побежали мурашки.
— Разобрался? — спросил подошедший к Строганову Вайти.
— Да. И назначил этих людей нашими гостями, — улыбнулся Строганов и представил Вайти: — Это наш режиссер. Его зовут Тод Тамбурин.
Чорной вытаращила глаза. Род тоже. Даже Йорик, похоже, впечатлился.
— Да-да, — вздохнул Строганов. — Тот самый Тод Тамбурин.
— Поэт, лауреат самой престижной литературной премии Терранской Сферы? — ахнула Чорной.
— Уже нет, — успокоил ее Вайти. — ПИСК отняла у лауреатов все лавры. Им мои стихи не нравятся. Лидеры ПИСК считают, что я восхваляю индивидуализм. А также такие ужасные, аморальные понятия, как «свобода» и «права человека».
Чорной побледнела:
— ПИСК дошла до такого?
— Эй! — окликнул ее Йорик и сочувственно положил руку на ее плечо. — Не принимай этот на свой счет. Не ты же это сделала.
— Нет, и я тоже, — выдохнула Чорной. — И я.
— Как все, кто проголосовал за наделение Первого Секретаря чрезвычайными полномочиями, — фыркнул Вайти. — Но не стану же я винить каждого из избирателей. — Он пожал плечами. — Кроме того, теперь они за это расплачиваются. Несчастные сосунки, вот и все.
— Верно, — прошептала Чорной. — Все правильно. Поделом нам.
— Ой, да будет вам сокрушаться! Если слишком усердно ругать себя за то, что сделал вчера, не останется сил на завтра! И потом… — Вайти опять пожал плечами. — Мне никогда не было особенно уютно под именем «Тод Тамбурин». Всегда предпочитал свое прозвище — Вайти Вино.
Чорной удивленно уставилась на него. Немного помолчав, она расправила плечи и решительно поджала губы.
— Что ж! Всегда рад поклонникам! — Вайти развернулся к Роду и пожал его руку. — Ну, что скажете о моем шоу?
— А-а-а… — Род искоса глянул на Гвен. — Вы написали сценарий этого фильма?
— Да, я, — нахмурившись, подтвердил Вайти. — А что? Вам не нравится?
Род сделал глубокий вдох и уклончиво проговорил:
— Несколько многословно, на мой взгляд.
— Гм, — хмыкнул Вайти, не спуская с Рода недовольного взгляда. Затем он повернул голову к Мирейн. — Позови сюда Гавейна, Клайда и Германа.
Он рассеянно уставился в одну точку.
Род уже был готов принести Вайти извинения, но Строганов жестом остановил его:
— Тс-с-с! Он работает!
Подошли актеры. Вайти ожил.
— Герман, ну-ка начни с фразы: «Вы теперь не в своей родной Германии, она далеко отсюда, на северо-западе», будь так добр.
Герман нахмурился:
— «Вы теперь не в своей родной Германии, она далеко отсюда, на северо-западе! Вы также и не в…»
— Хорошо, стоп! — Вайти рубанул рукой воздух. — Остановимся здесь, Герман. Что там дальше сказал бы твой герой?
Герман недоуменно уставился на режиссера, но тут же улыбнулся и процитировал:
— «Неужто вы и вправду верите, что ваша никчемная наука способна противостоять мне, молодой человек?»
Мирейн озадаченно глянула на актера и вывела на экранчик текст сценария.
— «Вы теперь у меня, в Трансильвании, а не в своей родной Германии, где царствует логика! — продолжал Герман. — Теперь вы угодили в промежуток между западными Верой и Разумом и восточными колдовством и предрассудками…»
— Отлично. — Вайти вновь остановил актера резким жестом. — Я все понял. Я переусердствовал с географией. Давай-ка попробуем вот как… М-м-м… Вот так будет лучше: «Вы угодили в ловушку, молодой человек, в трансильванскую ловушку. С запада — немецкая логика, с востока — русские суеверия».
— Дракула непременно сказал бы «моя Трансильвания», — негромко возразил Герман.
Вайти кивнул:
— Пожалуй. Да, верно. — Он пылко взглянул на Рода. — Всегда не грех прислушаться к актерам, потому что они знают своих героев лучше, чем сценаристы.
— Но ведь сценарист создал этих героев! — возразила Чорной.
— А актеры их по-своему воссоздают, — поправил ее Вайти. — Если я прошу актера создать характер моего героя, он перестает принадлежать мне. Он становится характером этого актера, иначе плох актер, — Он с усмешкой посмотрел на Германа. — И все-таки последнее слово за мной.
— Только потому, что ты нанял продюсера, — фыркнул Клайд. — Между прочим, это аморально, старина, чтобы исполнительный продюсер сам ставил собственный фильм.
— Деньги мои, и тратить их я буду, как пожелаю, дружище. Итак… «Вы угодили в ловушку в Трансильвании… в моей Трансильвании, в стране суеверий… нет, не так… в стране Суеверий и Колдовства… Нет, не так… Суеверий и Черной Магии… где наука бессильна!»
Несколько минут работа продолжалась в таком духе. Вайти снова и снова вносил коррективы в текст. Когда наконец он удовлетворился качеством диалога, Мирейн напомнила ему:
— Мы собрались пройти сцену с крестьянами.
— Ах да, конечно! — Вайти стукнул себя кулаком по лбу. — Сколько времени мы потратили зря?
