— Ясно. Значит, поползли слухи.
— Вот-вот. Один другому рассказал, другой третьему, и докатились вести до нашего господина, что поважнее сэра Эвинга — до графа Новгора.
Род еще сильнее сдвинул брови:
— Насколько я понимаю — он вассал князя Романова.
— Так и есть, милорд. Граф стал сзывать своих подданных, да только отозвались немногие. С десяток рыцарей, не более. Другие уже отправились воевать с теми колдунами, что хотели захватить их владения.
— Вот как? Видимо, слухи распространились очень быстро.
Гратум пожал плечами:
— Похоже, что так, господин. И эти вести сильно разозлили наших рыцарей. Каждый из них поскакал разыскивать того колдуна, что заявлял права на его земли, и все думали, что у них достанет сил справиться с врагом.
— А сил не хватило, — кивнул Род и поджал губы. — А все потому, что они действовали поодиночке. И наверняка каждый из них в итоге сталкивался с объединенным войском верховного колдуна.
Гратум помрачнел:
— А так могло быть?
Род нетерпеливо вздернул подбородок:
— Вам, Гратум, пора перестать верить во все, что вам говорят. Пришло время самим во всем убеждаться!.. Ой, только не гляди на меня так — я еще в здравом уме, как и ты. Ну, так что сталось с графом Новгором и его могучим войском?
Гратум покачал головой:
— Этого мы не ведаем, господин. Великий страх объял нас. Мы так рассудили: ежели колдун победит графа, тогда он возьмет нас в полон своими злыми чарами, а вместе с нами — наших жен и детей. Словом, собрали мы пожитки и побежали по пастбищам к проселку, а оттуда выбрались на большую дорогу.
— Стало быть, кто победил, вы не знаете?
— Не знаем, но на следующее утро, когда мы снова пустились в путь, услыхали мы новую весть. По дороге-то на ту пору уже много крестьян бежало — не только мы, сервы сэра Эвинга решили бежать, чтобы не попасть в рабство к колдунам. А весть такая была, что по пятам за теми, кто в хвосте тянулся, скачут солдаты в зеленых камзолах. Тогда мы побежали еще быстрее, да только вскоре узнали про то, что тех крестьян, которых солдаты изловили, они тут же в цепи заковали и увели. Как прослышали про это многие из крестьян, так сразу с дороги свернули и разбежались по окрестным деревням. Ну а мы, как взобрались на холм, оглянулись назад и видим: солдаты тоже рассыпаются, разъезжаются в разные стороны по проселкам. Тогда мы повернули на юг и побежали что есть мочи. Слышно было, будто тех, кто смеет им противиться, солдаты забивают насмерть. Через какое-то время и мы ушли с дороги, но спрятались и детям рты руками прикрыли, чтобы те не пикнули. Солдаты мимо нас проскакали, из глаз скрылись. Тогда мы снова вышли на большую дорогу и опять побежали к югу. Шли всю ночь, усталых несли на носилках — надеялись мы, что, покуда мы идем, солдаты спать будут. Вот так и шли мы до нынешнего утра.
Род взглянул на небо:
— Так… Сейчас прикинем… Сегодня, вчера… Значит, сегодня — третий день после битвы.
— Получается, что так, господин.
— И вы — единственные, кому удалось уйти так далеко на юг? Вы ведь даже границу владений князя Романова пересекли.
Гратум развел руками:
— На большой дороге мы больше никого не встретили, господин. Были другие или нет — этого мы не знаем. А ежели бы не вы да не ваша родня — и нам бы тут не стоять. — Он зябко поежился. — Бедняга граф наш Новгор! Только и остается молиться за то, чтобы он в живых остался!
В это мгновение послышался негромкий хлопок, и рядом с Родом возник Грегори. Малыш обнял отца за плечо пухлой ручонкой.
Крестьяне вытаращили глаза и, испуганно ропща, попятились.
— Не бойтесь, — сказал Род и поднял руку. — Этот малыш помог нам спасти вас от воинов колдуна. — Он повернул голову к Грегори и ласково спросил: — Что такое, сынок? Не самое удачное время ты выбрал…
— Папуля, — широко раскрыв глаза, проговорил мальчик, — я подслушал и…
Род пожал плечами:
— Я тебя не виню. Наша беседа не была тайной. Ну и?..
— Если бы этот граф Новгор победил, то эти солдаты из войска колдуна не гонялись бы за крестьянами.
Крестьяне, о которых шла речь, так и ахнули, а одна женщина вскрикнула:
— Разве можно верить ребенку?
Род обернулся. Он не смог сдержать гордой усмешки.
— Вы бы послушали, какие он придумывает штуки, чтобы не кушать кашу. Но боюсь, он прав. Я бы не стал возлагать больших надежд на то, что князь Новгор победил.
Крестьяне сразу приуныли.
— Но есть возможность получить точный ответ на этот вопрос, — решительно проговорил Род и шагнул вперед.
Крестьяне расступились.
Род подошел к связанным солдатам. Двое-трое пытались сбросить путы.
— Они начинают приходить в себя, — заключил Род. — Думаю, они знают, кто победил. — Он наклонился, рывком поднял одного из воинов на ноги и спросил у крестьян: — Кто-нибудь узнает его?
Крестьяне пригляделись и один за другим покачали головами. Но все же одна из женщин решилась сделать шаг вперед и указала на другого солдата:
— Вот этот, помоложе, — Гевин Арлинсон, он поскакал на битву следом за сэром Эвингом! Как же он теперь может сражаться на стороне его врага?
