— Телепатами! — воскликнул Род и стукнул себя по лбу тыльной стороной ладони. — Ну конечно! Надо было всего-навсего расставить тех, кто умеет читать мысли, на главных дорогах, а может быть, даже на пастбищах, если ты уж слишком подозрителен. Попробуй, отличи их от прохожих или крестьян, от купцов или зеленщиков…
Дети насторожились.
— Короче говоря, понять, что перед тобой дозорный-телепат, невозможно, — закончил Род, — потому что им ничего делать не надо, а надо только прислушиваться к чужим мыслям.
— А мы могли бы закрыть наш разум, — задумчиво проговорил Джеффри.
— Могли бы, да не закрыли, — сокрушенно покачал головой Род. — Кроме того, это не так легко, как кажется, но вы делаете в этом деле кое-какие успехи. — Он переглянулся с Гвен. — Особенно хорошо это вам удается, когда вы вытворяете что-то такое, что вам хочется скрыть от мамы.
Дети виновато переглянулись.
— Но конечно же, мы с мамой понемногу учимся заглядывать за ширмы, которыми вы закрываете ваши мысли, — продолжал Род, — и потому это неплохая тренировка для всех нас. И между прочим… это очень недурная мысль. — Он подмигнул детям. — С этих пор я разрешаю вам время от времени заглядывать в чужие мысли, детки.
Все четверо детей тут же уставились в одну точку.
— Нет, нет! Не сейчас! Я же не то хотел сказать! Если эти Дозорные существуют и если они на самом деле прислушиваются к чужим мыслям и услышали то, о чем мы сейчас говорили, то теперь они, безусловно, стерли все воспоминания и их мысли фальшивы. Я хотел попросить вас настраиваться на прослушивание их мыслей время от времени — когда в голову придет.
— Но разве они не могут все время закрываться от нас, папочка? — возразила Корделия.
— Не тогда, когда будут пытаться слушать ваши мысли. — объяснил Род. — Делать то и другое одновременно они не смогут. Вы же сами пробовали и должны знать, что это невероятно.
На этот раз дети обменялись взволнованными и чуть испуганными взглядами, которые яснее ясного говорили: «Много ли знает отец такого, о чем, как им кажется, он не знает?»
— Старайтесь застать их врасплох, — настоятельно посоветовал Род.
Дети философски вздохнули.
— Знаю я, о чем вы сейчас думаете, — проворчал Род. — Ох уж этот папа! Сначала говорит: «Сделайте это», потом говорит: «Нет, не надо!» Так что давайте договоримся так: вы будете делать это время от времени. — Он огляделся по сторонам. — Поглядите-ка! Вон там пасется славная лошадка! Пожалуй, стоит ее украсть.
Дети ахнули от изумления, обернулись… и одарили отца взглядом, полным искреннего презрения.
— Тебе не надо красть эту лошадку, папа, — решительно объявил Грегори. — Она уже твоя.
— Моя-то моя, но лучше поводить врагов за нос, — сказал Род и еле слышно добавил: — Ты молодчина, что дождался нас, Старая Железяка. Не откажешься ли подвезти меня немного?
— Ты утомился, Род?
Но верхом поехали Гвен и Корделия и ехали до постоялого двора. Как только Роду удалось завладеть вниманием хозяина, тот проявил чудеса услужливости.
Но привлечь его внимание оказалось нелегко. Род оставил жену с детьми у дверей и вошел в кабачок, заранее подготовив себя к не слишком приятному зрелищу. Он увидел высокого крепкого мужчину в заляпанном фартуке, который только что поставил на стол дюжину кружек с пивом и теперь получал от посетителей медяки. Как только он отвернулся от стола, взгляд его сразу упал на Рода.
— Убирайся, — распорядился он, — мы тут милостыню не подаем.
С этими словами он развернулся к кухне.
— У меня есть деньги! — крикнул ему вслед Род.
Хозяин и не подумал оборачиваться.
Род обогнал его, загородил ему дорогу и помахал перед его носом кошельком. Хозяин сердито нахмурился. Наконец его взгляд остановился на кошельке.
Род вынул оттуда несколько монет и сунул хозяину:
— Видишь? Серебро. Настоящее.
Хозяин смотрел на монеты так, словно то были ядовитые змеи. Но мало-помалу во взгляде его появилась рассудительность, и он осторожно взял одну монетку, сначала поднес к носу и понюхал, а потом аккуратно сжал зубами и прикусил.
Род не удержался:
— Подзакусить решили?
— И вправду серебришко, — изумился хозяин.
— Настоящее, — кивнул Род.
Хозяин уставился на него в упор:
— Ну и что?
Род пожал плечами:
— Нам поесть хотелось бы.
— Вам? — Хозяин обшарил взглядом все углы.
— Моей жене и детям, — объяснил Род. — Они снаружи ждут. Я побоялся, что всех нас внутрь не пустят.
Кабатчик немного подумал, сдвинул брови и кивнул. Род гадал, как при таком гостеприимстве тот до сих пор не обанкротился. Наконец он проговорил:
— Это ты правильно подумал. — Он еще раз кивнул. — Очень даже правильно. — Он снова вперил взгляд Рода. — Ну и чего вы бы желали покушать?
— О, мы непривередливы. Большое блюдо жаркого, тарелку жареных колбасок, пару караваев хлеба, кувшин молока и кувшин пива — и все. Ну и шесть мисок еще и шесть ложек.
Кабатчик понимающе закивал.