— Ни секунды, — заверил его Строганов. — Мы все переснимем заново, потому что так будет лучше. Но нам нужно снять все сцены, запланированные на сегодня, Вайти.
— Отлично! Все по местам! — Вайти порывисто подошел к операторам. — Джордж, ты пойдешь к южной стене. Гарве, ты встань вот здесь, рядом со мной!
— Вот один из недостатков совмещения должностей сценариста и режиссера, — сокрушенно вздохнул Строганов, откровенничая с Родом. — Будь у нас отдельный режиссер, он бы снимал другую сцену, покуда Вайти проходил с актерами эту.
— Но как же он может! — воскликнула Чорной. — Как же он может позволять, чтобы его бессмертную прозу вот так кромсали!
Вайти услышал ее, вернулся и протестующе поднял руку.
— Каюсь, — театрально признался он. — Признаюсь в том, что время от времени пишу бессмертную прозу, и даже порой — нетленные стихи. Но когда я этим занимаюсь, я делаю это в одиночестве — ну разве что в компании с хорошим красным вином, и занимаюсь этим для себя, исключительно для себя. Безусловно, это носит характер выдачи индульгенций самому себе, «искусства ради искусства». Для меня это — возможность доказать самому себе, что я действительно на что-то способен. О, я вовсе не имею ничего против того, чтобы это читали другие люди, и хорошо, если им нравится. Да, я ценю похвалы в свой адрес. В конце концов я тоже человек. А это… это всего лишь побочный продукт, отходы производства. — Он обвел взглядом толпу актеров и киношников. — Это совсем, совсем другое дело. Ничего похожего. Этот сценарий я написал для других людей, и потому я для них в некотором роде хозяин. Если никто этого творения никогда не увидит и не услышит, будем считать, что оно не удалось. Более того, без зрителей это абсурдно, нелепо. — Он развернулся к Герману и Гавейну. — О’кей. Мирейн все отшлифует и распечатает для вас новый текст. Но сейчас давайте отснимем все так, как было сначала, — просто на всякий случай.
Вампир и главный герой радостно кивнули и вернулись на свои места. Колдун-коротышка, довольно бормоча, поплелся за ними.
— По местам! — проговорила Мирейн в микрофон, вмонтированный в перстень на указательном пальце, и ее голос послышался из динамиков. — Тишина на площадке!
— Туман, — негромко распорядился Вайти.
От земли начали подниматься клочья искусственного тумана, окутали Германа и Клайда.
— Свет, — дал следующую команду Вайти.
Одновременно вспыхнули шесть высоких софитов. Двое операторов отошли в сторону и развернулись к актерам.
— Повтор, — выкрикнул Джордж.
— Камеры, — кивнув, отозвался Вайти.
— Есть камеры, — подтвердил мужчина за пультом рядом с Вайти.
— Мотор! — крикнул Вайти.
Еще мгновение на площадке царила тишина. Гавейн вышел из гостиницы, огляделся по сторонам с мечтательной улыбкой и блаженно вдохнул.
— Хорош, не правда ли? — послышался надтреснутый голос человека, говорившего с сильным акцентом. — Воздух моей Трансильвании?
Туман начал рассеиваться. Проступили фигуры высокого человека в плаще и уродливого коротышки рядом с ним.
— Ближе к рассвету воздух становится чище, — согласился Гавейн.
Сцена пошла по сценарию.
Вайти не двигался с места — спокойный и подтянутый.
Наконец Клайд шагнул вперед и подбросил шелковый платок. Хильда напряженно, нервно следила за своим пультом. Она сдвинула несколько рычажков, нажала на кнопку, и платок полетел к Гавейну и накрыл распятие. Герман осклабился и обнажил свои клыки. Все замерли. На площадке снова стало тихо.
А потом Вайти вздохнул и распорядился:
— Стоп.
Все расслабились. Из тумана вышел Герман, усмехаясь и болтая с Клайдом. Гавейн довольно улыбнулся и отвернулся, чтобы перекинуться словом с какой-то девушкой. Поднялся невообразимый шум — будто бы заговорили все разом, освобожденные от обета молчания.
Вайти обернулся к Роду, вздернул брови:
— На этот раз немного лучше?
— А? Да, да! — потрясенно проговорил Род. — Со спецэффектами гораздо лучше!
— Это верно. — Вайти кивнул и огляделся по сторонам. — Но с новым диалогом будет еще лучше. — Он с улыбкой взглянул на Рода. — Ведь это намного натуральнее — когда чары не разрушаются.
Род отозвался не сразу:
— Не понимаю… Вы хотите сказать, что при старом диалоге зрители чувствовали бы, что они просто смотрят шоу?
— Вероятно, — согласился Вайти. — Если в качестве среднего зрителя рассматривать вас, то можно прогнозировать, что фильм получится развлекательный. Тогда можно было вообще сюда не прилетать и не начинать съемок. — Неожиданно Байта улыбнулся. — Но я не думаю, что новая версия получится развлекательной. Нет. Люди будут полностью захвачены, вот как будет!
Род нахмурился:
— Почему это вас так волнует? Разве не достаточно просто знать, что вы хорошо выполнили свою работу?
Вайти покачал головой:
— Если зрители заскучают, просматривая фильм, пойдут слухи, что он гроша ломаного не стоит, и никто не будет покупать голографические кубики с его записью, а если их никто не будет покупать, мы не получим прибыли. А если мы не получим прибыли, мы не сможем снять новые фильмы.