То было жалкое зрелище. Когда чужаки приблизились, Нефер увидел, что первые две повозки представляют собой потрепанные боевые колесницы, влекомые тощими, загнанными лошадьми. Предназначавшиеся для двоих наездников, колесницы везли по пять человек каждая. За ними тянулись крытые возки и телеги в состоянии не лучшем, чем первые. Нефер видел, что они нагружены больными или ранеными, лежащими вповалку или на примитивных носилках. За повозками плелась длинная вереница пешеходов, многие хромали, опираясь на костыли или посохи. Некоторые тащили носилки, на которых лежали еще больные или раненые.
– Клянусь Гором! – воскликнул молодой фараон, пытаясь разглядеть едущих в передовой колеснице. – Они похожи на беглецов с поля сражения.
Внезапно он поднялся из-за скалы, за которой прятался, и закричал:
– Мерен!
Наконец-то юноша узнал ездока на первой колеснице. Мерен натянул вожжи и, прикрыв глаза ладонью, посмотрел в сторону слепящего солнца. Потом, разглядев Нефера, тоже замахал и закричал. Нефер помчался вниз по склону, скользя на осыпях, и вскоре они с Мереном уже обнимались, смеясь и говоря одновременно.
– Где вы были?
– Где Минтака и Таита?
Затем подоспел Хилтон и почтительно склонился перед фараоном. За ним тянулась вереница измученных и раненых людей. Лица у них были изможденные, кровь и гной просачивались через повязки, засыхая коркой. Даже ехавшие в крытых повозках или несомые на носилках, слишком слабые, чтобы идти самостоятельно, приподнимались и благоговейно смотрели на Нефера.
Тому хватило короткого взгляда, чтобы понять – перед ним воины, но воины, разбитые в бою, сломленные морально и физически.
Поздоровавшись с Хилтоном, Нефер повернулся к остальным и прокричал:
– Все так, как я вам обещал! Здесь, перед вами, стоит истинный ваш фараон, Нефер-Сети. Фараон не умер, фараон жив!
Люди безразлично молчали, утомленные и подавленные, и с сомнением смотрели на Нефера.
– Ваше величество, – прошептал ему Хилтон. – Встаньте на тот валун, чтобы вас все ясно видели.
Юноша забрался на камень и с любопытством обозрел толпу. Та молча смотрела в ответ. Многим никогда не доводилось прежде видеть живого царя. А те, кто видел, наблюдали его во время официальных церемоний, издалека. Тогда фараон казался им похожим на куклу: с головы до пят укутанный в роскошные одеяния и драгоценные украшения, с маской из краски на лице, он надменно восседал на царской повозке, влекомой белыми быками. Та далекая неживая фигура никак не сочеталась в их воображении с одетым в лохмотья пареньком, тощим и жилистым, с живым и подвижным загорелым лицом. Это был не тот фараон-дитя, известный им по одним только рассказам.
Пока они таращились на него, ничего не понимая, или переглядывались между собой, рядом с Нефером откуда ни возьмись возникла другая фигура. Этот человек, словно джинн, появился по соседству с фараоном. Его в народе знали хорошо, и в лицо, и по рассказам.
– Таита Чародей! – пронесся благоговейный шепот.
– Я знаю, что довелось вам претерпеть, – обратился к ним Таита голосом, проникавшим в каждое ухо, доходящим даже до больных и раненых. – Знаю, какую цену пришлось вам заплатить за отказ покориться тирании убийц и узурпаторов. Знаю, что вы пришли узнать, жив ли еще истинный царь.
Люди одобрительно зароптали, и Нефер вдруг понял, кто это такие. Перед ним стояли уцелевшие участники восстаний против Наджи и Трока. Где Хилтон разыскал их, оставалось загадкой, но эти жалкие оборванцы были некогда отборными воинами, колесничими и пехотинцами.
– Здесь будет положено начало, – тихо промолвил Мерен. – Хилтон привел к тебе семена твоих будущих полков. Поговори с ними.
Стоя перед толпой, Нефер, гордый и стройный, озирал ее еще некоторое время. Он заприметил в первых рядах человека постарше остальных, с проседью в волосах. Взгляд у него был острый, в глазах светился ум. Даже будучи одет в лохмотья, воин не утратил начальственного вида и властности.
– Кто ты, воин? – обратился к нему юноша. – Назови свое звание и полк.
Седой поднял голову и расправил ссутулившиеся плечи:
– Меня зовут Шабакон. Лучший из Десяти Тысяч. Прошел Красную дорогу. Начальник центра в полку Мут.
«Лев, а не человек!» – подумал Нефер, но вслух сказал:
– Приветствую тебя, Шабакон! – Он поднял полу хитона и указал на вытатуированную на бедре эмблему. – Я – Нефер-Сети, истинный фараон Верхнего и Нижнего Египта.
Вздох и гул прокатились по рядам оборванцев, стоило им узнать царский символ. Как один они распростерлись на земле.
– Бак-кер, божественный, любимец бессмертных! Мы – твои верноподданные, фараон. Вступись за нас перед богами.
Минтака пришла вместе с Таитой и теперь стояла поблизости. Нефер протянул руку и помог ей взобраться на камень.
– Вот царевна Минтака из дома Апепи. Минтака станет моей супругой и вашей законной повелительницей.
Объявление было встречено новым хором одобрительных возгласов.
– Хилтон и Шабакон будут руководить вами, – распорядился Нефер. – А Галлала сделается нашей столицей до победоносного возвращения в Фивы и Аварис.
