— Тебя как будто щеткой отскребли.
— Само собой, — буркнула Чорной. — А чем же еще?
— У-у-у! — расстроенно протянул Йорик. — А тебе так шел этот цвет!
Род расслабился. Концентрация адреналина пошла на убыль.
— Ага, — кивнул он, — он сочетался с вашей истинной сущностью.
— Ой, заткнулись бы вы! — сверкнув глазами, рявкнула Чорной.
Род на миг опешил и вытаращил глаза:
— Да что такое, не пойму? Вам не понравилась роль вольмарки?
— А вы как думаете? — фыркнула Чорной. — Не так-то просто быть женщиной из племени «оранжевых».
Йорик ногой подвинул к Чорной пустой ящик.
— Садись. Расскажи нам, что происходит под открытым небом, на воле.
— Не обращай внимания на их издевки, — посоветовала девушке Гвен. — На самом деле они безмерно радуются, видя тебя целой и невредимой.
— Ну, значит, они очень умело скрывают свою радость, — проворчала Чорной.
— Благодарю, — церемонно склонил голову Род. — А теперь расскажите нам, что случилось.
Чорной фыркнула и села на ящик:
— Ничего. Ровным счетом ничего.
Остальные несколько мгновений молча смотрели на нее.
Наконец Род вздохнул и прижался спиной к стене:
— Наверное, нам и не стоило ожидать чего-то другого. Но ведь кто-то должен был явиться на Место Приветствия Солнца!
— Да явился он, явился. Гвун и явился, кто же еще?
— Но сразу заподозрил неладное, да? — Род стукнул себя кулаком по лбу. — Конечно! Что же это я! Он ведь знает в лицо каждого члена своего племени! И почему только я не…
— Не переживайте. Я это предусмотрела, — спокойно проговорила Чорной. Уголки ее губ опустились вниз. — Он — вождь племени «лиловых», потому я и выкрасилась оранжевой краской. И разыграла я все, как по нотам. Он явился в предрассветных сумерках — только-только начало розоветь небо на востоке, а я в это время стояла на коленях и горько плакала. — Она уставилась в одну точку, медленно, с улыбкой кивнула. — Да, это у меня здорово получилось. Ну, пришел он и несколько минут стоял, ничего не говорил, ничего не делал. Я сделала вид, что не замечаю его. Тогда он наклонился и положил руку мне на плечо. — Она поежилась. — Вернее говоря, схватил меня за плечо, и надо сказать — крепко. Просто-таки стальные пальцы у него!
— Надеюсь, он не причинил тебе боли? — заботливо осведомилась Гвен.
Чорной покачал головой:
— Не думаю, что он этого хотел. Наверное, с его точки зрения, он так проявил сочувствие ко мне. «Женщина, — сказал он, — почему ты плачешь?»
— Минуточку! — прервал ее Йорик и поднял указательный палец. — Он даже не спросил, как тебя зовут?
Чорной покачала головой:
— Это для него не имело значения. Я была из другого племени — вот и все, что ему нужно было знать. И чужих владений я не нарушила, потому что пришла на священную землю, открытую для всех. И я ответила ему, что плачу о том человеке, которого убили вчера утром. А Гвун сказал: «Но ведь он — не из твоего племени».
— Так и сказал? — нахмурившись, переспросил Род и медленно запрокинул голову. — А это означает, что в то время, как Гвун нашел труп, на том еще сохранилась краска.
— А уж это, в свою очередь, означает, что затем Гвун смыл с несчастного краску, — свирепо сдвинув брови, добавил Йорик.
— Точно. Для того, чтобы никто не узнал, из какого племени жертва, — подхватил Род и нахмурился. — Но зачем это ему понадобилось?
Но Чорной покачала склоненной головой и помахала руками, выставив их ладонями вперед:
— Нет! Хватит! Помолчите! Вы оба упускаете главное!
— То есть? — насторожился Род.
— То, что Гвун старается объединить все племена, а мертвый вольмарец для этого — чуть ли не идеальное средство. Но для этого намного лучше, чтобы никто не мог определить, из какого он племени.
Пару мгновений все молчали. Наконец Род медленно кивнул:
— Да… Это вероятно.
— Это более чем вероятно, — фыркнула Чорной.
— И все же он сказал тебе, что ты не из одного племени с погибшим? — уточнила Гвен.
Чорной кивнула:
— Ну да. Так почему, спрашивается, я плачу? Мне нужно было соображать с бешеной скоростью, сами понимаете! И я сообразила. Я сказала ему, что плачу обо всех вольмарцах сразу, что я плакала бы о любом, кто пал бы от рук подлых колонистов! — Она сдвинула брови. — Потом я ждала, что он велит мне подняться, но он молчал.
— Ну, и еще вы, конечно же, ждали, что его сердце дрогнет при виде плачущей женщины.
Чорной сердито зыркнула на него:
— Я вам, кажется, уже говорила, что я не соответствую вольмарским идеалам красоты!
Род и на этот раз в это не поверил.
— Пусть так. Все равно: вы были женщиной, и притом — женщиной, искренне горюющей. К тому же молодой. Вы же ожидали чего-то вроде рыцарской реакции, или я не прав?
Чорной задержала на нем взгляд, скривила губы и призналась:
— Да, ожидала. Но никакой реакции не последовало. Даже намека на реакцию не было.
