— Корабль, — как ни в чем не бывало продолжал Род, — должен не только с огромной силой оттолкнуться от планеты, но и набрать огромную скорость. Ее называют «скоростью убегания». И как только ты наберешь скорость убегания… — он отпустил руку Гвен, и она покачнулась и по инерции отступила на несколько шагов, — считай, что ты обрела свободу, избавилась от притяжения. Вот так покидают планеты. Понятно?
— Понятно. — Гвен вернулась, пригладила растрепавшиеся волосы. В глазах у нее загорелись боевые огоньки. — Однако не могли бы мы полететь с такой «скоростью», господин мой? Ты и я, вместе?
Род невольно попятился. Еще секунда — и он понял, что Гвен говорит о телекинезе.
— Ну…
За ними со все более нараставшим волнением наблюдал Йорик.
— А-а-а… вырвалось у него. — Майор, миледи, прошу вас, не принимайте поспешных решений!
— Это возможно, — сказал жене Род. — Мы бы смогли это сделать, милая, если бы соединили наши силы, но тут возникла бы еще одна маленькая проблема. — Он тактично кашлянул и указал на звезды. — Видишь ли, планета притягивает к себе не только нас с тобой. Она притягивает также и воздух, которым мы дышим. — Гвен растерянно смотрела на него. — На высоте около двадцати миль, — указав вверх, продолжал Род, — атмосфера заканчивается. Там — пустое пространство, без ветра, без воздуха. Вот почему Чорной сказала о том, что видела планету из космоса. «Космос» — это и означает пространство. Безвоздушное пространство.
Гвен медленно перевела взгляд на звезды:
— Между ними так много черноты… Но как же там может быть «пространство» без воздуха? Разве воздух — это и не есть пространство?
Род покачал головой:
— Воздух — это вещество, как вода, — только легче и не такое плотное. Воздух покрывает всю поверхность планеты, но только потому, что его удерживает сила притяжения. И чем дальше ты уходишь от поверхности, тем слабее сила притяжения, и в конце концов она становится настолько слабой, что не может удержать даже воздух. И когда это происходит, когда в пространстве нет совсем ничего, такое пространство называется «вакуумом». Это значит также, что в вакууме нечем дышать. Поэтому, милая, даже если бы мы смогли взмыть в такую высь, долго бы мы там не протянули.
Гвен оторвала взгляд от неба и посмотрела на мужа, но в глазах у нее словно бы остались звезды.
— Как дивно, — выдохнула она. — Я готова поверить тебе, господин мой. И все же я верю и в то, что вместе мы могли бы что-то придумать.
Чорной раздраженно покачала головой:
— Неужели вы не можете придумать ничего получше, чем слишком доверять мужчинам?
— Нет, — с улыбкой взглянула на нее Гвен и прижалась к Роду. — И думаю, другим мужчинам мне доверять не придется.
Роду ее слова были очень приятны, тем более что ему стало весьма не по себе из-за того, насколько быстро Гвен схватывала такие сложные понятия. Уж слишком она была сообразительна при том, что все, о чем они сейчас говорили, было совершенно чуждо тому миру, в котором жила Гвен. Роду даже начало казаться, что Гвен умнее его. Одно дело, что он понимал средневековую цивилизацию, но совсем другое — то, что Гвен, женщина Средневековья, понимала его мир.
— Ну, все, хватит болтать про космос, вакуум и преодоление гравитации, — проворчала Чорной. — У нас другая проблема: здесь надо бы осмотреться днем, а вы, майор, и ваша жена должны до рассвета вернуться в город.
— Ну, тут-то как раз все ясно. Должны остаться либо вы, либо я, — вмешался Йорик. — И если вы извините меня за мой мужской шовинизм…
— Не извиню, — резко бросила Чорной. — Я вам уже говорила: у меня есть опыт общения с вольмарцами. Со мной все будет в порядке, можете мне поверить — тем более что я никогда не скрывала от туземцев, что мне не очень-то нравится, как ведут себя колонисты. Вольмарцы меня слушали и мало-помалу стали относиться ко мне теплее. Нет-нет, не то чтобы они стали ко мне подкатываться, не переживайте. У них свои понятия о красоте, и я их идеалу не соответствую.
Род прикусил язык, чтобы ничего не сказать.
— Однако вольмарцы стали смотреть на меня как на возможную союзницу в лагере Шаклара. Нет, конечно, я бы ни за что не предала солдат, — заверила своих новых товарищей Чорной, и по ее лицу пробежала тень, — и надеюсь, этого не произойдет. А еще больше я надеюсь на то, что меня не заставят это сделать… Но как бы то ни было… — Она выпрямилась, ее глаза сверкнули. — Короче говоря, можете быть спокойны: со мной ничего дурного не случится. Увидимся в городе.
— С точки зрения дипломатии это выглядит несколько странно, — нахмурившись, проговорил Род. — С их стороны, в смысле. Подобная государственная изворотливость как-то плоховато сочетается с обычными понятиями о необразованных дикарях.
— Шаклар и Чолли со страшной силой стараются их просвещать, чтоб вы знали, — фыркнула Чорной. — Торговцы Чолли — на самом деле замаскированные учителя.
— Вот оно что! — Род запрокинул голову. В сознании у него начали укладываться на места многие кусочки головоломки. — Вот почему он не слишком много выручает от своего фармацевтического бизнеса.
