За последние несколько месяцев два фараона собрали в Аварисе три тысячи колесниц и уже почти подготовились к походу по перешейку, который лежал к северу от Большого Горького озера и озера Тимсах и связывал Египет с восточными землями. Сначала они отправят колонну смять вавилонские заставы вдоль границы, а затем, когда дорога окажется свободна, доставят десятки тысяч кувшинов с водой в становища на пути через безводные участки. Стоит пересечь пустыню, и дальше войско ждут плодородные и обильные водой земли.
Пройти через перешеек фараоны собирались в полнолуние, в светлые прохладные ночи, миновать Исмаилию, перевал Хатмия и выйти к городу Беэр-Шева. По пути к ним должны были присоединиться подвластные им народы.
Нефер и Таита готовились оборонять Галлалу от неизбежного нападения лжефараонов. Они знали, что про их присутствие в древнем городе наверняка уже хорошо известно в обоих царствах. Они не сомневались, что, прежде чем ввязаться в месопотамскую авантюру, Наджа и Трок захотят расправиться с ними. Поэтому удивились, получив вдруг отсрочку.
– Они не считают нас за серьезную угрозу, – возликовал Нефер. – Если бы узурпаторы напали сейчас, пока мы еще так слабы, нам бы оставалось только бежать.
– Не исключено, что лжефараоны не видят в нас опасности, – согласился Таита. – А быть может, намерены захватить Месопотамию и тем самым лишить нас надежды на какую-либо помощь с востока. Тогда нас не составит труда окружить. Но полагаю, они просчитались, поскольку мы получили возможность по меньшей мере год копить силы.
– Как знать, не отвлекающий ли это маневр? – проговорил Нефер задумчиво. – Вдруг весь это восточный поход – уловка? Возможно, они хотят создать у нас чувство ложной безопасности и нанести удар?
– Такой риск всегда есть. Трок прямолинеен, как буйвол, но Наджа – мастер на хитрые уловки. Такой обман вполне в его вкусе.
– Нам следует не спускать глаз с их приготовленного для похода войска, – решил Нефер. – Я отправлюсь на север с разведывательным отрядом и буду наблюдать за дорогой через Исмаилию, чтобы лично убедиться, пройдут ли они там.
– Я поеду с тобой, – сказал Таита.
– Нет, маг, – возразил Нефер. – Тебе лучше всего остаться здесь и смотреть в оба. Если Наджа поведет на Галлалу три тысячи колесниц, позаботься о том, чтобы население немедленно покинуло город. Есть еще одно поручение, которое я хочу возложить на тебя… – Фараон заколебался. – Это забота о Минтаке. Мне кажется, ей придется не по душе оставаться здесь вместе с другими женщинами, она может совершить какой-нибудь необдуманный шаг.
Таита улыбнулся:
– От нашей царевны всегда можно ожидать решительных поступков. Но при всем том мне хорошо известно, в чем состоит главный мой долг. Я еду с тобой.
И хотя Нефер долго и упорно возражал, Таита оставался непреклонен. В глубине души юноша был доволен, что наставник будет рядом с ним, как всегда.
Даже после прибытия в город последнего конного отряда они смогли собрать только тридцать две пригодные к бою колесницы и меньше сотни лошадей, способных тянуть их.
Половина колесниц под началом Шабакона осталась охранять Галлалу. На шестнадцати других, взяв с собой Хилтона и Мерена, Таита и Нефер тронулись в путь, намереваясь обогнуть по восточному берегу Большое Горькое озеро и выйти на главную дорогу к северу от Исмаилии. Молодой месяц насчитывал всего несколько дней, ночи стояли темные, зато освежающе прохладные, поэтому разведчики ехали быстро и завершили путь через неизведанные дебри прежде, чем луна вошла во вторую четверть.
На рассвете пятнадцатого дня после отъезда из Галлалы отряд расположился в укромном месте в холмах к востоку от Исмаилии, откуда просматривался город. Главная дорога проходила как раз под наблюдательным пунктом, и войско двух фараонов не могло миновать его. Исмаилия была пограничной египетской крепостью, и естественным образом войско отправлялось оттуда.
– Сдается мне, наша вылазка оказалась не напрасной, – сообщил Нефер стоящему внизу Таите.
Юноша взобрался на один из высоких кедров на обращенном к Исмаилии склоне холма, откуда местность просматривалась на несколько лиг.
– В городе кипит жизнь. Под стенами рядами устроены коновязи и вырос целый палаточный город.
Поставив ладонь козырьком, он прикрыл глаза от солнца.
– На дороге из дельты поднимается пыль. Ощущение такое, будто все колесницы и повозки Египта выступили в поход.
Все утро он сообщал магу о своих наблюдениях, пока зной не достиг такой силы, что всякая жизнь вокруг города и на подступах замерла. Юноша спустился на землю и вместе с остальными воинами отряда отправился искать тень, чтобы пережить жаркие часы.
Ближе к вечеру, когда стало прохладнее, разведчики пробудились, чтобы накормить и напоить лошадей. Затем Нефер вновь поднялся на свой наблюдательный пункт.