— Жаркое, колбаски, хлеб, молоко и пиво. — Он отвернулся, продолжая кивать. — Жаркое, колбаски, хлеб, молоко и пиво. — Он заторопился к кухне, продолжая бормотать: — Жаркое, колбаски…
Род проводил его взглядом и покачал головой, потом развернулся и пошел за Гвен и детьми.
Он нашел их под старым раскидистым дубом.
— Нам дадут еды, муж мой? — не слишком взволнованно поинтересовалась Гвен.
— Да, конечно. — Род подогнул ногу и, усевшись рядом с ней, прижался спиной к стволу дуба. — Как только хозяин увидел наше серебро и понял, что оно не фальшивое, он сразу стал очень добр.
— Так что же тогда тревожит тебя?
— Честно говоря, милая, ему было напле… — Род обвел взглядом детей, которые застыли в ожидании. — Ему было безразлично. Повышенного внимания к своей персоне я не заметил.
— Уж конечно, чего-чего, а щедрости Тюдору недостает, — проговорил крупный, высокорослый мужчина, входя в кабачок со своим спутником.
— Это верно. И хоть мне неприятно говорить об этом, наш благородный герцог завсегда был порядочным жмотом, — подхватил его спутник. — А вот колдун этот, Альфар, — так про него говорят, будто он жуть какой щедрый.
С этими словами они переступили порог кабачка. Род замер и уставился в одну точку.
За него его мысль выразил Магнус:
— Это они так о своем господине говорят?
— Да, — прошептала Гвен, широко открыв глаза.
— Да еще и прилюдно! — ошеломленно покачал головой Род. — Нет, конечно, крестьяне и прежде были склонны поругивать своих господ, но все же они никогда не говорили такого открыто, не боясь, что кто-то их подслушает. Мало ли кто мы такие…
— И чтобы люди вот так говорили о своем господине, он должен быть очень плохим! — воскликнула Корделия. — Неужели они так быстро отвернулись от него?
— Трудно сказать, — угрюмо проговорил Род. — Выглядит это странно, но ведь мы и пришли сюда именно потому, что дела здесь пошли не так, как надо.
Вскоре к ним подошла девушка-подавальщица и принесла поднос с едой. Лицо у нее было испачкано сажей, фартук — весь в жирных пятнах. Смотреть на нее было неприятно, но Род взял себя в руки и вспомнил о том, с каким снисхождением на него и его семейство глядят крестьяне. Видимо, каждому человеку нужен кто-то, на кого он мог бы смотреть сверху вниз. «Может быть, для этого как раз и нужны лудильщики?» — подумал Род.
Девушка поставила поднос на землю, покачала головой и удивленно проговорила:
— Лудильщики! И как только хозяин для этих бродяг еды не пожалел!
Род опасливо взял блюдо с подноса и, понюхав жаркое, довольно улыбнулся:
— Ого! Пахнет отлично!
— Можно? — спросил Магнус, сложив руки на коленях.
Так же смирно сидели и другие дети, хотя и пожирали еду глазами.
— А-а-а… конечно. — Девушку, похоже, изумила их воспитанность.
Магнус взял с подноса миску.
— Можно? — спросила Корделия.
— Можно? — повторили за ней Джеффри и Грегори.
— Берите, берите, — озадаченно моргая, промямлила подавальщица, и три маленькие ручонки потянулись за мисками.
Род подал миску Гвен, затем поставил на землю блюдо с жарким и кувшины.
— Разбирайте чашки, дети, — сказала Гвен и взяла с подноса две последние миски и ложки.
Подавальщица забрала поднос и выпрямилась. Между ее бровей залегла морщинка.
— Странные вы какие-то лудильщики…
Она пыталась думать — так понял Род, она бы старалась Думать изо всех сил, если бы ее разум не пребывал в состоянии мыслительной летаргии.
— Что, все еще гадаешь, почему твой хозяин не объедками нас накормил?
Девушка-замарашка просияла:
— Ну да! Про это самое я и думала!
— Не ломай голову понапрасну, — успокоил ее Род. — Мы серебром заплатили.
Девушка медленно подняла голову, широко открыла рот:
— О… А… Ну да… Понятно…
Непрестанно кивая, она попятилась к кабачку.
— А почему она не спросила, откуда у простых лудильщиков серебряные монеты, пап? — провожая девушку взглядом, осведомился Магнус.
— Думаю, эта мысль посетит ее, когда она доберется до кухни…
— А почему она такая несообразительная, папочка? — озабоченно поинтересовалась Корделия.
Род покачал головой:
— Не только она, детка. Кабатчик тоже показался мне тугодумом.
Род проводил подавальщицу хмурым взглядом.
Мимо семейства Гэллоуглассов поспешно прошли двое пожилых мужчин с проседью на висках, в вышитых кафтанах.
— Да и я говорю: герцог наш желает всю нашу торговлю к рукам прибрать, — недовольно проговорил один из них. — Попомни мои слова: не пройдет много времени, и он скажет нам, чем нельзя торговать, а на какие товары он будет давать разрешение тем купцам, что пресмыкаются перед ним.
— Вот-вот, и еще половину нашей прибыли станет отбирать, — согласно кивнул второй. Однако сказано это было без эмоций, почти равнодушно.
Они вошли в кабачок, а Род ошеломленно пробормотал:
— Более наглой лжи я не слышал с тех пор, как оказался в Грамерае! Герцог Тюдор — на редкость легкомысленный и рассеянный человек. Порой кажется, что ему все безразлично!