В угрюмом молчании Нефер выхватил поводья у Мерена, круто развернул колесницу у оконечности терновой изгороди и повел ее назад. Он гнал лошадей во весь опор, не думая теперь о сбережении сил. Нефер был уверен, что один из боевых петухов уже убит и десять колесниц пустились в погоню.
Юноши мчались обратно вдоль линии мишеней, проезжая около них так близко, что Мерен мог выдергивать дротики из набитых соломой мишеней на ходу. Четвертое копье, то, что пролетело мимо мишени, лежало на открытом месте, но даже издалека Нефер увидел, что от удара о каменистую землю древко раскололось пополам. У них осталось только четыре дротика, чтобы получить четыре красных флага. Единственный промах приведет к тому, что им придется остаться здесь вдвоем против десяти отборных воинов. Выбор был прост: либо сдаться, либо биться до смерти.
Всего с четырьмя дротиками в корзине они выехали к началу линии. Нефер остановил колесницу и спрыгнул на землю. Подбежал к Крусу и погладил его по лбу.
– Беги сейчас правильно, мой дорогой. Не подведи меня еще раз.
Издалека донесся продолжительный радостный рев. И на этот раз он не стихал.
– Петух убит! – воскликнул Мерен. – Погоня началась.
Нефер знал, что это так. Один из петухов потерпел поражение, и преследователи пустились за новичками, которые утратили свое преимущество. Экипажам преследующих колесниц нет нужды метать дротики, они промчатся мимо мишеней без остановки. А даже если на этот раз испытуемым удастся пройти этап без ошибок, с четырьмя красными флагами, то впереди Нефера и Мерена ждут борцы.
Стоя рядом, Минтака и Мерикара не сводили глаз с арены. Для них поставили стулья, но сидеть они не могли, так как, сгорая от тревоги, наблюдали заключительные сцены кровавого боя внизу.
Бойцовых петухов отбирали тщательно. Это были ветераны многих бурных схваток, оба доказали свою храбрость и стойкость. Длинноногие, но с мощными бедрами, бугрившимися мускулами, они умели вонзать свои опасные черные шпоры до самых костей противника. Вытянув змеиные шеи, увенчанные головами с массивными крючковатыми клювами, они вырывали ими перья и плоть, а потом, обескровив и ослабив противника, прижимали его к земле и потрошили.
У птицы постарше перья были цвета золота и меди, яркие, как восход солнца. Гордо выгнутый, сапфировый блестящий хвост бойца напоминал водопад. Другая птица была черной, но с блестящим отливом, а голая голова была багрово-красной.
Теперь они кружили друг перед другом. Петухи бились долго и неистово, выдранные перья валялись на песке или витали в порывах горячего ветра. Обе птицы истекали кровью, ее густые тяжелые капли искрились на оперении. Их силы таяли, они слегка нетвердо держались на ногах. Однако глаза поединщиков горели так же свирепо и яростно, как в начале боя.
– Прошу, почитаемая и достойная молитв Хатхор, дай обоим птицам силу выжить, – шептала Мерикара, сильно сжимая руку Минтаки. – Позволь им биться до захода солнца. И защити Нефера и Мерена от беды.
Но она сознавала, сколь тщетной была ее мольба.
Неожиданно черный петух подпрыгнул на высоту своего роста, а затем, мощно взмахнув крыльями, метнулся вперед, выпростав обе ноги. Красный подскочил ему навстречу, но сил у него почти не оставалось, и ответный удар получился слишком слабым. Он запоздал поднять ноги навстречу атаке. Птицы слились в клубок перьев, покатились кувырком, а когда разделились, красный петух волочил крыло. Теперь конец был совсем близко.
– О Хатхор, не дай ему умереть! – в голос запричитала Мерикара.
Она схватила ладонь Минтаки и впилась в нее ногтями, оставляя на коже ярко-красные следы, но Минтака ничего не чувствовала. Она с ужасом наблюдала, как красный петух зашатался от слабости. Толпа дико взвыла.
Близость победы воодушевила черного петуха. Он снова высоко подскочил на длинных, сильных ногах, широко раскрыв блестящие крылья, и обрушился на соперника, не дав ему времени восстановить равновесие. Одним махом он сбил красного на землю, затем свирепо клюнул в глаз, выцелил складку сморщенной щеки и вцепился в нее.
Красный петух поднялся, но черный не отпускал. Раненая птица обратилась в отчаянное бегство, волоча за собой противника.
– Отпусти его, черная тень Сета! – кричали девушки среди общего шума. – Дай ему жить!
Красный протащил черного полный круг по арене, но каждый следующий шаг давался ему тяжелее. Наконец он упал под тем самым местом, где у барьера стояли царевны.
– Он мертв! – завопил кто-то. – Бой окончен. Отправляйте погоню.
– Нет! – отчаянно закричала Минтака. – Он еще жив.
Черный петух отцепился от головы красного и встал над ним. Собрав остатки сил и храбрости, красный с трудом поднялся. Он стоял, качаясь, свесив оба крыла на песок, и кровь хлестала из глубокой раны в щеке.
Черный петух, казалось, оценил разделяющее их расстояние, снова высоко подпрыгнул и на мгновение завис над жертвой. Затем он обрушился на красного и на всю длину вонзил в него шпоры, протыкая сердце и легкие. Красный петух рухнул под ним, опрокинулся на спину, широко разинув в беззвучном предсмертном крике клюв и судорожно трепеща крыльями.