Йорик усмехнулся:
— Ну, ты же знала, что вольмарцы — это большая шайка мужчин-шовинистов.
— Точно, — вмешался Род. — Любая первобытная культура патриархальна.
— Не любая, не надо, — подняв руку, возразил Йорик. — Но у этих ребят здесь точно патриархат. И проистекает такое общественное устройство, вне всякого сомнения, из попыток имитировать дешевое чтиво. — Он развернулся к Чорной. — Ну, я так понимаю, что ты еще немножко поплакала и встала, да?
Чорной раздраженно пожала плечами:
— А что было делать? У меня шея затекла.
— Итак, ты поднялась, — поторопил ее Род. — Наверняка ты проделала это медленно, скорбно, картинно поеживаясь, правильно?
Глаза Чорной сердито полыхнули, но она промолчала.
— Не сработало, да? — негромко спросил Род.
Чорной немного сбросила злость и не очень охотно кивнула:
— Он только начал меня уговаривать. Сказал, что мне не стоит это принимать так близко к сердцу, что я, как благоразумная женщина, должна понять, что для меня пользы от колонистов куда больше, чем вреда.
Род усмехнулся:
— Это он с насмешкой говорил или серьезно?
Чорной покачала головой:
— Нет… Судя по тону, каким он разговаривал, он просто констатировал факты, рассуждал логически, понимаете?
— Ох, уж чего-чего, а здравого смысла представителям первобытных цивилизаций не занимать, — вздохнул Йорик. — Ну и как ты на это ответил Шерши? В конце концов женщин на Вольмаре больше, вследствие чего здесь царит полигамия. — Он нахмурился. — Хотя это странно, честно говоря — чтобы вождь столь беззаботно предлагал женщинам из своего народа вступать в любовные связи с врагами.
— Вот-вот, и я об этом же самом с ним заговорила. Я устроила грандиозную сцену, стала кричать про то, что ни одна истинная вольмарка не пожелает иметь мужчину только для себя одной, если этот мужчина не вольмарец, а колонист. Но Гвун продолжал бесстрастно разглагольствовать и убеждать меня в том, что гораздо разумнее иметь одного, личного мужа, если уж подворачивается такая возможность.
Род покачал головой:
— Надо же… А я думал, что Гвун старается всячески препятствовать связям вольмарцев с колонистами.
— Я тоже так думала. Я шагнула чуть ближе к нему и гневно заявила, что на Вольмаре было бы гораздо больше мужчин, если бы солдаты-колонисты не перебили бы такое число наших сородичей во время войны. Но Гвун возразил мне и сказал, что смертность среди девочек в младенчестве всегда на два процента ниже, чем среди мальчиков… Хотела бы я знать, кто у них тут ведет такую статистику?
Йорик покачал головой. Вид у него был озадаченный.
— Да, странные тут, однако, представители родоплеменного строя…
— Вероятно, все дело в Чолли и его просветительской деятельности, — пожав плечами, предположил Род. — Я еще удивляюсь, как это Гвун не процитировал вам итоги последней переписи населения в Межзвездной Федерации.
— Нет, этого он не сделал, но в конце концов принялся восхвалять мой патриотизм. А потом довольно долго распространялся на тему о том, как дописьменные культуры всегда погибают под давлением тех сообществ, где развита письменность. Первые либо поглощаются вторыми, либо их представители гибнут в сражениях.
Род на несколько мгновений лишился дара речи. Обретя его, он, запинаясь, выговорил:
— Не сказал бы, чтобы я признал в этих словах призыв к войне.
— Да нет, можно было бы и признать, если бы Гвун не вещала, будто бы какой-то треклятый профессор!
Род гадал, с чего бы это Гвун так раздражалась. Нет, она всегда была резка, но…
— Ну, так что же он сказал, чтобы утешить вас?
— Ничего, — буркнула Чорной и с отвращением отвела взгляд в сторону. — Он вдруг резко развернулся и взбежал вверх по каменной лестнице. И знаете, что я вам скажу: из него получился бы превосходный спринтер!
— Представители примитивных цивилизаций всегда поддерживают хорошую физическую форму, — заверил ее Йорик.
— Но не настолько хорошую! Клянусь, он бы на скачках выиграл у лошади! — Чорной в отчаянии покачала головой. — Но поспел он — тютелька в тютельку! Только он приблизился к ритуальному камню, как взошло солнце.
— Он, видимо, обладает природным чувством времени, — понимающе кивнул Йорик.
— Которое у некоторых людей напрочь отсутствует, — хмыкнул Род и одарил Йорика недвусмысленным взглядом.
Чорной обреченно посмотрела на Рода:
— Считаете, ночь потрачена даром?
— Ну, это как сказать, — поджав губы, отозвался Род. — По крайней мере теперь мы точно знаем о том, что Гвун не желал, чтобы люди знали, из какого племени убитый. А это что-то да значит.
— Не так уж много, — бросила Чорной, а Гвен прищурилась и мягко улыбнулась:
— Тебе не стоит так сильно горевать только из-за того, что он не поддался на твои женские чары.
Род, изумленно вздернув брови, взглянул на супругу.
Чорной замерла и побледнела:
— Ну ладно, все так и есть. Моя женская гордость была уязвлена. А вам-то про это откуда знать, мэм?