— Люди поверят любому слуху, — вздохнула Гвен.
— Верно, но деловые люди должны проверять, верны ли слухи, а эти двое — купцы. Если они будут пользоваться непроверенными фактами, они могут и разориться.
Тут на постоялый двор вошел обоз. Нагруженные поклажей ослы еле двигали ногами и шли, низко опустив головы. Возницы что-то крикнули животным и спрыгнули с козел, а к осликам поспешили конюшие.
— Говорят, этот Альфар — человек справедливый, — сказал один из них.
— Ага, и не скупердяй вдобавок, — отозвался другой. — Я слыхал, что у тех, кто служит ему, нет недостатка ни в чем.
Первый печально покачал головой:
— А нашему герцогу Тюдору нет дела до бедняков.
— Да что они, с ума посходили, что ли? — прошептал Род. — Герцогство Тюдорское — почти процветающее государство!
— Так и есть, — горестно отозвался второй конюх. — Но уж хотя бы у нашего-то герцога крестьяне не ходят в лохмотьях и не живут на хлебе и воде из-за того, что слишком высоки подати, как у князя Романова.
— Ну и ну! — вспылил Род. — Нет, конечно, никто никогда не называл Романова ходячей благотворительностью, но уж по крайней мере он всегда понимал, что если крестьяне голодны, толку от них никакого.
Грегори уставился в одну точку.
— Папуля, — сказал он серьезно, — мне не нравится, какие у них умы.
Гвен, раскладывавшая по мискам жаркое, замерла и сосредоточилась. В следующее мгновение она медленно кивнула.
— Там что-то такое… — Вдруг она вытаращила глаза. — Муж мой, это… оно давит на меня, оно внутри моей головы!
Все дети, как по команде, не мигая, уставились в пространство.
— Эй! Эй! — в тревоге воскликнул Род. — Перестаньте! Если тут кто-то промывает местным жителям мозги, это может быть опасно!
Дети заморгали и перевели взгляд на отца.
— Мама все правильно сказала, — сообщил Магнус. — Что-то давит на разум всех, кто здесь живет, — и на наш разум тоже. Только в наш разум это не может проникнуть.
— В таком случае тому, кто этим занимается, известно о нас все, что нужно, не правда ли? — проворчал Род, сдвинул брови и пожал плечами. — С другой стороны, он и так все знает. Ага, вот и я почувствовал…
С экстрасенсорной перцепцией у Рода было не так легко и просто, как у Гвен и их детей. Они родились и выросли с этими способностями, для них читать чужие мысли было так же естественно, как петь песенки. А продремавшие всю жизнь таланты Рода были пробуждены всего три года назад. Для того чтобы настроиться на прием чужих мыслей, ему нужно было закрыть глаза, представить себе ровную серую стену и самому ни о чем не думать. Потом, когда он уже начинал слышать мысли других людей, он мог открыть глаза и смотреть вокруг, в то время как его разум работал на прием.
Но на этот раз Роду не было нужды открывать глаза. Странное ощущение возникло у него еще до того, как он прочел чьи-то мысли. А когда прочел, то понял, что мысли находятся в точном резонансе с ощущением давления. Это были мягкие, приятные, баюкающие волны, нагоняющие на разум летаргический сон. И все же в их накате слышались едва уловимая подозрительность и тревога. Главной же тональностью волнообразного массажа разума звучала мысль о том, что колдун Альфар способен позаботиться обо всем и сделать так, что всем будет хорошо.
Род открыл глаза и обнаружил, что все его семейство таращится на него. Впервые за все время с тех пор, как Гэллоуглассы тронулись в путь, во взглядах детей был страх.
Ярость — жаркая, всепобеждающая — охватила Рода. Нервы Рода словно пламенем обожгло, его руки задрожали, он возжаждал сжать глотку того негодяя, который угрожал его детям.
— Нет, супруг мой, — тихо проговорила Гвен и взяла Рода за руку. — Нам нужна твоя мудрость, а не твоя злоба.
Род был готов отбросить руку жены — ее прикосновение только еще больше подогрело закипевшую ярость. Но он ухватился, как за соломинку, за ее слова и мало-помалу стал ощущать иные чувства… Рука Гвен — нежная, теплая… Сколько раз она ласкала его, утешала, дарила радость… Род держался за это чувство, как за якорь, и вспоминал, как, бывало, в припадках дикого, необузданного гнева он творил страшные глупости, как, случалось, попадал в руки врага. Он постарался дышать медленнее и думать о том, что он намного опаснее для врагов, когда спокоен, и попытался привести все свои эмоции в гармонию. Род медленно, старательно расправил плечи, спину, размял предплечья, запястья. Злость никому не могла сейчас помочь, гнев был способен только на разрушения, на уничтожения, а уничтожить он мог все, что угодно, только не главного врага. Род почувствовал, что гнев отступает и тает. Он сглотнул подступивший к горлу ком, прикрыл глаза и кивнул:
— Я… Со мной уже все хорошо. Спасибо, милая. Только… будь осторожна впредь и не хватай меня за руку, когда я… такой, ладно?
— Хорошо, сударь мой, — улыбнулась Гвен, глядя в глаза мужа.
— Договорились. — Род глубоко вздохнул и обвел взглядом детей. — Вы все знаете, что такое гипноз.
— Да, папа, — дружно ответили дети, глядя на отца широко открытыми глазами.