Черный петух встал над трупом, запрокинул голову и издал хриплый победный клич. От этого звука холод пробежал по хребту Минтаки, и она содрогнулась.
– Бог сказал свое слово! Бой окончен. – Хилтон поднял истерзанную окровавленную тушку за шею, и флаг на башне Беса опустился.
Воин повернулся к колесничим, сидевшим на корточках рядом со своими упряжками.
– Вы вправе выехать на Красную дорогу! Скачите к смерти или к славе!
Защелкали длинные плети, лошади вскинули головы, тряхнули гривами, и десять боевых колесниц описали стремительный круг по площади. Людская толпа уступала им дорогу, женщины визжали, а мужчины посылали приветствия. Затем повозки выехали за городские ворота и вдоль линии флагов помчались к холмам.
Еще немного Нефер задержался, чтобы приласкать и успокоить лошадей: постоял, обняв их за шеи и шепча что-то. Затем побежал обратно, вскочил на подножку, пустил пару сначала шагом, затем осторожно перевел на легкий галоп. Только когда они побежали в безупречном единстве, юноша сменил аллюр:
– Нил!
Они плавно начинали второй подход к рубежу, и он передал поводья Мерену, не сделав ему никакого замечания, поскольку знал, что друг все еще корит себя за неудачу первой попытки.
Оборачивая вокруг запястья ремень, Нефер наблюдал за ушами Круса, пытаясь заметить признаки того, что жеребец снова пропустит шаг, но жеребец не дергал ими и бежал правильно. Они подъехали к первой мишени; Нефер взял верный прицел, и дротик вонзился прямо в красный круг. Ему показалось, что вторая цель приблизилась почти сразу, и он повторил бросок плавным движением, приложив силу только в заключительной его части, – и острие копья глубоко вошло во внутреннее кольцо. Рядом с ним Мерен молча правил упряжкой, сосредоточившись на этом занятии душой и телом.
Подобно солнечному лучу, сверкнул третий дротик, и Шабакон взмахнул красным флагом, отмечая очередное попадание.
Нефер держал в руке последний снаряд, метательный ремень плотно облегал его запястье, и он обращался к лошадям, стараясь, чтобы голос его звучал строго, но поощрительно:
– Еще разок. Всего один разочек, ради меня!
Крус весь словно собрался и, нагнув голову, тянул как надо. Метнув дротик, Нефер знал, что он должен попасть в самый центр красного круга. И пока тот все еще летел, крикнул лошадям:
– Но! Но! Пошли!
Пара понеслась вперед, перейдя со скольжения в карьер, да так быстро, что Неферу пришлось упереться ногами и ухватиться за ременную петлю, чтобы не упасть на спину.
Шабакон взмахнул над головой красным флагом.
– Бак-кер, ваше величество! – донесся его голос. – Все исполнено как полагается!
Но Нефер знал: им не вернуть потерянного преимущества, погоня уже мчится за ними по пятам.
Линия флагов широким кругом уводила на север, вдоль глубокой пропасти с обрывистым краем и далее вверх через череду природных террас, где голая земля имела нежный цвет персика, вопреки ее суровому и бесплодному естеству.
На ступени третьей и последней террасы собралось пять с лишним десятков самых выносливых зрителей, поднявшихся наверх из Галлалы. Когда колесница Нефера подъехала, они разразились приветственными возгласами и расступились, пропуская ее. Поверхность террасы была плоской и ровной. В центре этого открытого пространства ждали борцы.
Каждый стоял в собственном круге из окрашенных в белый цвет камней. Нефер подъехал к ним, и зрители побежали следом, крича и заливаясь возбужденным смехом. Прямо перед каменными кольцами Нефер остановил лошадей, и два конюха, ждавшие наготове, подбежали, чтобы взять их под уздцы.
– Проследите, чтобы они выпили только по ведру каждая, – приказал Нефер, спрыгнув вниз.
Здесь был первый рубеж, где разрешалось поить коней, но Нефер не хотел, чтобы те бежали дальше с раздутыми животами.
Скинув кожаные доспехи и короткие хитоны, Нефер и Мерен остались нагишом. Толпа загудела от восхищения, увидев крепкие молодые тела, тренировками доведенные до совершенства. Женщины из низших сословий и распущенного нрава заулюлюкали, совершая непристойные телодвижения.
Колесницы преследователей приближались с каждой секундой. Не удостоив приплясывающих красоток даже взглядом, Нефер вместе с Мереном быстро пошел вперед, к тому кольцу, где его ждал назначенный противник. Нефер остановился перед рядом белых камней и посмотрел на Полия из Ура в середине арены.
Полий не был особенно могуч или высок, не больше и не тяжелее Нефера – судьи подходили к выбору взвешенно и справедливо. Однако в натренированном теле борца не было ни капли жира. После разминки его кожа блестела от пота и масла, а мышцы вздулись и напитались кровью. Все в нем наводило на мысль о силе: фигура отличалась совершенными пропорциями, живот был плоским, руки и ноги – длинными и гибкими. Он стоял, сложив руки на груди, устремив на Нефера пристальный немигающий взгляд.