Воины вскочили, и даже тяжелораненые норовили слезть с носилок, чтобы выказать почтение фараону. Голоса у них были слабые и почти терялись в бескрайней пустыне, но их звук наполнил Нефера гордостью, возродив в нем решимость и уверенность. Он поднялся на передовую колесницу, принял у Мерена вожжи и повел едва держащуюся на ногах крошечную армию в свою разрушенную столицу.
Когда было покончено с устройством помещения для прибывших, Нефер призвал к себе Хилтона, Шабакона и других вожаков. Допоздна в ту ночь и во многие последующие он сидел и выслушивал рассказы о мятежах, о сражениях и закономерном поражении от объединенных сил двух фараонов. Они поведали ему о жестоких карах, которые обрушили Трок и Наджа на попавших к ним в лапы бунтовщиков.
По приказу Нефера они в подробностях рассказали о новом боевом порядке египетской армии, перечислили имена военачальников, названия частей с количеством воинов, колесниц и лошадей, находящихся в распоряжении у Наджи и Трока. В числе беглецов сыскались три войсковых писца, и фараон усадил их за работу, велев составить на глиняных табличках подробный список вражеских гарнизонов и укреплений.
Тем временем Таита при помощи Минтаки устроил лечебницу, где поместили всех больных и раненых. Хилтон привел с собой около десятка женщин: жен некоторых воинов или просто из числа обитавших при военном лагере. Таита всех их привлек к работе сиделок и стряпух. Маг работал дни напролет, собирая сломанные кости, извлекая своими золотыми ложками зазубренные наконечники стрел, зашивая оставленные мечом раны, а в одном случае даже провел трепанацию черепа, проломленного боевой дубиной из твердого дерева.
Когда становилось слишком темно, чтобы лечить, Таита присоединялся к Неферу и его подчиненным, сидевшим при свете масляных ламп за картами из дубленой кожи ягненка и строившим планы и схемы. Хотя главнокомандующим считался Нефер, в военной науке он был еще новичком, и уроки опытных воинов имели для него неоценимое значение.
Бывало обычно за полночь, когда он распускал этот невеселый совет и отправлялся к Минтаке, терпеливо дожидавшейся его на подстилке из овчины. Они занимались любовью и перешептывались. Хотя оба страшно уставали за день, рассвет нередко уже брезжил над безмолвной пустыней, когда они наконец засыпали в объятиях друг друга.
В общей сложности в Галлале обитало полторы сотни человеческих душ и пятьдесят лошадей, но уже в первые несколько дней стало ясно, что дающие горьковатую воду колодцы города не в силах обеспечить даже столь малое количество ртов. Каждый день их осушали, и каждую ночь им требовалось все больше времени, чтобы наполниться. Да и качество воды ухудшилось: с каждым днем она становилась все более горькой и вонючей, пока пить ее стало совершенно невозможно, не смешав с кобыльим молоком.
На воду пришлось ввести ограничения. Лошади страдали от жажды, у кобыл пропало молоко. А подземный источник продолжал хиреть.
Наконец Нефер созвал своих приспешников на чрезвычайный совет. Пообсуждав около часа назревшую тему, Хилтон уныло подвел итог:
– Если Гор не сотворит для нас чуда, колодцы пересохнут совсем, и нам придется покинуть город. И где тогда искать приют?
Все посмотрели на Нефера, а тот с надеждой поглядел на Таиту:
– Что будем мы делать, когда вода иссякнет, маг?
Таита открыл глаза. Все время долгих споров он просидел молча и, как казалось, дремал.
– Я хочу, чтобы завтра на заре все, кто способен ходить и держать в руках лопату, собрались перед городскими воротами.
– Зачем это? – спросил фараон.
Таита только загадочно усмехнулся.
Когда прохладным утром следующего дня Таита миновал древние ворота, его ждали пятьдесят шесть человек. Маг прихватил все свои сокровища: талисман Лостры и подарок Бея, а также прочие ожерелья, браслеты и амулеты. Он вымыл до блеска волосы, а Минтака заплела их. В руке он нес посох, увенчанный змеиной головой. Нефер шел рядом, с серьезным лицом, но в душе заинтригованный. Таита оглядел собравшихся. Подчиняясь его велению, все явились с инструментом: деревянными лопатами и палками с окованными металлом наконечниками. Maг удовлетворенно кивнул, потом спустился по ступенькам и зашагал по долине.
По приказу Нефера люди взвалили инструменты на плечо и последовали за стариком, образовав некое подобие военного строя. Впрочем, далеко идти им не пришлось. У подножия холмов Таита остановился и поднял голову.
Нефер вспомнил, что именно здесь Таита проводил большую часть времени в последние несколько месяцев. Часто они с Минтакой видели его сидящим тут; закрыв глаза, старик дремал на солнышке, похожий на синеголовую ящерицу, или бродил среди скал, водя своим посохом или тыча им в камни.
В первый раз Нефер внимательно присмотрелся к скальным образованиям в этом районе холмов и понял, что они отличаются от других. Камень тут был рыхлым, плиты аспидного сланца рассекались жилами серого известняка. Глубокий разлом шел по диагонали через голые, опаленные солнцем холмы, гранича со слоем породы другого цвета. Потом он заметил еще кое-что. Недавно кто-то поставил на некоторых камнях метки: колдовские знаки, нарисованные белой пастой, скорее всего изготовленной из толченого известняка, разведенного водой из колодца. Встречались также сложенные из булыжников пирамидки.