполнить животы так, чтобы в них не вошло больше ни глотка воды.
– Ты это чувствуешь? – тихо спросил Таита у Бея, пока спутники выполняли его приказ.
Нубиец осклабился и кивнул:
– Оно витает в воздухе, и я ощущаю дрожь подошвами. Они идут.
Невзирая на нехватку времени и угрозу погони, Таита еще раз озаботился состоянием ног Минтаки. Он покрыл мозоли и потертости мазью и забинтовал ступни. Наконец последовала команда выступать.
Таита взял к себе Мерена в передовую колесницу копьеносцем. Следом ехали Нефер с Минтакой, держащейся за борт, чтобы ослабить давление на ноги. Замыкали маленький отряд Хилтон и Бей.
Ассирийский купец, продавший им ковры, надзирал за тем, как слуги и рабы грузят повозки и навьючивают верблюдов. Он обернулся посмотреть на проезжающих и помахал Таите. Но интерес его обострился, стоило ему заметить девушку во второй колеснице. Даже пыльная одежда и растрепанные волосы не могли скрыть ее удивительной красоты. Он продолжал смотреть, даже когда маленький отряд одолел последний подъем и скрылся в пустыне, направляясь по караванной дороге, что вела к берегам Красного моря.
Нетерпеливо ожидая, когда отряды колесниц соберутся перед городскими воротами, Трок отрядил Толму обыскать лагерь чужеземцев и нищих под стенами Авариса.
– Переверните каждую лачугу. Убедитесь, что царица не прячется среди этого сброда. Ищите Таиту Чародея. Ведите ко мне всех худых высоких стариков, каких найдете, я сам их допрошу.
Среди хижин слышались крики и плач, треск сбитых дверей и ломаемых стен – это люди Толмы исполняли приказ. Вскоре вернулись двое воинов и притащили к колеснице Трока грязную старую бедуинку. Женщина визжала, поливая обидчиков проклятиями, лягалась и вырывалась у них из рук.
– В чем дело? – спросил фараон у воина, когда старуху кинули к его ногам.
Воин показал пару тонкой работы золотых сандалий с бирюзовыми застежками, поблескивающими в свете факелов.
– Мы нашли их у нее в хижине, ваше величество.
Трок узнал сандалии, и лицо его потемнело от гнева.
– Где ты их украла, грязная обезьяна? – спросил он, пнув бедуинку в живот.
– Ничего я не крала, божественный фараон, – запричитала старуха. – Он сам отдал их мне.
– Кто это он? Отвечай всю правду, иначе я засуну твою голову во влагалище и ты захлебнешься собственными же вонючими выделениями.