Поглаживая и лаская лошадь, он осторожно перекинул узду через ее плечи и затянул постромки. Кобыла сильно волновалась, но позволила надеть на себя эти непривычные и неудобные штуки. Нефер взобрался ей на спину и проехал два круга по полю. Когда он вернулся, Мерен уже приготовил дышло. Оно не было присоединено к колеснице, хотя было снабжено рым-болтом. Нефер присоединил упряжь Дов к дышлу, и кобыла в тревоге закатила глаза, ощутив тяжесть сбоку. Она повернула голову, чтобы осмотреть дышло, и как только она удовлетворила свое любопытство, Нефер взял ее под уздцы и повел вперед.
Она фыркала и косилась, таща за собой дышло, но Нефер ласкал и успокаивал ее. После того как они сделали несколько кругов по полю, она больше не норовила идти боком. Теперь предстоял решающий шаг. Нефер позаимствовал у Хилтона спокойную старую кобылу и запряг ее справа. Она стояла смирно. Тогда юноша поместил Дов слева. Спокойствие старой кобылы передалось молодой. Нефер надел на них торбы и покормил дробленой дуррой. Когда Дов насытилась и успокоилась, он обмотал ей задние ноги льняными полосами, чтобы она не повредила их, если вдруг начнет лягаться, ощутив позади вес колесницы.
Волновался он зря. Взяв Дов под уздцы, Нефер повел ее вперед, и она охотно пошла рядом со старой кобылой. Нефер коснулся плеча старушки, и та налегла на упряжь, выполняя свою долю работы, как настоящий ветеран. Нефер перешел на бег, и Дов порысила рядом. Он заскочил в колесницу и взял поводья. Потом провел пару через несколько поворотов, каждый круче предыдущего. И хотя Дов никогда прежде не ходила в упряжке, она покорно подражала своей товарке справа. К концу первого дня обучения она узнавала команды и немедленно выполняла их, не дожидаясь, пока старая кобыла покажет ей пример. Еще пять дней Нефер запрягал двух подруг вместе, и Дов быстро училась.
Настал черед приобщать к работе Круса. Лишь через три дня он прекратил срываться с места, едва ощутив вес дышла. Нефер почти махнул на него рукой, но Таита советовал не сдаваться.
– Не пожалей на него терпения, и он тысячекратно отблагодарит тебя. У него есть ум и сердце, другого такого ты никогда не найдешь.
В конце концов Крус смирился с шестом, который волочился за ним, повторяя каждое движение. Нефер наконец смог запрячь его вместе с Дов. Кобыла повернула голову и ткнулась ему в шею, словно то были мать и капризное дитя. Крус успокоился и съел свою порцию дурры. Когда Нефер повел их вперед, жеребец попробовал вихлять по сторонам и лягаться, но Нефер крепко шлепнул его по крупу. Конь пошел прямо рядом с Дов, но не хотел тянуть. Еще шлепок, и он натянул постромки, приняв положенную часть работы. Это ощущение, должно быть, понравилось ему, потому что вскоре он тянул с охотой. Единственная трудность заключалась в том, как заставить его прекратить делать это.
Мерен распахнул ворота загона и вскочил на подножку проезжающей мимо колесницы. Друзья выехали на торговую дорогу и в облаке красной пыли покатили в холмы.
Несколько месяцев они каждое утро совершали такую поездку. Каждый вечер, когда они возвращались в Галлалу, лошади бежали быстрее и более ровным аллюром, плечом к плечу, как один зверь о двух головах и восьми ногах. Два молодых воина на площадке колесницы крепчали и закалялись, обретая густой загар под солнцем пустыни.
Минтака узнала, что такое чувствовать себя вдовой.
В укрепленном городе Галлала обитало всего пять воинов Красной дороги: Хилтон, Шабакон, Соккон, Тимус и Торан. Многие из прочих пробовали было проехать по ней, но лишились своих кос при попытке.
Хилтон и Шабакон являлись адептами третьей, высшей степени ордена, поклонниками безымянного бога, Буйвола Небес, шумерского бога войны. Только посвященные знали истинное его имя, от прочих он укрылся под прозвищем Красный Бог. Не было ни храмов, ни святилищ в его честь. Он являлся, когда двое или более его адептов взывали к нему на любом поле, где люди умирали в битве. К таким местам относилась и Галлала, поскольку здесь вельможа Тан разгромил врагов Египта и сложил их отрубленные головы в центре города.
Тайные катакомбы, будто соты, пронизывали известняк под главной площадью и прекрасно подходили для поклонения безымянному.
После полуночи, пока весь город наверху спал, Хилтон свел по узкому туннелю, служащему входом в катакомбы, отличного белого быка и принес его в жертву на каменном алтаре, устроенном в темном пространстве главной цистерны. В мерцающем свете факела кровь брызнула и растеклась по мощеному полу. Затем пять воинов ордена омочили в ней мечи и попросили тайного бога благословить их совет и помочь им сделать мудрый выбор. Затем стали обсуждать испытание, которое предстоит преодолеть фараону Неферу-Сети и его товарищу.
– Для фараона не следует делать никаких поблажек. Его необходимо подвергнуть испытанию столь же суровому, как и любого другого новичка, – сказал Хилтон. – Поступить иначе значило бы оскорбить могучего и воинственного.
Даже в этом избранном обществе он не решался называть истинное имя бога.