Чорной кивнула:
— Вроде того. Его торговцы держат очень низкие цены на свои товары, а вольмарцам платят очень хорошо, поэтому те с превеликим удовольствием снова имеют с ними дело и всегда готовы поговорить о том о сем. Торговцы приохотили их к учебе и дают им весьма современное образование, в курс которого входят и политические науки. Начинают они с Макиавелли.
Род заметил, что Йорик открыл рот, и поспешно проговорил:
— Стало быть, вольмарцам открыта сущность технически развитой цивилизации — включая возможность предательских ударов сзади?
Чорной снова кивнула:
— И еще многое, чего от них и не ожидаешь. Но в этом есть определенное преимущество: перед вольмарцами открывается долгосрочная перспектива.
— И поэтому они проявляют прозорливость и оберегают потенциальную союзницу.
— Верно — покуда сохраняется перемирие. А оно сохранится как минимум до тех пор, пока не завершится суд над вами.
— А вы вернетесь до этого времени?
— Да, — ответила Чорной. — Как только станет немного светлее, я осмотрю окрестности. А сразу после рассвета возвращусь на цивилизованную сторону. Если опоздаю и не смогу присоединиться к вам до того, как вы войдете в зал суда, то приду прямо туда. — Ее улыбка стала строже. — Я вернусь, не переживайте. Вернусь обязательно. А теперь идите, ребята… Ну, чего вы ждете? Ступайте же! Вперед!
Гвен, Род и Йорик медленно развернулись и стали спускаться с холма.
— Как думаете, ей вправду ничто не грозит? — озабоченно спросила Гвен.
Йорик пожал могучими плечами:
— Как знать… Все-таки эти парни — дикари, хоть и синтезированные… А вы что скажете, майор?
— Я думаю, что они — мужчины, — ответил Род. — И еще думаю, что Чорной хорошо понимает, насколько она — женщина, что бы она там ни говорила насчет их понятий о красоте.
— Это верно, — согласилась Гвен. — Кроме того, я не испытываю сомнений в том, что она способна одолеть любого воина, который осмелился бы напасть на нее.
— Да, пожалуй, их силы будут равны.
— Я бы так не сказал, — осклабился Йорик. — Она, как-никак, профессионал.
Гвен оглянулась назад, озабоченно сдвинув брови, и вдруг ахнула и застыла на месте.
Йорик и Род взволнованно обернулись.
Чорной стояла на вершине холма, раздевшись догола. Ее тело блестело, озаренное луной. Она провела кончиками пальцев по плоской коробочке и чем-то намазала предплечье. Кожа сразу стала темнее.
— Краска… — пробормотал Йорик. — Готов побиться об заклад — лиловая, майор.
— А я готов утверждать, что это мы выясним только завтра. — Род отвернулся и покачал головой. — Вперед, друзья. Почему-то теперь я уверен, что с ней действительно все будет в порядке.
— «Говорила ртуть водичке: упардонь, что я плотней», — усмехнулся Йорик, прищурился, посмотрел на Рода, потом — на Гвен и снова — на Рода. — Но позвольте все-таки поинтересоваться: если можно было перебраться таким способом, зачем понадобилось устраивать этот спектакль с дозорным, когда мы выбирались из города?
— Ради того, чтобы Чорной не узнала, что мы — волшебники, — пояснила Гвен и решительно взяла Йорика под руку.
— Вот-вот, — подтвердил Род. — Ты-то знаешь, кто мы такие, а Чорной, наверное, даже не верит в экстрасенсорную перцепцию. Тем более она не догадывается о том, что мы с Гвен ею обладаем.
— Понятно, — кивнул Йорик. — Не стоило шокировать бедную малютку, верно? А то она еще подумала бы, что угодила к врагам.
— И конечно, ее добровольное желание остаться — необычайная удача…
— Еще бы. Теперь я понял. Я вообще-то сообразительный.
— Кое в чем ты очень сметлив, — подтвердила Гвен.
— Ладно, ладно, у всех нас есть свои слабые места, — торопливо проговорил Род. — Ну а теперь, скажи мне, Йорик, как агент агенту: как ты думаешь, удастся ли Чорной разузнать больше того, что мы уже знаем?
Йорик неуверенно пожал плечами:
— Трудно сказать. Честно говоря, я и не особенно рассчитывал на то, что мы обнаружим какие-то улики на месте преступления, но кто знает?
— Верно, верно, — кивнул Род, не отрывая глаз от верхнего края стены. — С другой стороны, она явно решила опросить нескольких вольмарцев.
— Ну да, по крайней мере — Гвуна, — рассудительно произнес Йорик. — Он ведь обязательно должен явиться туда на рассвете, чтобы приветствовать солнце.
Род болезненно поежился:
— Как подумаю про этого малого — так мурашки по коже.
— Верно, от него веет холодом, — подхватила Гвен.
— А ведь это странно — для человека из родоплеменного общества, — отметил Йорик. — Что-то в нем есть такое… не совсем человеческое, я бы так сказал.
— Кто бы говорил, — хмыкнул Род.
— Может, обойдемся без расовых намеков, а? — буркнул Йорик. — Но я так думаю: кто бы он ни был, хоть и рыба, Чорной выудит из него все, что он знает, до последней унции. В конце концов мужчина есть мужчина.