— Ну так вот: здесь мы имеем дело именно с гипнозом, — поджав губы, сказал Род. — Кто-то распространяет телепатические волны, из-за которых разум всех в округе засыпает. Весь этот городок находится в ранней стадии массового гипноза.
Дети еще шире раскрыли глаза.
Род кивнул:
— Здесь поселился кто-то или работает какое-то устройство, превосходящее по силе любого из проективных телепатов, каких мы с вами когда-либо встречали.
— Непохоже, чтобы на умы людей давил другой человек, муж мой! — подхватила Гвен. — Мысли человеческие, я согласна, но этот накат, это давление, способное довести до забытья… это просто какая-то сила, за которой не стоит ничей разум!
Род на миг ярко вспомнил о том, как несколько лет назад ему пришлось сражаться с генетически изуродованным шимпанзе. Тогда пришлось воевать именно с силой, стоявшей за этим экспериментом, поскольку несчастное животное собственного разума не имело. Футурианцы, не оставлявшие попыток завладеть Грамераем, использовали обезьяну в качестве своеобразного конвертера. Электрический ток невысокого напряжения преобразовывался во вспышки псионной энергии, за счет которых можно было парализовать целое войско. И когда наконец медиум был обнаружен, он оказался самым отвратительным созданием на свете и одновременно самым достойным сожаления. Род поежился и посмотрел на жену:
— Пока я не знаю, что это такое, но обстановка здесь мне совсем не нравится. Давайте-ка ешьте, да пойдем отсюда.
Все с явным облегчением принялись за еду, но, съев несколько кусочков жаркого, Корделия сказала:
— Что-то расхотелось, папочка.
— Понимаю, — вздохнул Род. — Но поесть надо. Хотя бы то, что у тебя в миске, доешь. — Он предложил Гвен: — Давай колбаски и хлеб заберем с собой.
Гвен кивнула и, разложив носовой платок, стала складывать на него еду.
Род взглянул на детей и недовольно нахмурился. Как-то не так они выглядели…
Но вот Род догадался, в чем дело.
— Не забудьте немножко перепачкаться, ребятки. Трудно поверить, чтобы дети лудильщика так аккуратно кушали.
Семейство Гэллоуглассов миновало последний дом на окраине городка. Род пробормотал:
— Еще рано, дети. Пройдем еще ярдов сто, тогда будет можно.
Джеффри, похоже, был готов заспорить, но сдержался, расправил плечи, как Магнус, и смиренно прошагал еще три сотни футов. Только тогда Род остановился.
— Вот теперь можно, — сказал он.
Все хором испустили вздох облегчения. Корделия задрожала:
— Папочка… это ужасно!
Гвен наклонилась, чтобы взять дочку на руки, но Род опередил ее, поднял девочку, прижал к груди:
— Понимаю, малышка. Но ты должна быть храброй. Пока мы не расправимся с Альфаром, нам доведется встретиться со многим, что будет пострашнее. — «Или пока он не расправится с нами», — мрачно подумал Род, но зацикливаться на этой мысли не стал. Будучи отцом детей-телепатов, он не мог позволять себе такого. «Хотел бы я поглядеть на тех умников, что толкуют про управление собственными мыслями…» Род умоляюще посмотрел на Гвен. — Может быть, теперь вам все-таки пора домой, а?
Гвен решительно вздернула подбородок. Дети последовали ее примеру.
— Нет, сударь мой, — твердо заявила Гвен. — Мы все целы и невредимы, а то, что было, — наваждение. Пока нам не грозило ничего страшнее того, что мы пережили прошлой ночью, а тебе еще может понадобиться наше искусство.
— С последним не поспоришь, — вздохнул Род. — Я думаю, ты права: в этом городке было на редкость неприятно, но не более опасно, чем прошлой ночью в замке. Решено: мы продолжаем путь все вместе.
Мальчики разулыбались, а Корделия, сидя на руках у отца, захлопала в ладоши. Род опустил ее на землю, подбоченился и обвел детей нарочито суровым взглядом:
— Вы понимаете, что тут происходит, или нет?
Все дружно кивнули, а Магнус сказал:
— Да, пап.
Джеффри был более многословен:
— Альфар готовит этот городок к завоеванию.
Род кивнул и задержал взгляд на среднем сыне:
— И как он его завоюет?
Мальчик пожал плечами:
— Без боя. Войдет в город, и все объявят его другом и повелителем и поклонятся ему. И капли крови не будет пролито.
Заметив в тоне сына неподдельное восхищение, Род покачал головой:
— Анализ недурен, но будь осторожен, сынок. Постарайся не думать о том, что сила — это всегда добро.
— О нет, папа! Я никогда так не думал! Он — достойный противник, но он не был бы нашим врагом, если бы не был злым.
Род сделал глубокий вдох и замер с открытым ртом. Подумав пару секунд, он сказал:
— Ну… Бывают порой враги, которые не обязательно злобны — просто они хотят завладеть тем же самым, чем хочешь завладеть ты.
Но Джеффри решительно покачал головой:
— Нет, пап. Это не враги. Это соперники.
Род опять оторопел. Придя в себя, он пожал плечами:
— Ну ладно… Назвать-то можно как угодно. — Он обвел взглядом свое семейство. — Ну что ж, пожалуй, теперь мы лучше понимаем, как действует Альфар. Сначала он отправляет своих прихвостней, чтобы они находили тех, кто плохо поддается гипнозу.