С первого взгляда стало ясно, что они прибыли как раз вовремя. Дорога на восток стала артерией, по которой бежал живой поток могучей армии. Отряды по пятьдесят колесниц один за одним выезжали из ворот Исмаилии; за каждым следовал обоз со снаряжением и припасами. Поток колесниц устремлялся в направлении места, где укрылись разведчики. Голова колонны проехала так близко, что сидящий среди верхних ветвей кедра Нефер мог разглядеть лица воинов.
Войско текло, как река, слепя отблесками бронзы, и пыль поднималась над ним густым облаком, пока едва не затмила солнце.
Авангард образовывали четыре отряда, за ним был промежуток. Очевидно, так было устроено для того, чтобы пыль немного осела и не досаждала идущей следом царской свите.
Возглавляли ее две колесницы. Обе повозки были обшиты листовым золотом, и каждой требовалась упряжка из шести лошадей, чтобы тащить такую тяжесть. Ненависть желчным комом подкатила Неферу к горлу, когда он узнал колесничих.
Поводья ближней к нему колесницы держал Трок. Нельзя было не узнать его широкие плечи и черную кустистую бороду с вплетенными в нее лентами. На голове у гиксоса красовался золотой шлем в форме улья, с плюмажем из пышных белых страусовых перьев. На плече позвякивал двухслойный щит, каждый лист которого был толщиной с его большой палец. Молва утверждала, что во всем войске с этим тяжелым щитом способен управиться только его хозяин, как и с мощным боевым луком, стоявшим в стройке по правую руку.
Другой большой колесницей правил фараон Наджа-Кьяфан. Его фигура была гибкой и более изящной, напоминая кобру, в честь которой он и получил имя. Нагрудник из золота и драгоценных камней сверкал в лучах солнца, пробившихся через облака пыли. Голову венчала синяя военная корона Египта, а на боку, в ножнах из серебра и электрума с инкрустацией из бирюзы и ляпис-лазури, висел легендарный голубой меч, украденный им с тела отца Нефера.
Удивительное дело, но, уступая Троку в телесной мощи, из них двоих Наджа выглядел более опасным.
Золотые колесницы проехали и скрылись в поднятых тучах пыли, но Нефер так и лежал, растянувшись, на большой ветке кедра, а колонна воинов тянулась дальше.
Солнце уже скользнуло за горизонт, но света еще хватало, чтобы разглядеть следующую часть бесконечной процессии. Нефер, внимание которого вновь обострилось, приподнялся.
Раскачиваясь и переваливаясь по дороге, уже изрытой колеями после сотен колесниц и повозок, шли две упряжки волов с паланкинами. Они были просторными, шелковые занавеси украшали золотые звезды и розетки, и Нефер сообразил, что ехать в этих носилках могут только женщины из царского гарема. Едва ли стоило предполагать, что Трок возьмет в поход своих жен или наложниц: Нефер слышал, что гиксос предпочитал утолять желание с захваченными во вражеской земле пленниками, не делая различий между юношами и девушками. А если это не жены Трока, то они могут принадлежать только Надже. Неферу стало интересно, не устал ли Наджа от Хезерет и не прихватили ли с собой других жен.
Тут занавеска второго паланкина отдернулась, на пыльную дорогу соскочила девушка и побежала вприпрыжку рядом с упряжкой волов. Хотя она сильно изменилась с последней их встречи, Нефер ни на миг не усомнился, что это прелестное создание – Мерикара, его младшая сестра. Волосы ее не были собраны по-детски в завитки сбоку, но были сзади острижены до плеч, а спереди образовывали на уровне бровей густую прямую челку. Утрата боковых завитков означала, что Мерикара встретила свою первую красную луну. Неферу стало на миг горько, что его веселая маленькая мартышка больше уже не дитя. Затем ему пришло в голову, что ничто теперь не мешает Надже взять Мерикару на супружеское ложе. Нефер слышал, что Наджа – распутный сатир, и, представив, как тот забавляется с его маленькой сестренкой, юноша почувствовал отвращение, граничащее с приступом тошноты.
Ему ужас как захотелось поговорить с Мерикарой, узнать, счастлива ли она и не может ли он как-нибудь облегчить ее участь. Потом Нефер подумал: может, выкрасть ее и отвезти в Галлалу? Он знал, что такая идея опасна и товарищи попытаются развеять в нем подобную самоубийственную фантазию.
Он заметил, что следом за паланкинами потянулись повозки с имуществом лжефараонов. Вот и повод, который будет понятен остальным. Повозки не имели украшений и были выкрашены в мрачный синий цвет, зато их прочность и крепкие оси давали возможность перевозить тяжелый груз. Колеса с металлическими ободьями глубоко врезались в грунт. Дверцы в задней стенке коробов были обмотаны цепями и заперты на замок, а рядом шла вооруженная охрана. То была обычная полевая казна, без которой не могло обойтись ни одно войско. Нефер знал, что в сундуках лежит золото – бруски и прутки, кольца и бусы. Это пойдет на выдачу жалованья войску, оплату преданности мелких царьков и сатрапов, им будут перекупать союзников Вавилона и Ассирии, рассчитываться с лазутчиками и шпионами во вражеских рядах.
Нефер съехал по стволу кедра на землю. Таита мирно дремал, но открыл глаза, не успел юноша коснуться его руки.
– Походная казна лжефараонов, – шепнул ему на ухо Нефер. – Там хватит денег, чтобы нанять армию или купить трон.