Род, невзирая на страшную боль в ноге, поднялся. Капрал возгласил:
— Да здравствует мой повелитель, князь Романов!
Род вышел из-за стола и обнял за плечи своего былого недруга:
— Слава богу, вы живы!
— Слава тебе за мое чудесное спасение! — с поклоном проговорил князь. — Добро пожаловать, лорд чародей! И я, и все мои потомки вечно будем в неоплатном долгу перед тобой и твоим родом.
— Да пожалуй, они более заслуживают благодарности, — усмехнулся Род и кивком указал на детей, которые смирно сидели на ступенях, ведущих к возвышению. Сияющая от гордости Гвен стояла рядом с ними. — Когда дошло до самого страшного, именно они вытащили меня из пламени.
— Если так, то примите мою сердечную благодарность, леди Гэллоугласс, и вы, отважные дети! — Князь снова склонил голову.
Все четверо залились румянцем, встали и поклонились князю.
Когда князь выпрямился, взгляд его был полон волнения.
— Лорд чародей… а моя жена и дети… Им удалось… бежать?
— Удалось, и моя супруга с детьми позаботились о том, чтобы они благополучно добрались до Раннимеда. — Род посмотрел на Гвен. — Правда?
— Конечно, супруг мой. Мы проводили их до королевского дворца и сделали все, что обещали.
— Вот только оставаться в безопасности вы не обещали, — проворчал Род. — А между прочим, Альфар грозился приберечь для вас кое-что…
— Вот как? — Гвен шире раскрыла глаза. — Но значит, он так и не успел осуществить свою угрозу. Еще удивительно, что ты так милосердно с ним обошелся.
— Я никогда не был сторонником долгой и мучительной казни, — буркнул Род, хотя сейчас ему очень хотелось пересмотреть свою точку зрения. — Кроме того, он пытался убедить меня в том, что княгиня и ее сыновья погибли…
— И это вранье, — поспешно проговорила Гвен, не дав князю впасть в отчаяние. — Они в Раннимеде, в безопасности, рядом с их величествами.
— Ну… а для чего еще нужны монархи?
От Рода не укрылось смущение, испытанное князем Романовым: ведь некогда он был в числе мятежных лордов.
— Да мы с ними вместе играли, пап. Еще и три часа не прошло, — заверил Рода Джеффри.
Князь облегченно вздохнул. Наконец он смог сыграть роль отца и хозяина.
— Три часа назад? И ваши дети с тех пор не ели? — Он развернулся к капралу. — Любезный, разыщи поваров! Пусть поскорее приготовят и принесут сюда мясо, вино… и медовые пряники!
Дети сразу заметно повеселели.
— Три часа назад… — Князь сдвинул брови и посмотрел на детей. — Это было в Раннимеде?
Дети дружно кивнули.
Князь повернул голову к Роду:
— Но как же твоя семья могла прийти тебе на помощь?
— Хороший вопрос, — кивнул Род и пристально посмотрел на Гвен. — Здесь действительно было очень опасно, дорогая. Далеко ли отсюда вы находились, будучи готовыми прийти мне на помощь?
— Мальчики были в Раннимеде, супруг мой, — это чистая правда, — отвечала Гвен и глазом не моргнув. — Мы могли оставить их там — ведь они способны перенестись за сотню лиг в мгновение ока.
Род знал, что на самом деле мальчики способны преодолевать гораздо большие расстояния, но счел за лучшее умолчать об этом.
— Сначала, — продолжала Гвен, — мы с Корделией оставались с ними — ведь твои мысли были нам слышны издалека, и мы могли бы прилететь тебе на помощь. Но я ощутила большую тревогу, супруг мой, когда твои мысли столь неожиданно утихли.
Корделия, широко открыв глаза, согласно кивнула:
— Она так плакала, папочка…
— Нет, нет, милая! — Род взял Гвен за руки. — Я же не хотел…
— Конечно, конечно. — Она улыбнулась ему. — Но ты должен понять, как это напугало меня.
Род медленно кивнул:
— Понимаю. Да.
— И тогда я поручила мальчиков заботам их королевских величеств и Брома О’Берина и снова полетела на север. Я обернулась скопой…
Род закатил глаза:
— А ведь я так и знал! Как только увидел этого ястреба-рыболова так далеко от воды, так сразу все понял! — На самом деле он, конечно, понимал, что сама Гвен никак не способна превратиться в птицу. С таким же успехом бабочка могла бы попробовать превратиться в жирафу. Это была всего-навсего спроецированная иллюзия. Людям казалось, что они видят птицу, а не женщину. — Если бы я не закрыл непроницаемым щитом мои мысли, я бы, пожалуй, разглядел и твои чары!
— Если бы ты не спрятал так надежно свои мысли, мне бы не пришлось подлетать к тебе так близко, — возразила Гвен. — И хотя ты замаскировался, я тебя узнала, Род Гэллоугласс.
Это было в некотором смысле приятно слышать.
— Потом, — продолжала Гвен, — мне достаточно было слушать мысли того доброго человека, что странствовал вместе с тобой. — Гвен перевела взгляд на Саймона. — Спасибо тебе, сударь Саймон.
Вид у Саймона по-прежнему был смущенный и неуверенный, но он поклонился Гвен и улыбнулся:
— Рад, что пригодился вам, миледи, хоть и не ведал про то.