— И не только он — любой из эти людей, если на то пошло, — добавил Род. — Однако побеседовать с ним не мешает, — заключил он, легонько толкнул поднятого им воина, и тот, покачнувшись, стал падать. В последнее мгновение Род подхватил его и более или менее бережно уложил на землю. Затем он поднял с земли Гевина Арлинсона и осторожно похлопал его по щекам, дабы привести в чувство. Как только его веки затрепетали, Род крикнул:
— Магнус! Принеси бренди. Фляга в седельной сумке.
Старший сын Рода почти сразу протиснулся к отцу, сжимая в руках флягу. Род взял у него бренди и отметил, что никто вроде бы не задумался о том, откуда взялся мальчик и где был раньше. Гэллоугласс-старший прижал горлышко фляги к губам Арлинсона, наклонил ее и быстро отодвинул. Солдат закашлялся, вытаращил глаза, захрипел и сглотнул. Затем он, прищурившись, уставился на Рода.
От одного его взгляда Роду стало зябко. Глаза Арлинсона казались стеклянными. Конечно, это могло быть вызвано и ударом дубинкой по голове, но все же холодность этого пристального, немигающего взора пугала, пробирала до костей.
Род собрался с силами и спросил:
— Что стряслось с сэром Эвингом?
— Он умер, — равнодушно отозвался солдат. — Подох, как подох бы всякий, кто дерзает поспорить с могуществом верховного колдуна Альфара.
Род слышал, как позади ахают и возмущенно переговариваются крестьяне, но он не стал оборачиваться.
— Расскажи нам, как это было.
— Очень просто, — брезгливо скривившись, отвечал солдат. — Он со своими людьми отправился на поиски колдуна Мельканта. Они пошли по старой тропе через лес, вышли на луг и встретили его. Но не одного Мельканта встретили они, а также его собратьев и сестер — колдунов и ведьм. Вместе их было четверо, а возглавлял их наш почтенный повелитель, верховный колдун Альфар. Потом колдуны и ведьмы сотворили страшных чудовищ, и те набросились на сэра Эвинга и его людей, а ведьмы вдобавок стали швыряться огненными шарами. Один колдун явился из воздуха прямо рядом с сэром Эвингом, разбил забрало на его шлеме и сбросил его с коня. Его оруженосцы и воины были готовы разбежаться, но тут господин наш Альфар выкрикнул заклинание, и все они обернулись к нему. Он же удержал их одним своим взглядом, а потом поведал им, кто он такой и почему явился сюда.
— Ну-ну, — кисло усмехнулся Род. — И кто он такой?
— Он человек, который, родившись, получил великий дар и потому сразу стал благородной особой, — строптиво отвечал солдат. — Он явился, дабы освободить всех нас от оков, в коих держат нас двенадцать великих лордов и их прислужники.
— Что это за оковы такие? — прищурился Род. — И зачем вас понадобилось освобождать?
Солдат презрительно скривился.
— «Зачем» — это не так важно. Главное — освобождение от рабства.
— Рабство имеет место быть — тут я с тобой согласен, хотя и понимаю его не совсем так, как ты, — сказал Род и обернулся к жене. — Я бы назвал это гипнозом — моментальной разновидностью гипноза. А ты что скажешь?
— То же самое, супруг мой, — медленно проговорила Гвен. — Это похоже на «Око Зла», с которым мы сражались десять лет назад.
Род вздрогнул:
— Прошу тебя! Не напоминай мне о том, сколько лет прошло. — Его вдруг охватила ностальгия по тем временам, когда у них с Гвен был всего один ребенок-чародей. Но он тут же вспомнил об ордах зверолюдей с остекленевшими глазами…
Род безжалостно прогнал эти воспоминания.
— Сможешь что-нибудь сделать? — спросил он у Гвен.
— Ну… конечно, господин мой. — Гвен подошла к нему, встала рядом, заглянула в глаза. — А ты сам не желаешь попробовать?
Род покачал головой, стиснул зубы:
— Нет уж, спасибо. Мне удалось за все время потасовки ни разу не выйти из себя — как это вышло, я сам пока не понимаю, так что уж лучше не испытывать судьбу. А ты посмотри, можно ли с ним что-то сделать.
— С радостью, — кивнула Гвен, развернулась и в упор уставилась на солдата.
Прошла минута — и строптиво поджатые губы Арлинсона разжались. Род не без испуга взглянул на веревки и ремни, которыми был связан солдат. Все тело Арлинсона напряглось, кожаные ремешки врезались в кожу, но порваться вроде бы были не должны. Род перевел взгляд на лицо воина. Арлинсон побледнел, на его лбу выступили бусинки испарины.
Но вдруг он дернулся, выпучил глаза, его тело сотряслось в таком жутком спазме, что казалось, готово разлететься на куски. А в следующее мгновение он обмяк и задышал так тяжело, словно без остановки пробежал не меньше мили.
— Как… Кто… — сорвалось с его губ.
Гвен закрыла глаза ладонями и отвернулась. Род смотрел то на нее, то на Арлинсона. Наконец он позвал Гратума и буквально швырнул Арлинсона в его объятия.
— Держи его крепче! — крикнул Род, а сам обнял Гвен. — Все прошло, милая. Больше этого нет.