– Это нанесло бы урон чести тех воинов, что проехали по Красной дороге до Нефера-Сети, – согласился Шабакон.
Тайный совет заседал почти до утра, а у входа в тоннель, завернувшись в шерстяные плащи, ждали два новичка. Разговаривали они мало, поскольку отлично сознавали, что от решения, принятого пятью воинами в темной пещере внизу, будет зависеть сама их жизнь. Рассвет не смыл еще сверкающую точку утренней звезды с восточной части горизонта, когда появился Шабакон и велел соискателям предстать перед советом.
Юноши пошли за ним по вымощенному камнем тоннелю. Факел в руке старого воина освещал ниши, в которых лежали раскрашенные саркофаги с мумиями мужчин и женщин, умерших пять с лишним веков тому назад. Воздух был сухой и прохладный. Пахло землей и грибами, плесенью и древностью. Шаги отдавались зловещим эхом, и слышался, казалось, негромкий шепот: то ли это переговаривались покойные, то ли шуршали крылья летучих мышей.
Затем в ноздри ударил запах свежей крови, и она захлюпала под ногами, когда юноши проходили мимо принесенного в жертву быка. В скобах на стенах гулкой пещеры, где их ждали воины, горели факелы.
– Кто приближается к тайнам? – раздался голос Хилтона, но лицо говорившего скрывалось под полой плаща.
– Меня зовут Нефер-Сети.
– А меня – Мерен-Камбиз.
– Вы хотите испытать Красную дорогу?
– Да.
– Вы оба настоящие мужчины, телом и духом?
– Да.
– Сразили вы первого своего врага в честном бою?
– Да.
– Есть ли воин, готовый поручиться за тебя, Нефер-Сети?
– Я его поручитель, – ответил вместо юноши Шабакон.
– Есть ли воин, готовый поручиться за тебя, Мерен-Камбиз?
– Я его поручитель, – отозвался Соккон.
Пройдя через этот обряд, Нефер и Мерен приняли посвящение в первую степень ордена.
– Кровью священного быка и огнем его мощи вы приняты богом как его неофиты. У вас нет пока права ни заседать в тайном совете вместе с посвященными воинами второй и третьей ступени, ни почитать Красного Бога, ни даже узнать его сокрытое имя. Вам дано только право попытаться проехать по той дороге, что бог определит для вас. Зная, что это может означать смерть, принимаете ли вы вызов?
– Да.
– Тогда знайте, что на дороге есть пять участков, и первый из них…
Посвященные воины, высказываясь по очереди, объяснили, с какими испытаниями столкнутся Нефер и Мерен, и установили правила, которых им следует придерживаться. Эти пять ступеней обозначались как «дротик», «борец», «лук», «колесница» и «меч». Под конец новички слегка оробели.
Слово опять взял Хилтон:
– Вы слышали, что решил бог. Тверды вы в своем намерении?
– Да!
Голоса молодых людей, неестественно громкие, выдавали напускной характер их храбрости, ибо теперь они полностью осознали, через что им предстоит пройти.
– С этого мига обратного пути нет, – сказал Хилтон.
– «Колесница» – главная часть, – сказал Таита. – Помните, это будет гонка. Вас станут преследовать десять колесниц. Скорость решает исход дела. Научитесь выжимать из вашей упряжки все возможное.
Юноши трудились не покладая рук. К тому времени, когда новая луна Осириса бронзовым серпом засияла на горизонте, Дов и Крус узнали все, чему Нефер и Мерен могли научить их. Они бежали как одна лошадь, ровным шагом, заботясь о равновесии и устойчивости влекомой ими колесницы, умели использовать свои вес и силу, чтобы гладко проходить самые крутые повороты, на отрезке лишь в длину собственного корпуса могли с полного галопа остановиться как вкопанные, мгновенно откликались на самые неприметные команды.
Минтака, правя собственной колесницей, взяла Мерикару в пустыню, чтобы наблюдать за упражнениями юношей. В полдень, когда они остановились напоить лошадей и дать им отдохнуть, Минтака, не удержавшись, воскликнула:
– Это совершенство! Вам нет нужды и дальше с ними упражняться. Им нечему больше учиться.
Нефер напился воды из кувшина, вытер рот тыльной стороной руки и посмотрел на гребень черных каменистых холмов.
– Вот человек, который не согласен с тобой.
Прикрыв глаза ладонью, девушки посмотрели в направлении его взгляда. И различили фигуру столь неподвижную, что она казалась частью скалы.
– Таита. Долго он наблюдает?
– Иногда мне кажется, что он там всегда.
– Есть ли что-нибудь еще, что он может показать вам? – возмутилась Минтака. – Если есть, то почему он еще не сделал этого?
– Ждет, чтобы я попросил.
– Ну так иди и спроси. Иначе я сама пойду.
Нефер поднялся на холм и сел рядом с Таитой. Они помолчали.
– Ты снова нужен мне, древний отец, – сказал наконец Нефер.
Таита ответил не сразу, только моргнул, как сова, застигнутая утренним солнцем вне ее гнезда. У него не было сына, и никто никогда прежде не называл его отцом.
– Ты можешь помочь. Что еще мне нужно сделать?
После долгой паузы Таита тихо заговорил:
– Крус чует, когда ты собираешься бросить дротик или пустить стрелу. В этот миг он высоко вскидывает ноги и бьет передней правой. Дов чувствует это и вздрагивает.