— А когда вас схватили, — сказала Гвен, — я позвала Корделию, и мы с ней спрятались в заброшенной пастушьей хижине. А потом, когда ты снял пелену со своего разума, я наконец услышала твои мысли.
— И нельзя сказать, чтобы ты не обратила на них внимания, — проворчал Род.
— Нет, нельзя! — возмущенно вскричала Гвен. — И когда вы оказались в комнате на башне, я поняла, что близок поединок, и мы с ней полетели к башне. А когда мерзкое устройство перестало работать, я поняла, что ты вот-вот вступишь в бой с колдуном, и тогда я призвала наших сыновей, чтобы наше семейство воссоединилось вновь.
— Очень мило, — усмехнулся Род. — Я, конечно, был невероятно рад видеть всех вас, но самое главное для меня было — понять, что дети живы и здоровы.
— Ну конечно, супруг мой! Я бы ни за что не подвергла их опасности!
Род искоса глянул на жену:
— А то, чем мы не так давно занимались, — это что, по-твоему, такое? Домашнее задание, да?
— Ой, нет, ты что, пап! Было так весело! — вскричал Джеффри.
— Домашнее задание — тоже весело, — проворковал Грегори.
— Папочка! — возмущенно воскликнула Корделия.
Магнус горделиво вздернул подбородок:
— Подумаешь — самые азы!
— Ведь мы уже сражались с ними прежде, — напомнил Роду Джеффри. — И знали, на что они все способны — кроме Альфара. А его мы оставили тебе.
— Приятно слышать, что вы мне немножко доверяете, — проворчал Род. — Но могло случиться все, что угодно…
— С детьми вечно что-нибудь случается, — вздохнула Гвен. — А тут они хотя бы были у меня под присмотром. А если бы я оставила их одних на кухне…
Род поежился:
— Я все понял. Не будем ставить опытов. — Он повернулся к князю. — Мы вам еще не надоели?
— Нет, папа! — вскричал Магнус. — Мы только помогли вам в окончании этой кампании.
— Верно, — широко раскрыв глазенки, кивнул Грегори. — Правда, мы все-таки не все знали про этого колдуна…
Род заметил, как хитро переглянулись Магнус и Джеффри, но счел за лучшее промолчать.
— Ну так вот, — проговорила Гвен и сжала руки Рода в своих. — Во время последнего боя я все время слышала твои мысли. Ты гневался, но сдерживал гнев. Неужели ты и вправду принял советы этого доброго человека так близко к сердцу?
Она кивком указала на Саймона.
— Принял, — кивнул Род. — На этот раз по крайней мере все получилось.
— Это значит, что ты больше не будешь злиться, папочка? — воскликнула Корделия. Остальные дети устремили на Рода взгляды, полные радости.
— Ничего обещать не могу, — пробурчал Род. — Но пожалуй, сдерживать себя смогу более успешно. Ну ладно. Какие у вас планы?
Но ответить никто не успел. В зал вбежали повара и поварята с подносами, водрузили их на стол, и дети с радостными воплями набросились на еду. Магнус уселся за стол первым, взял с подноса гусиную ногу и передал отцу:
— Пап, держи. Это тебе!
— Ну, спасибочки, — хмыкнул Род. — Приятно осознавать, что у меня тут имеется кое-какой авторитет.
— А я тоже хочу ножку, — заявила Корделия.
— Чего это? Тебе никогда ножки не нравились, — возразил Джеффри и потянулся за ножкой.
— Не тронь! — закричала Корделия. — Я первая сказала!
— А я первый взял!
— А я первый начал разделывать гуся! — заявил Магнус и накрыл рукой «кость раздора». — Первую ножку я отдал отцу, а вторую могу взять себе.
— Так… дети, — негромко проговорил Род. — Потише, пожалуйста.
— Она моя!
— Нет, моя!
— Я старший! Мне положено!
— Де-ти! — чуть громче проговорил Род. — Прекратите!
Гвен предостерегающе сжала его руку. Зря. Ярость наполнила сердце Рода.
Корделия вскочила из-за стола и, подбоченясь, закричала на братьев:
— Вы! Вы! Вы самые гадкие, самые невоспитанные мальчишки на свете, и…
Род стоял не шевелясь, стараясь сдержать забурливший, заклокотавший гнев. И тут он встретился взглядом с Саймоном. Глаза Саймона были спокойны, но в них была удивительная сила. Род вдохнул поглубже и стал мысленно твердить себе: дети имеют право кричать и плохо вести себя только потому, что они — дети, а у него такого права нет. Если бы он начал кричать на них, он бы уподобился им. Эта мысль обуздала злость. Он был самим собой. Родом Гэллоуглассом, никак не меньше, и никак не хуже — только потому, что его дети в нем сейчас не нуждались.
И он понял, каким образом добиться их внимания. Он протянул руку к блюду, схватился за вторую гусиную ножку и оторвал ее.
Дети тут же развернулись к нему, вне себя от возмущения: Папа! Нет! Ты зачем, папуля! У тебя уже есть одна!
— Это несправедливо, — протянул малыш Джеффри, уткнувшись подбородком в сложенные на столе ручонки.
— Можно поспорить, — заметил Род, развернулся к Гвен и с поклоном протянул ей ножку. — Дорогая, — сказал он, — ты героиня дня. Позволь хоть как-то отплатить тебе за это.
— Но, папочка! — Корделия подбоченилась и надула губы. — Ты же должен теперь быть добреньким!
— С чего ты взяла? — усмехнулся Род.